– Привет, сосед, – сказал он.

– Привет, Костя, – ответил я. – Я… я давно хотел тебе сказать. Прости.

Он поморщился:

– Да брось ты свои светлые замашки… чего прощать-то… Честно дрались, ты честно победил. Все в порядке. Мне-то надо было сообразить, что ты не от страха Щит ставишь…

– Все равно, – сказал я. – Ты знаешь, ненавижу свою работу. Я стал винтиком… деталью машины, которая не знает пощады!

– А как с нами иначе-то? – Костя вдруг улыбнулся. – Перестань… Ты… это… отца прости. Если сможешь. Он таким не был.

Я кивнул:

– Постараюсь. Попробую.

– Скажи, что мы с мамой его ждем. – Костя помедлил и твердо добавил: – Здесь.

– Я скажу, – отыскивая взглядом Полину, пообещал я.

Костя вдруг сделал шаг вперед, неловко пожал мне руку – и отступил.

И за тот крошечный миг, пока наши ладони соприкасались, я почувствовал, как его холодная рука стала теплой, кожа вспыхнула розовой краской, а в глаза вернулся блеск. Костя стоял, пошатываясь, и смотрел на свою ладонь.

А мою ладонь жег леденящий холод…

Строй Иных дрогнул. Они медленно, непроизвольно двинулись ко мне. В глазах их была жажда и зависть – у всех, даже у Тигренка, даже у Игоря, даже у Мурата…

– Стоять! – закричал Мерлин. Метнулся, встал между мной и ушедшими Иными, высоко поднимая руки. Я заметил, что он старательно огибает меня, чтобы не коснуться. – Стойте, безумцы! Минуты жизни… это не то, чего мы хотим, не то, чего мы ждали!

Они остановились. Смущенно переглядываясь, отступили. Но в глазах их по-прежнему горел голодный огонь.

– Уходи, Антон, – сказал Мерлин. – Ты все понял и ты знаешь, что нужно сделать. Иди!

– Мне не пройти, там «Последний Дозор», – сказал я. – Если только твой голем их не остановит…

Мерлин посмотрел куда-то сквозь меня. И вздохнул:

– Голем мертв. Оба голема мертвы. Жаль… я порой выходил на пятый слой поиграть со змеей. Но она тоже тосковала.

– Вы сможете проводить меня? – спросил я.

Мерлин покачал головой:

– Немногие из нас способны выйти даже на пятый слой. Достичь первого могут лишь единицы, и то мы там беспомощны.

– Я же не пройду мимо них, – сказал я. – А напрямую… на седьмой слой тоже не смогу.

Мы улыбнулись друг другу.

– Тебе помогут, – сказал Мерлин. – Только сделай все правильно, прошу тебя.

Я кивнул.

Я не знал, получится ли. Я мог лишь постараться.

А в следующий миг воздух рядом со мной завибрировал, будто что-то, кипящее от избытка Силы, прорывало Сумрак. Какие слои… какие расстояния… что это значило перед лицом этой звенящей от осознания себя Силы?

Надюшка шагнула на траву. Взмахнула руками, не удержала равновесия и плюхнулась на попу, глядя на меня.

– Вставай, – сказал я строго. – Сыро.

Надя вскочила, отряхивая вельветовый комбинезончик, и затараторила:

– Меня мама научила в тень ходить! Это раз! А еще там обезьяна со змеей дрались и друг друга победили! Это два! Два дядьки и тетенька смотрят на змею и ругаются очень плохими словами! Это три! И мама велела, чтобы я тебя немедленно привела ужинать! Это четыре!

Она запнулась, обнаружив вокруг себя целую толпу. Смутилась, опустила глаза и голосом вежливой девочки пробормотала:

– Здравствуйте…

– Здравствуй. – Мерлин присел перед ней. – Ты Надежда?

– Да, – гордо сказала Надя.

– Я рад, что тебя увидел, – сказал Мерлин. – Отведи папу домой. Только не сразу домой, вначале назад, к людям. А потом домой.

– Назад – это вперед? – уточнила Надя.

– Верно.

– Ты похож на волшебника из мультика, – подозрительно сказала Надя. На всякий случай попятилась ко мне и взяла за руку, что явно придало ей уверенности.

– Я и был волшебник, – признался Мерлин.

– Хороший или плохой?

– Разный. – Он грустно улыбнулся. – Иди, Надежда.

Опасливо поглядывая на Мерлина, Надя спросила меня:

– Пошли, пап?

– Пошли, – сказал я.

Обернулся, кивнул Иным, которые молча смотрели на нас. С грустью и ожиданием. Вначале, прощаясь, подняла руку Тигренок. Потом Алиса. И вот уже нам махали вслед все… прощаясь навсегда.

И когда моя дочь, только что инициированная Абсолютная Волшебница, сделала шаг вперед, я шагнул вслед за ней. Держась за ее руку, чтобы не потеряться в бушующем вихре Силы, завершившем свой круг и возвращающемся в наш мир.

Потому что Сумрак, конечно же, бесконечен, как бесконечно любое кольцо.

Потому что тепло человеческой любви и холод человеческой ненависти, бег зверей и полет птиц, трепетание крыльев бабочки и рост пробивающего землю зерна не уходят бесследно. Потому что всемирный поток живой Силы, от которого жадно отрывают свои крохи паразиты вроде синего мха и Иных, не исчезает бесследно – а возвращается в ждущий возрождения мир.

Потому что все мы живем на седьмом слое Сумрака.

– Как! Здесь! Красиво! – воскликнула Надя. Я взял ее на руки. Мы стояли на булыжной мостовой Эдинбурга, в окружении сотен и тысяч спящих людей. Сирены выли все ближе и ближе – время Иных кончалось.

– Да, – согласился я. – Тут все настоящее.

– Только все спят, – грустно заметила Надя. – Как в сказке про спящую царевну. Может, их разбудить?

Она может… Она ведь все теперь может – если научить.

– А ты не устала? – спросил я. У меня подкашивались ноги и слегка кружилась голова.

– От чего? – удивилась Надя.

– Чуть попозже, – сказал я. – Чуточку попозже всех разбудим… кого сможем. Папе сейчас надо сделать одно большое дело. Ты мне поможешь?

– Как?

– Просто держи меня за руку, – сказал я. Закрыл глаза. Раскинул руки. Задержал дыхание.

Мне надо ощутить этот город. Камни и стены, которые помнят Мерлина и Артура. Люди могли забыть, а камни помнят. И древняя крепость, венцом застывшая над городом, помнит и ждет.

Почему мы порой так глупы? Почему ждем, что магия будет спрятана в том, что можно взять в руки, когда она может быть повсюду вокруг?

Конечно же, Великий Мерлин не прятал свое самое главное творение в Сумраке, не полагался на силу голема, но он не рассчитывал и на крепость сундуков. Полторы тысячи лет простояла на скале эта древняя крепость, ее обороняли и захватывали, ее рушили и перестраивали, в ней хранили свои сокровища гордые шотландские короли – но там, в основе основ, заложенные Мерлином, испещренные узором рун камни ждали своего часа.

Надо лишь потянуться к ним. Коснуться, почувствовать…

– Светлый! – взревели за спиной. Я обернулся, выходя из транса.

Эдгар и Арина стояли неподвижно, глядя на меня, – и я с удивлением понял, что взгляд их полон страха. А вот Геннадий бежал. Бежал и кричал. Неужели он думает, что сила магии зависит от громкости крика? Геннадий несся огромными прыжками, преображаясь на ходу, все больше и больше утрачивая сходство с человеком. Росли клыки, кожа мертвела, волосы на голове вылезали седыми свалявшимися космами.

Я поднял руку, собирая Силу для Серого Молебна.

Но в этот момент Надя шагнула вперед и выкрикнула в лицо вампиру:

– Не кричи на папу!

Геннадий зашатался. То, что ударило его, было сильнее ненависти. Но он уже не мог остановиться, он все бежал, будто против урагана. И рухнул к нашим ногам. Надя пискнула и спряталась за меня.

Я присел, заглянул Геннадию в глаза. И сказал:

– Костя и Полина тебя ждут. Они просили тебя прийти. Прямо сейчас. Пока еще есть время.

Безумие на миг покинуло его взгляд. Саушкин посмотрел на меня и спросил:

– Они не могут?

– Они не могут прийти. И никогда бы не смогли. Но я сделаю то, о чем они просили. Иди, пока еще есть время.

– Помоги мне, Антон, – сказал он почти нормальным голосом.

– Надя, отвернись! – велел я.

– Не смотрю, не смотрю! – забормотала дочка, отвернувшись и закрыв для верности глаза руками.

Я поднял руку – Геннадий как зачарованный следил за моими движениями. И Серый Молебен отправил вампира на шестой слой Сумрака.