Я вскочил на ноги и необыкновенно ярко представил себе, точно это было вчера, как я улепетывал, не разбирая дороги, от Наташи в парке. Что я натворил?! Я бросил Наташу одну, в лесу темной ночью на растерзание диким зверям! И это после того, ка она вызвалась меня проводить, искренне считая, что сам я не дойду. Конечно, из-за Наташи я стал всеобщим посмешищем. А впрочем, почему из-за Наташи, а не из-за себя? Если бы я перестал обращать внимание на насмешки, они тут же бы прекратились.

Нет мне никаких оправданий! И не смягчает мою вину то обстоятельство, что я оставил Наташу среди бела дня в парке, который находится в центре города и в котором водятся одни безобидные белки.

А что, если она до сих пор не выбралась оттуда?

Я кинулся к телефону и набрал Наташин номер. На мое счастье, трубку взяла Наташа.

– Ты жива? – от радости я поглупел.

– Жива, – сдержанно ответила Наташа.

– Это Кирилл говорит, – сообщил я.

– Я узнаю, – Наташа все еще не оттаивала.

– Слушай, – крикнул я в трубку. – Я поступил по-свински. Прости меня.

Наташа не умела долго таить обиду.

– Ладно, чего там, – я почувствовал, что Наташа улыбнулась. – Мама с тобой хочет познакомиться. Приходи к нам в гости.

– Спасибо, – я обрадовался, что мы помирились с Наташей, но добавил повелительно: – А теперь позови своего братца!

– А зачем он тебе? – фыркнула Наташа.

Наташу забавляло всякое упоминание о ее братце. Добрая душа, она и не догадывается, что тот ее околдовал.

– Мне надо поговорить с ним как мужчина с мужчиной, – в моем голосе зазвучал металл.

– Ой, как страшно, – рассмеялась Наташа.

– Передай ему, что, если он не трус, пусть выйдет во двор, – решительно произнес я и повесил трубку.

Когда я одел куртку, папа протянул мне белые и алые гвоздики.

– Зачем? – удивился я.

– В дом, где есть женщины, – сказал папа, – без цветов не ходят.

Я не сказал папе, что, прежде чем я войду в дом, где есть женщины, я должен спуститься во двор, чтобы выяснить отношения с одним малосимпатичным мальчишкой.

С трех сторон наш двор окружали высокие дома, а с четвертой раньше было свободное пространство. А теперь стояли гаражи. Мальчишки любили это место, здесь пахло бензином и дальними дорогами. Кстати, тут был гараж Наташиного отца.

Возле гаражей с букетом цветов я и ждал Наташиного братца. Небо заволокло тучами и стало темно.

Наконец, тот появился. Даже куртку сестры надел, чтобы меня разжалобить. Нет, все-таки удивительно, до чего они похожи. Одно лицо.

– Чего тебе? – набычившись, буркнул он и вдруг увидел цветы. – Это мне?

– Нет, – я спрятал гвоздики за спину. – А как тебя зовут?

Я и вправду не знал его имени. Мой вопрос почему-то застал его врасплох.

– Меня? – переспросил он. – Н… Николай, Коля…

– Кирилл, – я пожал ему руку и машинально добавил: – Очень приятно познакомиться.

– Ты что, позвал меня знакомиться? – подковырнул меня братец.

Точно так ехидно спрашивала и Наташа. Так вот откуда у нее эти замашки. Все дурное у Наташи от ее братца.

– Нет, я позвал тебя сказать, что, если ты будешь распускать сплетни про меня и твою сестру, я не погляжу, что ты ее брат и… – я остановился, так как и сам не знал, что с ним сделаю.

– Что и…? – скривился он.

– Я вызову тебя на дуэль, – выпалил я.

– Ой, напугал, – до братца, похоже, ничего не доходило.

– Я понимаю, тебе наплевать, что позорят мое имя, – я удержался и не накостылял ему, – но ты подумай о своей сестре, неужели она тебе не дорога?

– Дорога, – братец перестал кривляться. – Постой, а про какие сплетни ты говоришь?

– Не прикидывайся, сам знаешь. В общем, я тебя предупредил…

Я гордо кивнул и отправился домой к Наташе. Братец налетел на меня сзади, заломил руку и прошипел:

– А ну рассказывай, что за сплетни…

– Отпусти, – заныл я от боли. Вот остолоп, вызвал на свою голову братца. – Весь класс смеется, что Наташа расквасила мне нос.

– И это все? – братец тут же отпустил руку.

– А тебе мало? – я потер руку. – Девчонки хихикают, мальчишки ржут…

– И поэтому ты в тот день убегал от… нее? – протянул братец.

– Я не хотел давать лишнего повода для насмешек, – попытался я объяснить.

– Ты струсил, и нет тебе оправданий, – разозлился братец. – Теперь понятно, почему ты бросил… ее одну, когда увидел девчонок.

– И это ты знаешь? – поразился я.

– Двинул бы тебе по роже, да руки марать не хочется. Что за мальчишки пошли, в сто раз хуже девчонок!

Он плюнул, повернулся и ушел. Я огляделся по сторонам – не видел ли кто-нибудь нашу стычку. Но вокруг не было ни души.

И чего братец так взъярился? Я ощущал в его гневе правоту. Мне он даже понравился сегодня, хотя я его и обещал поколотить.

К счастью, цветы не пострадали. Я освободил гвоздики от целлофана и пошел спасать Наташу.

Теперь я понимаю, что мой папа и Наташина мама устроили против собственных детей заговор. Если вы видели в театре или по телевизору «Ромео и Джульетту» или слыхали о повести, печальней которой нет на свете, вы поймете, что затеяли заговорщики. Но если средневековые родители запрещали свидания влюбленным, наши мама и папа, наоборот, устроили дело так, чтобы мы могли видеться.

Ну что ж, новые времена – новые песни.

Папа оказался прав – меня ждали. Дверь мне открыла Наташина мама.

– Кирилл? Какой сюрприз! Заходите, мы рады вас видеть.

Что за страсть у родителей устраивать театральные представления? Ведь мой папа договорился с Наташиной мамой, что я приду сегодня в гости, и даже цветы по этому случаю приобрел. При чем же тогда сюрприз?

– Вам, – я протянул маме цветы.

– Спасибо, – зарделась мама. – А Наташа сейчас придет, побежала за тортом. Вы проходите в комнату.

Я вошел в большую комнату и увидел шкафы с книгами. Интересно, почему я их не заметил в прошлый раз? Наверное, Наташа слишком быстро утащила меня в комнату своего братца.

Я вспомнил, что Наташина мама библиотекарь. Я тоже хотел бы стать библиотекарем. Какая прекрасная работа – сам читай книги и давай читать другим. Но я ни разу не встречал, чтобы хоть один мужчина был библиотекарем. Так что, наверное, моя мечта никогда не сбудется.

Резко хлопнула входная дверь. Послышались быстрые шаги. Я напрягся, но продолжал глазеть на корешки книг и ничего не видел.

– Наташа, посмотри, какой у нас гость!

Я обернулся – в комнате была только Наташина мама.

– Тоже мне – гость! – фыркнула Наташа (или ее братец?) за дверью комнаты, которая стала свидетелем моего позора.

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возникла Наташа.

Я открыл рот от удивления. В длинном до пят светлом платье, в том самом, в котором она мне снилась, Наташа была прекрасна. Она сделала несколько шагов по направлению ко мне и остановилась. То ли от смущения, то ли с непривычки – не каждый же день облачаешься в длинное платье.

Полюбовавшись произведенным эффектом (у них с моим папой общая страсть ко всякого рода театральным штучкам), Наташина мама пригласила:

– Кирилл, садитесь за стол, будем пить чай. А ты, Наташенька, принеси варенье, клубничное, на верхней полке стоит. Кирилл, вы любите клубничное варенье?

– Люблю.

Я покорно сел, и мама налила мне чаю.

– С вашим отцом я познакомилась всего неделю назад.

Кирилл, вы любите покрепче?

– Да, пожалуйста, – кивнул я.

На кухне раздался грохот. Я вздрогнул, а мама даже ухом не повела.

– Конечно, заочно я знала вашего отца очень давно.

В комнату, неуклюже топая, ввалилась раскрасневшаяся Наташа и бухнула банку с вареньем на стол.

– Эта? – спросила Наташа и раздраженно добавила: – В этом платье я шагу не могу ступить.

– Спасибо, доченька, – с той же невозмутимостью мама принялась раскладывать варенье по вазочкам. – Вы знаете, Кирилл, мне кажется, что на телевидении ваш отец нашел себя. Ведь он не только о театре беседует, он страстно говорит о самом главном в жизни человека, о его духовном мире, о том, что делает человека человеком.