Габриель обернулся через плечо и заметил тень, собственную тень. Она давно следовала за ним в бессмысленном путешествии и была необычно резкой и темной, будто прорезанной в земле. Это что, и есть проход? И он все время находился сзади? Закрыв глаза, Габриель упал навзничь и провалился сквозь темное пятно.

«Дыши, – сказал он себе. – Дыши». И оказался посреди какого-то городка, на длинной и прямой немощеной улице. Габриель осторожно поднялся с колен, опасаясь, что земля разверзнется и бросит его в воду, воздух или голую пустыню. Он топнул ногой, будто рассердившись, однако новая реальность упорно отказывалась исчезать.

Город напоминал приграничное поселение из старых вестернов, где водились ковбои, шерифы и прекрасные танцовщицы. По обеим сторонам улицы стояли двух – и трехэтажные здания с плоскими крышами. Вдоль домов шли деревянные тротуары, чтобы грязь с дороги не брызгала на дома и в дверные проемы. Только вот никакой грязи на дороге не было, как не было дождя или любой другой воды. Все деревья на улице погибли и стояли с сухой коричневой листвой.

Габриель вынул меч из ножен и, крепко сжимая его в руке, ступил на деревянный тротуар. Первая же дверь оказалась не заперта. Габриель вошел внутрь и увидел маленькую парикмахерскую с тремя креслами и зеркалами на стенах. Взглянув на свое отражение и на меч в руке, он подумал, что выглядит испуганным – так, будто в любую секунду ожидает нападения. «Надо уходить отсюда. Быстрее». И Габриель опять стоял под чистым небом, на безжизненной улице с мертвыми деревьями.

Все дома были открыты, и он стал заходить в каждую дверь по очереди. Его ботинки гулко стучали по деревянным настилам. Во втором доме располагался магазин тканей с рулонами материи. Наверху находились жилые комнаты, стояла чугунная печка и раковина с ручным насосом. На кухонном столе стояли три тарелки и три чашки, но полки и холодильник были совершенно пусты. В следующем доме оказалась бондарная мастерская с множеством деревянных бочонков, готовых полностью или частично.

В городе имелось всего две улицы. Они пересекались в самом центре города, на площади с парковыми скамейками и каменным обелиском. На памятнике не было никакой надписи, а только серия геометрических фигур. Круги, треугольники и пентаграммы.

Габриель снова пошел вперед и шел до тех пор, пока городок не остался позади и его не сменили непроходимые заросли из сухих деревьев и колючих кустарников. Не найдя никакой тропинки сквозь чащу, Габриель вернулся обратно на городскую площадь.

– Эй! – крикнул он. – Есть тут кто-нибудь?

Никто не ответил. Габриель подумал, что с мечом в руке выглядит трусом, и вложил клинок обратно в ножны. Неподалеку от площади стояло здание с куполообразной крышей и парадной дверью из темного дерева на железных петлях. Габриель вошел внутрь и очутился в церкви, среди скамей со спинками и витражных окон со сложными геометрическими узорами. В конце зала стоял деревянный алтарь.

Исчезнувшие обитатели города украсили алтарь розами, которые успели увянуть и сохранили всего лишь бледный намек на свой прежний цвет. В центре сухого букета горела черная свеча. От сквозняка яркое пламя то и дело подрагивало. Кроме самого Габриеля, оно единственное во всем городе двигалось, было почти живым.

Сделав несколько шагов к алтарю, Габриель глубоко вдохнул. Черная свеча выпала из медного подсвечника, и пламя коснулось сухих лепестков и листьев. Одна из роз вспыхнула. По ее стволу пламя перебралось на другой цветок. Габриель огляделся в поисках бутылки с водой или ведра с песком, чтобы погасить огонь. Ничего подходящего не нашлось. Габриель обернулся и увидел, что полыхает уже весь алтарь. Языки пламени вились вокруг его деревянных ножек и прикасались к орнаменту.

Габриель выбежал на улицу и остановился посреди дороги. Он открыл рот, но не издал ни звука. Где он может спрятаться? Есть ли тут какое-нибудь укрытие? Стараясь не поддаваться панике, Габриель побежал вниз по улице мимо парикмахерской и магазина тканей. Добравшись до границы города, он остановился и посмотрел на лес. Все деревья были в огне, и дым поднимался к небу массивной серой стеной.

Габриелю на щеку опустилась частичка пепла, и он смахнул ее рукой. Он понимал, что из города нет выхода, но все равно побежал обратно к церкви. Из-под тяжелой двери уже просачивался дым, а витражные окна светились изнутри. На центральном окне появилась трещина, и на глазах у Габриеля становилась все больше и больше, напоминая рваную рану. От высокой температуры воздух внутри здания расширился, и окно разорвалось, усеяв дорогу осколками стекла. Языки пламени стали вырываться из пустой оконной рамы и прикасаться к белому куполу.

Габриель понесся по улице на другой конец города и увидел, как одна задругой вспыхивают сосны. «Назад, – подумал он. – Бежать отсюда». Однако здания уже горели все до одного. От сильного жара поднялся ветер, который кружил частички пепла, как листья в осеннюю непогоду.

Где-то там, среди хаоса и огня, был выход, темный коридор, который вел обратно в человеческий мир. Однако пламя уничтожило все тени, а густой дым превратил день в ночь. Из-за жара Габриелю стало трудно дышать. Он вернулся на площадь и опустился на колени возле каменного обелиска. Парковые скамейки и сухая трава тоже горели. Пламя было повсюду. Габриель закрыл голову руками и свернулся в клубок. Огонь подбирался все ближе, почти прикасаясь к коже Габриеля.

Затем все кончилось. Габриель открыл глаза и увидел вокруг черные руины домов и обугленные деревья. Крупные балки все еще горели, и к грязно-серому небу поднимались клочья дыма.

Габриель пересек площадь и медленно двинулся вдоль улицы. Церковь, бондарная мастерская, магазин тканей с квартирой наверху – все погибло. Габриель добрался до границы города, где увидел сгоревший лес. Некоторые деревья лежали на земле, другие стояли, будто прямые черные тела с искривленными руками.

Габриель вернулся по собственным следам на покрытой пеплом дороге и увидел деревянный столб с навесом, который стоял посреди полной разрухи целый и невредимый. Габриель прикоснулся к столбу, провел рукой по его гладкой поверхности. Разве такое возможно? Как он мог уцелеть? Габриель немного постоял у столба, пытаясь понять его значение, и вдруг заметил белую оштукатуренную стену. Сейчас она стояла футах в двадцати от него, но всего несколько секунд назад ее там не было! Или Габриель ее просто не заметил? Он пошел дальше и посреди развалин наткнулся на парикмахерское кресло. Оно было совершенно реальным. Габриель мог прикоснуться к нему, потрогать зеленую кожаную обивку и деревянные подлокотники.

Город возрождался, восстанавливался в том самом виде, в котором Габриель впервые его увидел. Дома и деревья становились прежними только для того, чтобы снова выгореть дотла, снова возродиться – и так бесконечно. Это было проклятием огненного барьера. Если Габриель не отыщет проход, то застрянет в бесконечном цикле гибели и возрождения навечно.

Вместо того чтобы искать тень, Габриель вернулся на площадь и встал, прислонившись к обелиску. На его глазах появилась парадная дверь церкви, затем часть деревянного тротуара. Город вырастал заново, как живое существо. Дым рассеялся. Небо опять стало ярко-синим. Частицы пепла растворились в солнечном свете, как хлопья грязного снега.

Наконец превращение закончилось. Вокруг снова был город с пустыми домами и высохшими деревьями. Только сейчас к Габриелю стало возвращаться сознание. Если оставить в стороне всякие философские сложности, то у бытия есть только два состояния – покоя и движения. Табула поклоняется идеям политического и социального контроля, бредит о том, чтобы все всегда оставалось прежним. Однако такая неподвижность напоминала холодную пустоту космоса, а не энергию Света.

Габриель оторвался от обелиска и отправился на поиски тени. Как следователь в поисках улики, он переходил из дома в дом, открывал шкафы, заглядывал в пустые чуланы и под кровати. Старался посмотреть на каждый предмет под разными углами. Не исключено, что он увидит проход, если встанет в верное положение.