С потолка сорвалась новая капля и очень медленно полетела вниз. Габриель ударил мечом с таким чувством, будто стоит в стороне и издали смотрит на то, как клинок прикасается к капле и разрубает ее надвое. Время будто остановилось. Он отчетливо увидел меч, собственные руки и две половинки капли, разлетающиеся в разные стороны.
Затем время снова пошло, а странное чувство отстраненности исчезло. Прошло всего несколько секунд, но они показались Габриелю проблеском самой вечности. Он развернулся и побежал по тоннелю.
– София! – закричал он. – София!
Его голос эхом отражался от бетонных стен. София по-прежнему сидела в диспетчерской и что-то писала в кожаном блокноте.
– Что случилось?
Габриель, заикаясь, пробормотал:
– Я… я только что разрубил каплю мечом.
– Хорошо. Очень хорошо. – Она закрыла блокнот. – Ты начинаешь делать успехи.
– Там еще кое-что случилось, но мне трудно это объяснить. Было такое чувство, что время в тот момент стало идти медленнее.
– Ты видел, как оно замедлилось?
Габриель опустил глаза.
– Безумие какое-то.
– Конечно, остановить время невозможно, – сказала София, – зато человек способен сосредоточиться так, что его чувства становятся гораздо острее обычного. В такие секунды может показаться, что все происходящее замедлилось, но на самом деле это происходит у тебя в мозгу. Ты воспринимал мир очень быстро. Иногда такие вещи случаются с талантливыми спортсменами. Например, они могут отчетливо видеть мяч, который летит с огромной скоростью. Некоторые музыканты способны одновременно слышать каждый по отдельности инструмент в симфоническом оркестре. С обычными людьми такое бывает, когда они молятся или медитируют.
– А со Странниками это случается?
– Странники отличаются от всех нас тем, что могут управлять обостренным восприятием. Именно поэтому они видят мир с такой невероятной ясностью. – София рассматривала лицо Габриеля так, будто в его глазах был написан ответ на все ее вопросы. – Ты можешь так сделать, Габриель? Можешь мысленно надавить на кнопку и замедлить все, что происходит вокруг?
– Нет. Это случилось само по себе.
София кивнула.
– Значит, работаем дальше. – Она взяла керосиновую лампу и решительно направилась к двери. – Давай попробуем путь семнадцатый. Он развивает чувство равновесия и ловкость. Чтобы помочь Свету выйти из тела, Странник должен двигаться.
Через несколько минут они стояли на выступе, сделанном в той шахте, в которой когда-то находилась радиоантенна. Вся шахта была футов шестидесяти в глубину, а выступ располагался посередине – примерно в тридцати футах от дна. С выступа до противоположной стены тянулась балка примерно трех дюймов в ширину. София подняла фонарь и осветила тридцатифутовый провал, на дне которого валялось разбитое оборудование.
– Посреди балки лежит монетка, – сказала она. – Пойди возьми ее.
– Если я упаду, то переломаю все ноги.
София снова подняла фонарь и заглянула вниз, будто надеясь найти там ответ.
– Да, ты вполне можешь сломать ноги. Точнее, обе лодыжки. Хотя если приземлишься на голову, то можешь и погибнуть. – Она опустила фонарь и кивнула: – Вперед.
Габриель сделал глубокий вдох и боком ступил на балку, балансируя на ступнях. Затем начал осторожно двигаться к монетке.
– Неправильно, – сказала София. – Идти надо так, чтобы ступня становилась параллельно балке.
– Так безопаснее.
– Нет, не безопаснее. Руки надо вытянуть в стороны, перпендикулярно балке. И не думай о страхе. Сосредоточься на дыхании.
Габриель повернул голову к Софии, чтобы ответить, и тут же потерял равновесие. Он качнулся назад, затем вперед и, быстро наклонившись, ухватился за балку обеими руками. Через секунду Габриель опять начал падать и, стараясь удержаться, сел на балку верхом. Чтобы вернуться на выступ, ему понадобилось две минуты.
– Грустное было зрелище, Габриель. Давай попробуй еще разок.
– Нет.
– Если хочешь стать Странником…
– Я не хочу погибнуть! Перестань требовать от меня то, чего сама сделать не можешь!
София поставила фонарь на пол. Ступив на балку, как заправский канатоходец, она быстро добралась до середины перекладины, наклонилась и подняла монету. Затем подпрыгнула вверх и, повернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, опустилась на одну ногу. Быстро вернувшись на выступ, София бросила монетку Габриелю.
– Тебе надо отдохнуть. Ты не спал гораздо дольше, чем думаешь. – Она подняла фонарь и направилась к главному тоннелю. – Когда я вернусь, попробуем путь двадцать седьмой. Он очень древний, создан в двенадцатом веке монахиней Хильдегардой Бингенской.
Габриель в ярости отбросил монету в сторону и последовал за Софией.
– Сколько времени я уже провел под землей?
– Не важно.
– Важно или нет, а я хочу знать. Сколько дней я тут сижу? И сколько дней еще осталось?
– Иди спать и не забывай видеть сны.
Сначала Габриель решил все бросить и уйти, затем передумал. Если он сдастся чересчур рано, придется все объяснять Майе. Если останется еще на несколько дней и провалится, то никому не будет до него никакого дела.
Габриель лег спать и снова видел сны. Подняв глаза, он обнаружил, что стоит посреди внутреннего дворика большого кирпичного здания. Оно напоминало монастырь или школу, но людей видно не было. На земле валялись обрывки бумаги, и ветер то и дело поднимал их в воздух.
Габриель развернулся и, увидев открытые двери, вошел в длинный коридор с окнами на правой стороне. Все оконные стекла оказались разбиты. Нигде не было ни трупов, ни пятен крови, но Габриель сразу понял, что здесь недавно сражались люди. В пустые оконные рамы дул ветер. На полу лежали разлинованные листки из записной книжки.
Габриель дошел до конца коридора и, повернув за угол, увидел черноволосую женщину, которая сидела на полу и держала на коленях мужчину. Габриель подошел ближе и понял, что видит собственное тело. Его глаза были закрыты, и, судя по всему, он не дышал.
Женщина подняла голову и откинула с лица длинные волосы. Габриель узнал Майю. Ее одежду пропитывала кровь, а сломанный меч лежал на полу, у ног. Майя крепко сжимала его тело, раскачиваясь взад-вперед. Однако самым жутким оказалось то, что Арлекин плакала.
Габриель проснулся в такой непроглядной темноте, что не сразу понял, жив он или умер.
– Эй! – крикнул он, и звук его голоса отразился от бетонных стен комнаты.
Наверное, с проводкой или электрогенератором что-то случилось. Ни одна лампочка не горела, и Габриель оказался в темноте, как в ловушке. Стараясь не поддаваться панике, он протянул руку под раскладушку и достал из-под нее фонарь и коробок спичек. Чиркнув спичкой, он вздрогнул от неожиданно яркого пламени и зажег фитилек лампы. Комнату залил приглушенный свет.
Габриель поправил ламповое стекло и внезапно услышал резкий стрекочущий звук. Слегка повернувшись, Габриель увидел, что в паре футов от его ног поднимается гремучая змея. Она каким-то образом пробралась в бункер и заползла в спальню, привлеченная теплом человеческого тела. Хвост змеи быстро вибрировал, а голова угрожающе покачивалась из стороны в сторону.
В следующую секунду из тени появился огромный уж. Черной стрелой он бросился на гремучника и вцепился в основание его головы. Обе змеи упали на бетонный пол, и огромный уж обвился вокруг тела жертвы.
Габриель схватил фонарь и, спотыкаясь, бросился из комнаты. Свет не горел во всем главном тоннеле, и Габриелю потребовалось пять минут, чтобы отыскать пожарную лестницу, которая вела на поверхность. Громыхая ботинками по металлическим ступеням, он добрался до верхней площадки и со всей силы толкнул крышку. Она не поддалась. Габриель толкнул еще раз и понял, что заперт.
– София! – закричал он. – София!
Никто не ответил. Габриель вернулся в главный тоннель и встал под погасшими лампами. Он не сумел стать Странником. Продолжать попытки бесполезно. Если София собирается держать его взаперти, значит, придется идти в пусковые шахты и искать выход там.
