— Нам нужно всё хорошенько обдумать, Захар, хотя бы неделю или несколько дней, — сухо произнес Карз, намекая на окончание беседы. — Дело не рядовое. Вы можете чувствовать себя здесь как дома в это время.

— Благодарю тебя, Карз, за твоё радушие и гостеприимство.

— Пока ты можешь навестить свою подругу. Думаю, она может испугаться, если кто-то из альвов захочет с ней заговорить или подойти. Калира, — обратился тот к дочери. — Будь добра, сопроводи нашего гостя.

Хитрый жук, а прикидывается невинным садовником. Хотя, патриарх другим и не может быть.

— Карз, вы что-то говорили об артефактах языковой матрицы? Не могли бы одолжить пару штук?

— Пару? — приподнял тот брови, но судя по глазам альва, он почти сразу всё понял и сам.

— Как сказал ранее, у всех есть свои секреты и я не исключение. Но могу дать вам своё слово, я никоим образом не наврежу вам. Если желаете, можете даже приставить ко мне охрану.

— Хорошо, пусть будет так. Не нужно охраны, ты гость. Калира и Кертайс тоже будут молчать, — кивнул мне с добродушной улыбкой мужик, чем изрядно изумил. Хотя мне ли не знать на что способна магия тьмы альвов. — Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне свою историю и то, откуда ты знаешь наш язык.

Дочь моя, будь так добра, распорядись. А мне с твоим братом нужно о многом поговорить. И пусть принесут еще настойки. Нужно о многом подумать.

— Как прикажете, отец. Захар, прошу за мной, — и махнув гривой серых волос, девушка быстро зашагала к выходу.

Пробуждение магини воды было долгим, очень долгим, а вкупе с тем туманным бредом, что она успела увидеть, многое не укладывалось в голове.

Мгновение спустя, тёплые объятия сна стали покидать девушку, и на смену медленно стали приходить мутные очертания странного помещения состоявшего полностью из красиво вытесанного камня, а освещением на стенах служили странные светильники в форме кристаллов.

В следующий миг взгляд девушки полностью сфокусировался, и почти сразу она во все глаза уставилась на Лазарева, который сидел на каменном кресле и просто-напросто крутил в руках странного вида предмет, напоминающей ей какой-то артефакт.

— Привет, спящая красавица, — расплылся тот уже в своей обыденной кривой ухмылке, весело ей подмигнув.

— Захар?! — выкрикнула неверяще Алина. — Ты живой!

— Живее всех жив…

Договорить молодой человек не успел, потому как уже в следующий миг одеяло слетело с постели и девушка за секунду забравшись к тому на колени заключила того в крепкие объятия, а следом сжала его лицо руками, словно не верила в происходящее. И пыталась отпечатать в памяти каждую деталь этого парня.

— И вправду живой… — тихо прошептала она, изящными пальчиками нежно проводя по изменившемуся образу.

Настолько лицо этого мужчины за короткий промежуток времени стало для неё родным и манящим.

— Ты должна переживать о себе, а не обо мне, я тебе уже говорил об этом, — мягким тоном изрёк Лазарев, коснувшись пальцами шелковистых каштаново-рыжих волос боярышни. — Глупая ты…

В груди у магини воды в этот самый момент, будто что-то щелкнуло. На сердце образовалась доселе невиданная теплота, забота и нежность, которая растекалась по телу и не давала здраво мыслить. Далее произошло то, что не смогла бы объяснить сама девушка и ни одна живая душа.

Возможно, во многом были виноваты скопившиеся беды, стресс, страх и пережитый ужас, что свалились на голову молодой дворянке за короткий промежуток времени, а также отпечатанный в мыслях силуэт и образ того, кто был с ней рядом и у кого она прямо сейчас сидела на коленях. Но до конца своих дней она будет помнить этот момент. Момент, когда осознала, какой именно человек будет сопровождать её на протяжении всей её дальнейшей жизни. Ведь его она выбрала сама.

Лазарев всё продолжал говорить, но девушка его уже не слушала, сейчас она помышляла лишь об одном и ей было плевать на всё дворянское достоинство и многолетнее воспитание. Руки Алины медленно перетекли на шею мужчины, а после неосознанно подавшись вперед, разгоряченные алые губы соприкоснулись с губами хамовитого и по своему дерзкого столпа империи.

Неожиданность оказалась приятной и по-своему дурманящей. Весьма приятной и весьма дурманящей. Настолько приятной, что я и сам не на шутку завелся. Похоже, последние события сказались на нервах Трубецкой и та не выдержала. Неужели, таким образом, она хочет сбросить стресс? Так ведь это чревато. Причем, для неё…

Как бы то ни было, я хоть и реанорец, но отнюдь не каменный и не железный. И тоже падок на женскую красоту. К тому же утихомирившийся гнев и ярость, а также таящееся в груди напряжение требует выплеска наружу. И интимная близость для этого подходит как нельзя лучше. Вот только за этим будут и последствия. Особенно по возвращению назад. Причем весьма серьезные. От женитьбы на Алине и до моей жалкой смерти от рук Трубецкого. Одно дело заняться сексом с простолюдинкой, и совсем другое обесчестить боярышню. Голову её деду даю на отсечение, что она еще целомудренна. Одеваться и вести они могут себя как угодно, но вот что касается интима, тут всё серьезно. Мужчинам аристократам в этом вопросе проще.

Признаюсь честно, так или иначе, у меня было много мыслей на этот счет, и я даже прикидывал версии будущих жен. Было около семи вариантов и не скрою, что Алина была одной из кандидаток. Ведь для формирования рода нужна супруга. Цепкая, влиятельная, умная и самое главное… верная. Сила здесь не в приоритете. Для силового решения предназначался бы я. Нужна была та, кто сможет управляться с делами рода в моё отсутствие.

Хотя… почему бы и нет? Если слить всё воедино, получается в целом неплохо. На всё воля и желание Бездны. Как она и хотела, я проживу достойную жизнь. Но не будем форсировать события.

Поцелуй был сладок, нежен и волнителен, словно утренняя роса на лепестках роз. Юные и неопытные девы изредка бывают до безумия страстными и порой многократно лучше опытных великовозрастных вьер.

Руки уже самопроизвольно блуждали по разгоряченному телу княжны, и от столь фривольных касаний напор Трубецкой лишь увеличивался, а её пальчики на моей шее лишь усиливали свою хватку. Всё же вынужден был признать, что альвийская одежда на девушке была до безобразия неудобной, в плане доступа к податливому и соблазнительному девичьему телу.

Не разрывая столь сладострастного поцелуя и с девушкой на руках, через мгновение мы вместе оказались на постели. Лишь только когда Алина была полностью в моей власти, пришлось оторваться от мягких губ, нежно поглаживая её по оголённому бедру и спине и посмотреть в затуманенные от возбуждения голубые глаза и раскрасневшееся изумительное личико.

— А как же… до свадьбы нельзя? — тихо шепнул я ей на ухо, проводя тыльной стороной ладони по щеке и опускаясь к шейке.

И мгновение спустя, пряча от меня свои смущенные глаза в собственных волосах, та прошептала:

— Теперь… можно.

— Княжна уверена? Назад дороги уже не будет… — продолжил я, нашептывая ей на ухо провокации, подобно алчному змею целуя шею, пока руки блуждали уже по горячему девичьему стану и упругой груди, которая не помещалась в ладони.

— Ты… ты боишься? — с тревогой в голосе сглотнула та. — Или… я… я тебе не нравлюсь? — и страх в её тоне после второго вопроса лишь увеличился.

— Говорю же, что ты глупая. Неужели ты считаешь, что я чего-то боюсь после всего случившегося? — усмехнулся тихо я. — Такая как ты не может не нравиться. Думаешь, Акинфов, Давыдов и те, о ком я не знаю, просто так сходят по тебе с ума? Сколько их у тебя? Признавайся, — не унимался я, продолжая шептать свои провокации.

Знаю, что веду себя как мерзавец с беззащитной и невинной девой, но так нужно.

— Я… я не знаю… и не хочу знать… — вновь смутилась она, а сердцебиение её лишь стало увеличиваться с каждым словом. Она всё также продолжала прятать свой взгляд в длинных волосах. — Мне плевать на них… мне более никто не нужен… я… я… — и гулко в очередной раз сглотнув, так волнительно, что сердце чуть не вырвалось из груди и крепко прильнув ко мне, Алина тихо заключила. — Я… я… я уже выбрала…