— Нет, не золотой, — заволновался конферансье, окидывая взглядом фигуру деревенского дурачка. — Три пятака, не больше.

Габариты двухметрового гиганта его впечатлили.

— А ежели я эту игрушку в небо закину, заплатишь золотой? — прогудел Денис, подхватывая гирю и оценивающе взвешивая ее в руке. — А то мне одежонку нормальную купить не на что.

Однако заработать ему помешал «благодетель». Он ворвался на площадь в сопровождении толпы мужиков, среди которых выделялся осанистый мужчина в добротной рубахе, прижимая сломанную руку к груди.

— Вот он, вот он, ирод! Меня побил, работать отказывается, а я ведь его столько лет кормил, поил, заботился, как о дитяти родном, и все почитай задарма! Ты, Михей, как староста должон…

— Без тебя знаю, что я должон, а что не должон, — огрызнулся Михей, выходя на площадь. — Ты что ж это, Гаврила, безобразничаешь? Кузьма тебя, убогого, в доме своем приютил, уже, почитай, пятнадцать лет кормит, поит, одевает, обувает…

Денис побагровел. Свободной от гири рукой рванул на себе жалкое подобие рубахи, явив взору восхищенных зрителей великолепный торс, на котором бугрились мышцы.

— Одевает? Вот это вот одежда? — Юноша швырнул старосте под ноги обрывки.

У Михея отпала челюсть.

— Ты заговорил?

— Пока я лишнего не наговорил, сделай так, чтоб я тебя и этого урода, — кивнул Денис на «благодетеля», — больше не видел.

— А то что? — начал пятиться Михей.

— А то, что я не только с руки, я и с ноги разговаривать умею. Хотя… Стой! Ты тоже!

Денис взял за шкирку «благодетеля» и, как кутенка, вздернул его над землей. Зрелище было еще то. В одной руке гиганта была десятипудовая гиря, в другой трясущийся от страха «благодетель».

— Сколько лет, говоришь, я на него лет работал, Михей?

— Да, почитай, годков пятнадцать.

— А сколько он мне за труды платил?

— Чтоб я тебе еще и платил? — заверещал Кузьма. Как ни был напуган «благодетель», такая наглость его возмутила. — Да ты за хлеб да кров до конца жизни на меня должон работать!

— За еду работают рабы! — рявкнул Денис. — А свободные люди работают за деньги! А теперь, родной, у тебя есть выбор. Если я твой раб, то вот этой гирей я сейчас добуду себе свободу.

Денис размахнулся чугунной чушкой, на полном серьезе собираясь со всего размаха опустить ее на голову «благодетеля».

— Нет, нет, ты не раб! — завопил Кузьма.

— Это другое дело. — Денис поставил Кузьму на землю. — Тогда с тебя пятнадцать золотых.

— Сколько? — дружно ахнула толпа.

— Пятнадцать золотых, — отчеканил юноша. — По золотому за каждый год. И моли бога, чтобы я не сдернул с тебя неустойку. Если на счетчик поставлю, как минимум сто пятьдесят золотых набежит. Ну, чего рот раззявил? Бегом домой! Потроши свою кубышку, и чтоб через полчаса деньги были здесь! Не успеешь, точно сто пятьдесят стребую.

— Гаврюша, побойся бога, — вступился за бедолагу Михей. — Сто пятьдесят золотых! Да у нас во всей деревне столько не наберется.

— А пятнадцать? — заинтересовался Денис. Местных цен он не знал.

— Пятнадцать, может, и наберется, но это ежели всю деревню растрясти.

— Врешь небось. — Денис посмотрел на пялящихся на него артистов, высыпавших из шатра. — Ладно, пусть тащит золотой. Я сегодня добрый.

Одна из гимнасток еле заметно кивнула головой, одобряя сумму.

— Так сколько, ты говоришь, стоит закинуть эту дуру в небо? Три пятака? — повернулся гигант к шпрехшталмейстеру.

— Ага, — кивнул артист, с любопытством глядя на великана.

— Вот, пока гиря летит, чтоб обернуться успел, — прогудел Денис, одарив «благодетеля» многообещающим взглядом. — И если золотой не окажется у меня раньше, чем она упадет обратно на землю…

Договорить он не успел. Кузьму как ветром сдуло. Денис усмехнулся и начал раскручивать гирю.

— Раз… два… три… Поехали!!!

Под это гагаринское напутствие гиря со свистом ушла вверх, через пару мгновений превратилась в едва заметную точку, а еще через мгновение вообще исчезала в белых пушистых облаках, лениво проплывавших над землей. Этот спортивный подвиг Гаврилы добил не только офигевших зрителей, но и самого «деревенского дурачка». Денис растерянно посмотрел на свои руки, потом перевел взгляд на небо и окончательно убедился, что Валька Шебалин загнал его в сказку. Ну, не мог он в нарушение всех законов физики, используя только мышечную массу своего нового тела, запулить десятипудовый снаряд на такую высоту. Однако опомнился юноша быстро.

— Гони мой гонорар, — толкнул он в бок шпрехшталмейстера.

Тот оторвался от созерцания опустевшего неба, выудил из кармана горсть мелочи и начал отсчитывать честно отработанный Денисом гонорар.

К трем пятакам в лопатообразную ладонь Дениса плюхнулся и золотой, который успел притащить запыхавшийся Кузьма.

— А она назад вернется? — поинтересовался шпрехшталмейстер, опять посмотрев на небо.

— А это зависит от того, с какой скоростью я вашу гирю запустил. Ежели с первой космической, то, возможно, и вернется. Сила трения в верхних слоях атмосферы когда-нибудь свое дело сделает, а если со второй или третьей, то уже точно не вернется.

Артист сцапал с раскрытой ладони гиганта свои медяки и затолкал их обратно в карман.

— И как это понимать? — опешил юноша.

— Компенсация за порчу реквизита, — тоном, не терпящим возражений, сообщил шпрехшталмейстер. — Гиря, она, знаешь ли, денег стоит. Десять пудов первоклассного чугуна! Так что, считай, ты мне еще должен, но я человек добрый и дам тебе шанс долг отработать.

Денис расхохотался:

— Я так понял, речь пойдет о найме на работу?

— Ты очень догадлив!

— С кем имею честь?

— Господин Бине. Я хозяин этого цирка.

— Ну что ж, поторгуемся, хозяин.

Торговле помешал идущий откуда-то сверху свист. Денис задрал голову кверху, сгреб хозяина в охапку и отпрыгнул с ним в сторону. Удар гири был такой силы, что земля содрогнулась, а из пробитой чугунным снарядом дыры фонтаном забила вода.

— Все-таки первой космической не набрал. Слышь, Михей, — окликнул старосту Денис, — у меня для тебя есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начинать?

— Давай с плохой.

— Нефти здесь нет.

Михей почесал затылок. Что такое нефть, он не знал, а потому это известие его не расстроило.

— А хорошая?

— У тебя есть фонтан. Рекомендую камешками вокруг обложить, наречь его источником Святого Гавриила и загонять паломникам. Только бери по-божески. Копейка кувшин, не больше, и чтоб потом десятину мне лично отстегнул.

— За что?

— За землеройные работы, — кивнул юноша на пробитую гирей дыру, — и идею. Как твоя деревня называется?

— Конобеевка.

— Переименуй в Гавриловку. Должно поспособствовать торговле. — Денис повернулся к владельцу цирка: — Так что ты там насчет найма на работу говорил?

— Вообще-то я говорил об отработке долга.

— Жаль, что на мне рубашки нет. А то засучил бы сейчас рукава…

— Долг можно и списать, — заторопился господин Бине, вытаскивая обратно из кармана медяки. — Тем более что реквизит уже вернулся, и его можно просто откопать.

— Я вот вам откопаю! — воинственно вскинулся Михей. — Так, мужики, чего встали? Быстро за струментом. Надо источник Святого Гавриила камнями обложить.

— Дело пошло, — азартно потер руки юноша. — Ну-с, господин Бине, я готов говорить с тобой за деньги. Меня вполне устроит десять золотых за выход на манеж.

— Две копейки — красная цена!

— Ну-у-у… это несерьезно. Ладно, пусть будет девять золотых.

— Три копейки.

Торг начался…

С выездом из деревни цирковая труппа задержалась по вине нового артиста, который голышом ехать отказывался категорически и, пока местные мастерицы за два пятака не пошили ему полный комплект одежды, с места не стронулся. Еще один пятак, честно заработанный на неудачном запуске в космос гири, пошел на лечение пострадавшего Кузьмы. Денис был человек отходчивый и совсем не жадный. Одним словом, в путь тронулись далеко за полдень и до следующего населенного пункта засветло добраться не успели. Заночевать решили на опушке леса, обнаружив на ней бьющий из-под земли родник. Силачи Самсон и Давид начали расставлять шатры, Арлекину с жонглером Сержем господин Бине приказал отрабатывать новую репризу, гимнастки Аделина с Климентиной взялись за стряпню. Нового артиста господин Бине послал в лес за дровами, чтобы под ногами зря не путался. Денис попытался было увильнуть от хозяйственных работ под предлогом, что ему тоже надо тренироваться, но хозяин труппы эти поползновения пресек на корню: