Я не могла винить ее, если она и правда так думала. Ведь Эмбер была почти права. Она действительно владела мной. Вот только и он теперь тоже владел мной.

— Я люблю его, — сказала Эмбер так, будто находилась в миллионе километров отсюда, несмотря на уверенность в тоне. — Любовь ведь стоит чего-то, верно?

— Меня бы здесь не было, если бы это было не так. — Моя улыбка была искренней. — Ты ведь знаешь, что именно поэтому я пришла за тобой, верно? Потому что люблю тебя.

Я надеялась, что она и правда поверит в это, прежде чем я договорю. Что люблю и Рива тоже. И что он любит меня.

— Да. Знаю. — Эмбер сделала паузу, и я собиралась уже добавить еще кое-что, но она продолжила: — Рив сказал, что тоже все еще любит меня. Поэтому, думаю, у нас и правда есть шанс.

Я, наверное, неправильно ее расслышала. Не может быть.

— Он сказал, что все еще любит тебя?

— Да. Прошлой ночью. — И она вновь засияла, словно ангел.

Вероятно, она все же столкнула меня с крыши, потому что я падала. По крайней мере, моя душа. Я все еще стояла здесь. На твердых ногах прямо на крыше, но сердце, словно лифт, плавно спускалось все ниже и ниже.

— Что еще он сказал? — Не знаю, как смогла выдавить из себя этот вопрос, но услышала его. Слова звенели в ушах, и казалось, что это кто-то другой спросил, а не я. И удивительно, как вообще смогла подать голос. Это было на меня похоже, да. Я могла бы вернуться в Лос-Анджелес к своей прежней жизни и, пока все еще способна была бы озвучивать свои строки сценария на ТВ-шоу, никто и не заподозрил бы, что я полностью уничтожена.

В этом причина. Вот почему я никогда не позволяла себе доверять людям.

— Не очень много. — Эмбер расплывалась перед глазами. — Он просто попросил прощения. И сказал, что изменился. Это, наверное, даже к лучшему. Может, на этот раз он не станет держать меня взаперти. — Эм рассмеялась.

Но когда я не присоединилась к ее веселью, она стала серьезнее.

— В любом случае. Именно тогда он и сказал, что все еще любит меня. Понимаю, что одна любовь — это еще не все, но это больше, чем я могла себе позволить раньше. Поэтому во мне живет надежда. Впервые за долгое время я надеюсь.

— В таком случае, я за тебя рада, Эмбер. — Это была не совсем ложь. Какой-то частью своей души, той, что могла нас различать, я была рада за нее. Той частью души, что могла различать ее мужчину и моего. Эта часть надеялась так же, как и Эм. И эта часть моей души была так приятно взволнована и тронута, что едва сдерживаемые слезы не смущали ее.

Хотя слезы принадлежали вовсе не ей.

— Ты это заслужила. — Я выдавила из себя улыбку.

Эмбер сдержанно улыбнулась мне в ответ.

— Не уверена, что смогу продвинуться так далеко.

— Нет. Сможешь. Каждый имеет право на надежду.

Даже я. И сейчас я надеялась, что Эмбер солгала.

После того как помогла Эмбер вернуться в дом и спуститься с чердака, я придумала какой-то неопределенный предлог, чтобы оставить ее и поискать Рива.

— Он ушел с Каллаханами, — поведал мне Паркер, менеджер ранчо, когда я нашла его в сарае. Он заправлял квадроцикл. — Они клеймят телят в коровнике на восточном пастбище.

Двери сарая были распахнуты настежь, поэтому я пригляделась и указала ему на одну из тропинок.

— Вот эта? Та, что с северной стороны дома?

— Ага.

Я уже направилась туда, когда он крикнул мне вслед:

— Туда чуть больше километра пути. Если дашь мне минут пятнадцать, чтобы закончить, то я подброшу тебя.

— Через пятнадцать минут я уже буду там. — Я не стала ждать его ответа, испугавшись, что он решит отговорить меня и не дать пойти одной. То, что я собиралась попытаться поговорить с Ривом, пока он работает, уже сама по себе плохая идея. Но я хотя бы могла не втягивать в это Паркера.

И, возможно, прогулка помогла бы немного привести мои мысли в порядок.

Но нет, не помогла. На самом деле, она меня еще больше разволновала. Слишком много эмоций обуревало меня, и только получалось сосредоточиться на одной, как накрывала другая. И никак не представлялось возможным привести их в порядок.

Если начать сначала, то речь пойдет об Эмбер. Спустя столько лет между нами все еще существовала связь. Поэтому мне хотелось дать Эмбер то, что ей было нужно. Но это обязательно должен был быть Рив? Она бросила его. Попрощалась с Саллисом, и не имело значения, ушла ли она потому, что не подходила ему, или потому, что боялась. И не имело значения, сожалела ли она об этом. Эмбер не было рядом, когда я нашла его. Это была честная игра. И даже более того, он выбрал меня. И хотя я тоже была напугана, но готова была принадлежать ему.

Вот только не в том случае, если он мне солгал. И не в том случае, если он предал меня.

И не в том случае, если он выбрал Эмбер.

Он так и не сказал мне, что говорил ей за ужином. Рассказал лишь, что сказал бы, если бы я осталась. Рив уклонился от ответа, потому что не хотел, чтобы я знала, что действительно произошло между ними? Мог ли он сказать ей, что все еще любит, лишь потому, что боялся причинить боль? Или Рив сказал ей правду, и они еще и переспали?

Как бы сильно я ни старалась не думать о таком варианте событий, все равно мыслями вновь и вновь возвращалась к нему. Этот вывод побил, изничтожил все другие варианты, пока не остался единственным. И к тому моменту, как я прошла километр до восточного пастбища, он настолько меня вымотал, что, казалось, в моем теле поселился кто-то другой. Кто-то, кто был преисполнен ярости.

Я была в восточной части ранчо лишь однажды. Рив устроил мне конную прогулку, и мы проезжали мимо этого коровника и окружающих его травянистых полей. В тот день на пастбище паслось лишь несколько голов скота. Было тихо, и в воздухе витал аромат полевых цветов.

Сейчас же здесь царила суматоха и толпилась куча ковбоев, а запах дыма и паленой шерсти был настолько силен, что глаза начали слезиться. Скот был в загоне, где животные ревели и фыркали, когда мужчины на лошадях проезжали через стадо, чтобы согнать телят. За загоном в огромной яме горел костер. Вокруг костра располагалось несколько подготовленных мест для клеймения. В каждом примерно по дюжине мужчин и женщин.

Когда я пробиралась сквозь толпу в поисках Рива, женщина открыла ворота, и появился один из всадников, который тащил за собой на веревке теленка. Он вел животное прямо на меня, и я поспешила убраться с их пути, но столкнулась с одной из женщин. Та злобно посмотрела на меня и прошла мимо. Я шагнула в сторону и врезалась в чей-то локоть, да так сильно, что из легких вышибло весь воздух, и споткнулась о руки сотрудников ранчо, которые, собравшись в круг, прижимали теленка к траве. Я начала падать вперед, прямо на раскаленный кусок железа, когда чьи-то сильные руки схватили меня за предплечья и потянули назад.

— Господи, Эмили, — выдохнул Рив, когда помог мне отойти на безопасное расстояние от места клеймения. — Какого черта ты здесь делаешь? Ты что, хочешь серьезно пострадать?

Я смогла лишь остолбенело моргнуть.

Саллис не стал ждать ответа, а вместо этого прижал меня к себе.

— Все хорошо, — произнес он, будто пытался успокоить скорее даже себя, нежели меня. — Просто... дыши. Сделай пару глубоких вдохов. Ты в порядке.

Я сделала так, как он велел, и тревожно взглянула на развернувшуюся передо мной сцену, от которой Рив меня спас. Одна женщина использовала пистолет для пирсинга, чтобы приделать к уху теленка бирку, а один из мужчин поднес к его мошонке нож. Потом пришел черед раскаленного железа. Я крепко зажмурилась, не желая больше на это смотреть, но все же увидела перед глазами ярко-алое пламя, приближающееся ко мне, и букву V, вместо K. Хотя и понимала, что татуировка Эмбер сделана иным способом, все же это было не менее мерзко.

Я повернулась к Риву, будто желая избавиться от преследовавшей меня картинки.

— Голубоглазка. — Рив провел рукой по моим волосам, пытаясь успокоить.