— Знаешь, я слышал много плохого о шахе, но ты побил его по всем статьям, — сказал Римо. — Как бы мне хотелось свернуть эту дряблую шею, но, к сожалению, приказ не позволяет мне обострять международные отношения.

— Долой США! — сплюнув, ответил аятолла. Судя по всему, этим его познания в английском и ограничивались.

— Я где-то читал, что ваш народ затеял революцию из-за того, что шах приказал сдернуть с некоторых мулл тюрбаны, когда те стали слишком злоупотреблять своим положением. Да уж, вы причинили миру немало горя из-за нескольких кусков тряпки! — Поставив ногу на грудь аятолле, Римо потянул за край его головного убора и отбросил размотавшуюся ткань в сторону. — Чиун утверждает, что это второе по тяжести оскорбление, которое можно нанести мулле. А первое — сбрить ему бороду. Жаль, что я не захватил с собой ножниц.

Аятолла сплюнул Римо на ноги.

— Ну что ж, — проговорил тот, — тем не менее, когда я берусь за дело, то стараюсь довести его до конца.

И, присев на грудь Великого имама, Римо принялся выщипывать его бороду волосок за волоском, не обращая внимания на завывания старца.

Когда все было кончено, подбородок аятоллы был так же гладок, как у новорожденного младенца.

Давясь бессильными слезами ярости, имам продолжал осыпать Римо проклятиями.

— Не знаю, что ты хочешь сообщить мне, приятель, но самым подходящим ответом будет: «Вот так-то, дорогой!»

С этими словами Римо, усмехаясь, зашагал прочь.

Римо Уильямс увидел, что суматоха, царившая в заливе, успокоилась. Чиун стоял на палубе «Морского Гаргантюа», скрестив руки на груди, и обращался к разоруженной армии Слаггарда. С такого расстояния Римо не слышал, что говорит его учитель, однако успел заметить, что катера Революционной гвардии застыли поодаль, явно пребывая в нерешительности, что же предпринять дальше.

Войдя в воду, Римо нырнул и подплыл поближе. Не поднимаясь на поверхность, он смял неподвижные гребные винты, а затем несколькими ударами проделал в днищах пробоины.

Катера быстро пошли ко дну. Плавая среди барахтающихся в воде гвардейцев, Римо утягивал их на глубину. Нанося удары в области позвоночника, слишком легкие, чтобы полностью парализовать противника, он заставлял людей терять ориентацию. Если кто-то не сумеет выбраться на берег, подумал Римо, что ж, в этом не будет моей вины. Обычный, предусмотренный самой природой естественный отбор: выживают лишь сильнейшие.

Чтобы взобраться на палубу «Морского Гаргантюа», Римо воспользовался проделанными Чиуном отверстиями.

Увидев своего ученика, Мастер Синанджу бросил пренебрежительный взгляд на стекавшие с него потоки воды.

— Это мой сын, — объявил он толпе, — Римо.

В ту же секунду крестоносцы пали на колени.

— Сын Великого Чиуна! — кричали они. — Великий Римо!

— Он вовсе не великий, а вполне обыкновенный.

— Обыкновенный Римо! — продолжала ликовать толпа. — Да восславится имя твое, Обыкновенный Римо!

Чиун отвернулся от крестоносцев.

— Теперь ты понял? — прошептал он Римо. — Именно так и начинаются все эти вещи. Люди вернутся домой и станут рассказывать всем о Великом Чиуне и Обыкновенном Римо, выстроят церкви. Потом они придумают правила, которые помогут управлять последователями новой религии, и, через каких-нибудь три или четыре века мы станем настоящими божествами.

Римо заметил обращенные на него восторженные взгляды, напомнившие ему собственное восхищение, когда он впервые пришел в церковь Элдона Слаггарда. Слепая доверчивость этих людей вызывала отвращение.

— Давайте возблагодарим Великого Чиуна! — раздался голос одного из коленопреклоненных крестоносцев.

— Уже достаточно... — начал было Чиун, но когда к его ногам посыпались монеты и купюры различного достоинства, не говоря уже о целых бумажниках, он засуетился. — Не стой же столбом, помоги мне собрать приношения этих достойных почитателей моего совершенства!

— Но ты же не можешь отбирать у них деньги обманом, папочка, — возразил Римо. — Это нечестно.

— Ты забыл, что нам еще предстоит обратная дорога домой? Нужно как-то утихомирить этих кретинов, и, по-моему, я нашел вполне неплохой способ. Кроме того, если люди заблуждаются настолько, что считают меня высшим существом, то я не обязан за них отвечать.

— Пожалуй, ты справишься и без меня. Пойду разберусь со Слаггардом и Викторией. Кстати, где они?

— Не знаю, — ответил Чиун, открывая чей-то особенно толстый бумажник.

Выбросив документы и кредитные карточки за борт, он спрятал деньги в потайной карман кимоно.

— Преподобного Слаггарда схватили иранцы, — сообщил один из крестоносцев, показывая рукой в сторону берега.

Из причалившего катера на землю спрыгивали гвардейцы, таща за собой мокрую расплывшуюся тушу преподобного отца, напоминавшего в этот момент свинью, которую ведут на бойню.

В первый момент Римо хотел броситься Слаггарду на помощь, но у самого борта остановился и пробормотал:

— Черт с ним! Он того не стоит. Так, значит, остается только Виктория.

Обойдя весь корабль, Римо обнаружил Викторию Хоур на мостике, где она отдавала приказания капитану танкера.

— Послушайте меня! Необходимо избавиться от этих людей. Они — свидетели, которые знают, что в деле замешана наша компания. Нужно выйти в открытое море, а там мы загоним их в один из трюмов и затопим его. Трупы можно будет сбросить за борт по дороге домой.

— Звучит не по-христиански, — спокойно проговорил Римо.

Виктория Хоур резко обернулась. Римо стоял, опираясь на дверной косяк и скрестив на груди руки.

— Римо!

— Почему бы вам не оставить нас наедине? — обратился тот к капитану.

— Вы не имеете права командовать на этом судне! — запротестовал капитан.

Тем не менее, Римо удалось его убедить. Он вышиб стекло и, схватив капитана за шиворот, вышвырнул его наружу. Почувствовав, что тот успел ухватиться за верхнюю скобу приделанной снаружи лестницы, Римо разжал пальцы, и капитан, словно напуганный шимпанзе, сполз на палубу.

— Слаггард в руках иранцев, — негромко сказал Римо.

— Для него это хуже смерти. Но идиот вроде Слаггарда вполне заслуживает такой судьбы.

— Из того, что я слышал, получается, что план операции на самом деле принадлежал тебе. Я не ошибся?

Порывшись в сумочке, Виктория Хоур закурила сигарету и сделала глубокую затяжку.

— Все верно. У Слаггарда были куриные мозги, но зато он обладал талантом проповедника, а я знала, как держать его в подчинении. Думаю, у тебя накопилось порядочно вопросов?

— Да.

— Ты, очевидно, уже догадался, что дело вовсе не в гвозде, — продолжала Виктория, нервно расхаживая по капитанскому мостику. — Гвоздь был всего лишь предлогом. Я узнала о нем во время поездки в Тегеран. К тому же это фальшивка. Даже Слаггард не верил, что гвоздь настоящий. В то время мне было отчаянно нужно вернуть своей компании рынок. Так что, увидев гвоздь, я сразу придумала весь план, от начала до конца. Можешь считать это озарением. Требовалось только найти подходящего человека. Слаггард стал тем, на кого пал мой выбор. Он был неподражаем!

— Понятно. Гвоздь сейчас у Чиуна. На нем есть надпись «Сделано в Японии».

Выпустив струю дыма, Виктория Хоур рассмеялась.

— И тем не менее он сработал! Набрав достаточно крестоносцев, мы смогли бы захватить иранские нефтяные скважины. Война с Ираком так обескровила эту страну, что она стала бы легкой добычей. Хочешь верь, хочешь нет, но мы могли бы победить. Не в этот раз, так в следующий.

— Возможно, но при этом пришлось бы разбить немало яиц.

— Прошу прощения?

— Я имею в виду ваше «пушечное мясо». Знаешь поговорку «Нельзя приготовить омлет, не разбив несколько яиц»?

Виктория Хоур пожала плечами.

— Не я изобрела гормоны. Единственное, что меня интересовало, это как ими воспользоваться в личных целях, Ну, и что же дальше? Передашь меня властям?

— Мы в этом стиле не работаем.