Нет, Влада не могла сказать, что все время её беременности Антон вел себя плохо или неправильно. Просто скорее не понимал к чему этот странный ажиотаж. Хотя вместе с тем едва ли не пылинки сдувал с неё, выполняя малейшие прихоти. Были и совместные походы на УЗИ, с недоуменным рассматриванием развития малышей на мониторе. И взволнованные попытки прислушаться к первым их шевелениям. И поездки среди ночи за любимыми пирожными на другой конец города. И даже долгожданный визит к родителям Влады.

Девушка, как сейчас помнила то странное выражение лица отца, когда он впервые увидел Громова и узнал, что они тайком поженились. Считай после месяца знакомства. Но самоуверенность Антона тут же пресекла все возможные сомнения в правильности сего решения, и уже сейчас родители не могли нарадоваться такому замечательному зятю. Знали бы они, чего поначалу творил их горячо любимый Тошенька… Да и разве теперь это так важно?

Со своей мамой он тоже смог-таки наладить нормальные отношения, а не те, которым однажды Влада стала невольной свидетельницей дома, на кухне, и признать, что Валентина его мать. Правда некоторое время Антон страшно боялся и в некотором роде стеснялся этого признания, а потом, отбросив все условности, сказал что-то вроде «это моя мать, и плевать, что на этот счет могут подумать остальные». Это стало в некотором роде последним шагом от всеобщей ненависти, испытуемой Антоном, если не ко всем вокруг, то ко многим, небезразличным к нему людям, из собственного окружения. Он просто смог переступить через себя и изменится… Ради Влады. Малышей. Их новой жизни…

- Владуська, - вырывая их ностальгических и счастливых воспоминаний, томно протянул Громов, высунув голову из спальни.

- Неужели все? Я могу, наконец, прилечь и забыться крепким и долгожданным сном, после этих утомительных дней? – не скрывая усмешки, издевательски переспросила девушка.

- Ага, сейчас! – фыркнул Антон, - не дождешься! Иди, давай скорее! А то я ведь могу и передумать.

- Звучит угрожающе, - поднимаясь с кресла, Владислава направилась к спальне.

И прежде чем она успела дойти, дверь буквально перед носом захлопнулась. Нет, ну точно издевается! Разве так можно? Хотя, да, он ведь и так давно не творил глупостей. Норма не выполнена, и нужно срочно исправлять эту «несправедливость».

- Как смешно, Громов, - фыркнула Владислава, открывая дверь, - прямо детский сад…

Договорить Владислава не смогла, потому, как не успела она взглянуть перед собой, как заиграла довольно знакомая мелодия, вызывающая странные ассоциации. Многообещающая полутьма, разбавляемая лишь расставленными повсюду свечами… Повсюду лепестки роз, разбросанные по комнате и кровати и… Антон…

Босиком, в черных брюках, белоснежной рубашке, галстуке и… шляпе и… С розой в зубах?! Он стоял посреди комнаты и… исполнял какие-то странные телодвижения, чем-то напоминающие танец.

Сказать, что Влада была удивлена, ничего не сказать. Она была в настоящем культурном шоке. Вот чего не ожидала, так не ожидала. Мелькнула странная мысль-предположение, когда только он успел переодеться из домашних джинс и сотворить такой «погром» в спальне? Хотя, времени, было предостаточно… Но думать и дальше о таких мелочах девушка не могла, потому что... Антон продолжал, перетаптываясь с ноги на ногу, дергая плечами в такт музыки, медленно стаскивать из себя галстук, при этом так многообещающе усмехаясь, пряча глаза за полами шляпы…

- Антон, ты это…? – потеряв всяческую способность связно говорить, пробормотала Владислава, - что сейчас делаешь?

- Замолчи, детка и просто наслаждайся, - пританцовывая, Громов подошел к девушке и, ухватив её за руку, резко потянул на себя, прижимая спиной к груди. Ловко маневрируя, провел лепестками цветка все так же зажатого в зубах, по шее Влады. После чего свободной рукой запихал розу в волосы девушки, и медленно, еле касаясь, прошелся теперь уже просто губами по шее, опаляя дыханием, и прикусив мочку уха, хрипло прошептал – помнится, кто-то когда-то говорил, что мне слабо?

- Что слабо? – непонимающе, с придыханием уточнила Владислава.

- Станцевать ради тебя стриптиз, - забираясь одной рукой девушке под кофточку, бормотал мужчина, - Я ни черта не понимаю, как это делается, но сейчас тебе докажу, что для тебя я готов и не на такое…

Так вот значит что! Додумался же! А Влада только хотела спросить, кто его надоумил на подобное. А оказывается, она сама. Но это было так давно и совсем не серьезно. А Антон… вспомнил же тот глупый вечер в московском гей-клубе. Причем спустя столько времени… Хотя это было даже… забавно.

- Громов, ты сумасшедший, - запустив руку в волосы любимого, хохотнула Влада.

- Не больше, чем моя любимая женушка, – покрывая легкими поцелуями шею девушки, выдал Антон.

Прикусив губку, Владислава, откинув голову к плечу мужа, плавясь под его ласками, уже явно была настроена на нечто другое, как он… резко отстранившись, и обкрутив девушку вокруг своей руки, отбросил на кровать. Смело. И отрезвляюще с его стороны.

Послав вопросительный взгляд Антону, Влада с удивлением поняла, что он собирается продолжить дальше. Более того, он уже продолжал. Развязав злосчастный галстук, и подойдя обратно к девушке, он, забросив его ей на шею, потянул на себя, вытанцовывая характерные движения бедрами. Какие-то доли секунды, и он резко отпустив Владу отступив назад, медленно… нет, очень медленно стала расстегивать пуговички на рубашке.

Черт, а оказывается, как только первый шок прошел, то подобное зрелище действует очень даже возбуждающе. А еще кажется слишком томительным для ожидания. С каждой секундой Влада все больше хотела не просто созерцать, но и прикоснутся… почувствовать его ближе… гораздо ближе… Нет, она никогда не сомневалась, что он может быть очень опытным соблазнителем. Но чтобы так!

- Антон, может уже хватит? И я поверю тебе на слово? – сипло выдохнула девушка.

- Тебе не нравится? – последняя пуговка на рубашке расстегнута.

Вот гад! Будто и так не видно, что нравится! И при этом продолжает в лучших законах жанра, томительно стягивать с себя рубашку, медленно оголяя мускулистый торс. Нет, он так точно подведет под монастырь!

Сняв с себя таки несчастную рубашку и прокрутив над головой, бросил прямо в руки Владиславы. И словно услышав или увидев немую мольбу в её взгляде, Антон подошел ближе, и, потянув девушку за руку, направляя своей рукой, позволил ей расстегнуть ремень. И как только это сделал… снова предусмотрительно отошел, и, пританцовывая вытащил ремень из брюк. Видно, эта вся медлительность начинала утомлять и его, потому как практически сразу, самостоятельно, расстегнул пуговицу, перебираясь к молнии… Но…

Какой-то посторонний шум, перекрикивающий негромко играющую музыку, заставил обоих замереть, прислушиваюсь.

- Черт, только не это! – обреченно вздохнув, собираясь вставать, первой опомнилась Владислава.

- Сиди! – жестом останавливая девушку, поспешно прикрикнул Антон, и более спокойно добавил – я сам, - и, направляясь к двери, на ходу бросил – готов поспорить, что это Соня.

Не давая Владе ответить, торопливо направился в детскую. Наверное, Громову стоило злиться на то, что даже в такой момент его дети не могут спокойно поспать. Но как ни странно, но он не мог злиться. Эти двое мелких сорванцов родившись… даже еще не родившись, уже тогда стали для него смыслом жизни и настоящей радостью, и им он готов был простить все на свете. Ну или почти все на свете.

Осторожно приоткрыв дверь, Антон заглянул в спальню. На удивление здесь было тихо. Но ведь иногда эта тишина бывает так обманчива.

Тихо зайдя внутрь, мужчина, подошел к первой кроватке, где мирно сопел Сашка. Александр. Его сын и гордость. Продолжатель рода. Веселый и озорной мальчуган, с Владкиными глазами. Но хмурился точно, как Антон. Как сейчас, сжав кулачки у личика. Наверное, что-то снится. Иначе откуда столько недовольства. Хотя, по словам Влады, их сын явно весь в папочку. Во всяком случае характером так точно. Так что подобное выражение лица совсем не удивительно…