— Нечестно, — мигом сменил тон алхин. — Это нечестно—я гость, почему я не должен увидеть турнир, в котором участвуют мои товарищи? Это что, секретное зрелище? Вот посмотрю, и отведешь меня обратно в подземелье. Честное слово даю! Не будь я имперский купец!

Детина с подозрением глянул на рыжего алхина, но тот выкатил глаза и скорчил максимально тупую и разгневанную физиономию, которую только смог. Наверное, это окончательно убедило тюремщика в честности намерений недалекого пленника. Он вытер своей широкой, словно тарелка, ладонью слегка вспотевшее лицо, взглянул на солнечные часы и, вздохнув, встал из-за каменного стола. Нашли себе игрушку — бессмертные, а за временем следят, точно королевские часовщики, раздраженно подумал Вепрь, и детина понял его взгляд.

— Мне-то без надобности — просто участники турнира дольше трех часов не выдерживают. А посмотреть на них живьем охота, вот и поглядываю… Ладно, так уж и быть — покажу тебе одним глазком наш турнир. Приказа все равно нет — может, действительно забыли про тебя во дворце. Пусть будет тебе хоть о чем вспомнить в каземате. В самом деле, незабываемое зрелище, нечестно не показать гостю-то.

С этими словами тюремщик, к внутреннему ликованию алхина, полез снова в свои шкафы, переворошил там груду вещей, которые выглядели довольно древними, однако не распадались на куски. Тут была и одежда, и какие-то котлы, и несколько тетрадей в потертых деревянных переплетах с выцветшими буквами, кажется, из азбуки сильфов. Любопытно — каменная кладка не держится и разваливается, а еда и одежда пролежали сто лет и не обратились в пыль, подумал Вепрь и задал этот вопрос своему невольному благодетелю.

— Так заклятие же работает, — только пожал плечами детина, не вдаваясь в подробности, как именно оно работает. Больше они к этой щекотливой, как показалось алхину, теме не возвращались.

Когда скрученных по рукам и ногам альвов швырнули в какой-то загон, который сильно напомнил Нырку родные деревенские ясли для скота, они решили, что все кончено. Тар, белый от ярости, бился в путах, пытаясь вывернуться из веревок. Известно, что Ожидающие знают множество способов, как развязать самые сложные узлы, однако на этот раз удача была не на стороне альва. Либо странные воины в глухих шлемах знали секретные способы завязывания веревок, либо Тар за долгие годы похода потерял форму. Нырок и Кифр старались не лезть лишний раз с расспросами к товарищу — и без того было понятно, что он в бешенстве, а на что способен доведенный до крайности Ожидающий, они знали из общения с командиром Ахаром. В щели досок, которыми были обиты стены загона, били яркие лучи солнышка.

— Хоть в последний раз солнце увидим, — тихо шепнул в ухо Нырку Кифр, и тот понимающе кивнул в ответ.

Плохие ли, хорошие воины, они оставались альвами — готовыми умереть в любой момент во исполнение заповедей священного Кодекса, защищая честь императора, и по сотне иных причин, большую часть которых здравомыслящие люди назвали бы полной ерундой. Топот ног и чей-то визг раздались по ту сторону загона, бойцы напряглись. Дверь распахнулась, и в кучу тел влетело еще одно, покрытое.грязно-белым мехом. Тирм радостно взвизгнул, почуяв знакомый запах, и бросился облизывать нежданно встреченных хозяев.

— Вот и пес нашелся! — с наигранной радостью сказал Нырок, отбиваясь от навязчивых ласк животного.

— Хоть кто-то перед смертью счастлив, — мрачно бросил Тар, который был облизан преданным четвероногим поклонником четырежды. — Может, хоть он поможет. Тирм. ко мне. Ату веревку, Тирм. Умный пес, хороший пес. Грызи веревку, помоги мне немного. Давай же.

Пес и впрямь оказался очень умным. Он яростно вцепился в узлы, словно это были вкусные мозговые косточки. Две минуты ожесточенной грызни — и Ожидающий почувствовал, что веревки ослабли. Дальнейшее было делом техники — вывернуться из неплотно завязанных пут. Тар справился с этим блестяще. Еще несколько минут спустя он освободил товарищей. Теперь все трое стояли на ногах посреди загона, их головы касались хлипкой крыши, и прислушивались к непонятному шуму на улице, который нарастал с каждой секундой.

— Толпа какая-то, — прошептал Кифр, облизывая пересохшие губы. — Пришли на казнь посмотреть. Лучшего развлечения не нашли. За что хоть смерть примем? Мы ведь никому ничего дурного не сделали. Только обратный проход в свой мир искали, к Теплому озеру.

— Это ты сейчас расскажешь тому типу в носилках. Я только не пойму, от наместника-то что ему нужно? И Вепря тоже куда-то увели.

— Пропал наместник, — сплюнул на глиняный пол Тар. — А следом и наш черед. Лучше уж умереть, как Толив и Шельг, в открытом бою с чудищами, чем как скотина. Интересно, что нас ждет — купание в расплавленном серебре или простое отрубание головы.

— А еще сильфы — любимые дети богов, называется! — не выдержал Нырок, представив себе перспективу свариться в чане с серебром.

— А вот насчет этого я сильно сомневаюсь. Я не так много знаю про сильфов и понятия не имею, как они выглядели, но я видел их оружие и книги — они сработаны не великанами, а существами приблизительно нашего роста. А возьмите хотя бы тех воинов, которые притащили нас сюда. Иным из них и наместник по пояс будет, — задумчиво рассуждал Ожидающий.

— Если это не сильфы, то кто? — Нырок от изумления широко распахнул глаза. — Для гриффонов они слишком чисто умыты и побриты, а для сванов — слишком толсты и кожа белая. И потом, те, кого мы видели на рыночной площади, не отличались высоким ростом. Это могли быть и сильфы. Отбились от основного племени, которое ушло за богами, и остались жить тут, вдалеке от остального мира.

— Ты хочешь сказать, что это были сильфы, которые за годы изолированного бытия в этом заколдованном месте деградировали настолько, что призвали себе новую правящую династию — здоровенных, плечистых амбалов в шлемах-котелках, которые управляют тут всем и вся?

— Не ссорьтесь, этого только не хватало,—невольно вырвалось у Кифра, и спутники неожиданно последовали призыву молодого воина, возможно потому, что хмурый Нырок не понял ни слова из мудреной фразы Ожидающего, а Тару было совсем не до разъяснений.

Тирм, который как будто знал, о чем спорят бойцы, жалобно тявкнул и изо всех сил замотал хвостом, словно желая подбодрить товарищей. Нырок потрепал пса по холке. Шум на улице нарастал — гомон сотен глоток, который был очень хорошо знаком альвам из дозорного отряда, в конце концов, никого из них не миновало участие в обязательных войсковых смотрах, которые так любили проводить и в императорских казармах в Горе девяти драконов, и во всех больших крепостях страны, где стояли собственные гарнизоны.

— Все идут и идут, гады. Видно, знатное будет зрелище, не хотят пропустить, — снова зашептал Кифр.

Нырок, поглаживая Тирма, поджал губы. Ему надоела манера Кифра комментировать вслух происходящее, но он сдержался и не стал ссориться с товарищем — жить им впрямь, видимо, оставалось немного, чего уж ругаться. Ожидающий, который попытался сквозь щели между досками разглядеть, что именно происходит снаружи, потерпел неудачу. Казалось, что неприметный загон накрыт тонкой тканью, которая мешала присматриваться, словно дело происходило на большой глубине под водой. Наверное, какое-то скрывающее заклятие наложили, сделал вывод Тар и бросил бессмысленное занятие. Руки и ноги свободны, — значит, мы можем бежать, подумал он.

Барабаны неожиданно громко застучали прямо под ухом у пленников, оглушив их. Снаружи кто-то мощным ударом выбил подпорки из хлипких стен загона, и они с треском повалились на утоптанную землю в разные стороны. Оглушенные и ослепленные ярким солнечным светом альвы остались стоять спина к спине в центре небольшой круглой площадки. Она была отделена от сотен галдящих зрителей, рассевшихся на высоких скамьях, довольно высокой стеной из белого камня, знакомого бойцам еще по морскому берегу.

— Да мы в цирк попали, что ли? — заорал Нырок товарищам, пытаясь перекричать оглушительный барабанный бой.