Къельт невесело улыбнулся и всего‑навсего вынул из кармана веревку, чтобы смотать Эрсиль запястья.

– И зачем тебе это? Тоже мне, герой – штаны с дырой, боишься?

– Боюсь, – согласился Къельт. – За тебя. Взгрустнется, как всегда, захочешь меня упокоить, но быстрее сама угробишься: споткнешься, упадешь, ножку поломаешь…

– Ночью тебя это не шибко волновало, – хмыкнула Эрсиль и метнула огрызок в позеленелую корягу.

– Ночью я тебя проверял. И моих надежд ты не оправдала.

– Да брось! Оружия у меня нет, ворожба моя для тебя безвредна. Что я, выкорчую елку и тюкну ею по твоему затылку?

– Ты бы тюкнула, если б смогла… – Къельт что‑то прикинул про себя и, к облегчению Эрсиль, сжалился: – Ладно, убедила. Но повадишься отвлекать меня своими нелепыми покушениями, и я спеленаю тебя так, что ты сумеешь единственно ползать на манер гусеницы.

– Шикарно, всегда мечтала быть гусеницей! – просияла Эрсиль и нырнула под влажный полог деревьев.

Приняв к западу и одолев длительный изнуряющий подъем, Къельт и Эрсиль оставили позади Шетэльнскую низменность. Дождик то утихал, то опять вкрадчиво постукивал по капюшону. Эрсиль еле поспевала за Къельтом. И это при том, что он нагрузил на себя ее мешки перед восхождением на лесистый увал, замыкавший долину.

В час пополудни сделали передышку – короткую донельзя. Эрсиль и не пообедала толком, а ломоть пшеничного хлеба дожевывала на бегу. Къельт вынужден был замедлить шаг, что сперва причиняло ему неудобство. Потом он свыкся и приноровился к Эрсиль.

Ельник поредел, сглаживались буераки. Къельту надоела тишина, и он спросил о самочувствии Эрсиль: излечилась ли ее простуда? Горло уже не болело, но Эрсиль очень сомневалась, что это победа Къельта, о чем ему и сообщила.

Вскоре отыскалась поросшая молодой травкой стежка. Эрсиль приободрилась и мало‑помалу выпытала у врага, зачем ему понадобилось в Дунум – крупнейший город графства. Къельту предписывалось сдать некую – так он выразился – собственность почившего колдуна Мориша и получить за это деньги.

– Фу! – воскликнула Эрсиль, наступая Къельту на пятки. – Ты отрезал ему уши, чтобы подтвердить его гибель? Пакость какая! А я‑то возомнила, ты великий герой, искореняющий зло в нашем мире.

– Герои вымерли вкупе с драконами. – Къельт недовольно оглянулся. – А ведьмарю я ничего не отрезал. Откуда у тебя эти кровавые идеи? Он завладел тем, чем владеть ему не полагалось, и замахнулся на большее…

– Но ты пырнул его ножом и заграбастал добро, – вклинилась Эрсиль.

– Я исполнил приговор – приговор за убийства, которые он совершил. А похищенное им я верну истинным хозяевам.

– Итог тот же: ты простой наймит. Вроде уэля твоего рогатого.

– Да, наймит. Но заказчик у меня один – Наместник Онсельвальта.

Къельт отодвинул колючую ветку, заслонявшую тропу, и пропустил Эрсиль.

– Ого! Прямо‑таки сам Наместник? – изумилась она.

– Нет, разумеется, – покачал головой Къельт и пояснил: – Через год после образования Северного Онсельвальта началась упорная борьба с мятежами и беззаконием в пяти королевствах, ныне графствах. Основные силы были сосредоточены у границ для их укрепления, шерифов не хватало, ведомство Защиты и Порядка только‑только создавалось. Поэтому требовались независимые помощники – избранные люди и не люди. Позже их прозвали Охотниками Онсельвальта. Так я и работаю.

– И много платят? – заинтересовалась Эрсиль.

– Прилично, – скупо обронил Къельт.

Эрсиль поняла, что обсуждение ему неприятно. К тому же догадалась, что Къельт умолчал о самом важном. Помянутое им ведомство вряд ли посылает служащих казнить провинившихся магов, там об их существовании и не подозревают вовсе. Зато Тайный Сыск как раз занимается подобным.

– Нечисть под каблуком у надутых чиновников! – поддразнила Эрсиль. – Никого из вас не коробит, нет?

– Чиновников все устраивает, меня тоже, – ответил Къельт бесцветным голосом. – Взял поручение – справился, свободен. Лишние обязательства мне ни к чему.

– И часто ты мотаешься по этим поручениям? – Эрсиль мигом уцепилась за слова Къельта.

– Нет.

– Почему же ты всегда в пути? Оседлая жизнь у тебя не в почете?

– Именно, – отрубил Къельт в знак окончания беседы.

Эрсиль решила его пока не трогать и, коли уж появилось время, тщательно обдумать свое положение. Быстро просчитав, что действует непозволительно грубо, без смекалки, Эрсиль изобрела новую мето́ду по уничтожению Къельта. В чем ее суть? Никаких особых премудростей: Эрсиль следует поостыть и запастись терпением, то есть не обрушиваться каждую ночь на Къельта с чем попало в качестве оружия. А когда он потеряет бдительность – к примеру, уснет без опаски – Эрсиль воссоединит его с праотцами, вогнав в сердце кинжал. Вот тут возникала загвоздка: Эрсиль должна исхитриться и выкрасть у Къельта стилет либо раздобыть что‑то другое. По ее мнению, это было нелегко, но возможно. Еще бы враг не ускользнул от нее…

Эрсиль отмалчивалась до самого вечера. Къельт тоже рта не раскрывал. А поскольку шли без перерывов, слякотного Дунумского тракта достигли засветло и страшно голодные – во всяком случае, Эрсиль.

На западе ковром стелились дымчато‑зеленые поля, разделенные тоненькими перелесками и низкими стенами из серого плитняка. Вдалеке, ближе к набирающим высоту холмам, паслись коровы, кое‑где виднелись фермы с россыпью хлевов, сараев, амбаров. А на востоке чернел все тот же ельник, устремляясь к линии горизонта.

За плечами было около пятнадцати миль, и вскоре перед Къельтом и Эрсиль вырос провинциальный городок Удорожье. Людей им встречалось мало, и все бродили как в воду опущенные – осенняя хмарь навевала тоску не на одну Эрсиль. С обеих сторон теснились приземистые каменные дома, обрамленные лысоватыми палисадниками. От главной площади разбегались неопрятные кривые улочки. Округу заволокло сумраком, и Къельт прибавил шагу. Эрсиль поплелась за ним, ноги ее противно гудели, невзирая на богатый опыт пеших прогулок, а вернее, скитаний по Онсельвальту.

Мимо прогромыхала телега, груженная тыквами. К церкви потянулись укутанные по самые брови миряне. Погода оставляла желать лучшего, и это подтверждало недавние выводы Эрсиль касательно Къельта.

Приметив гостиный двор – длинное здание с десятком окон и побеленным фасадом, Къельт и Эрсиль сразу же повернули к нему. Из‑за приотворенных дверей доносилось нескладное пение. Одуряюще пахло жареным мясом и луком. У Эрсиль засосало под ложечкой. В предвкушении отдыха она переступила порог огромной, ярко озаренной обеденной и была оглушена безудержным весельем, царившим внутри. После нежно‑шелестящего покрова леса этот разудалый галдеж терзал слух не хуже пилы.

А посетителей в трапезную набилось! Как сельди в бочке. Дюжина массивных лакированных столов орехового дерева, и за каждым – целая компания. Повсюду в аляповатых рамах красовались полотна с изображением разнообразных кушаний: марципановые замки, кексы и булочки, запеченные поросята, фазаны, лебеди… Полыхали масляные лампы, чадили сальные огарки, вынуждая Эрсиль болезненно щуриться. Потупившись и глубоко надвинув капюшон, она ждала в уголке, пока Къельт договаривался с хозяином.

Скопление народа действовало на Эрсиль угнетающе. Не дай бог налетит какой‑нибудь разгильдяй с вечно чешущимися кулаками! В трактир стеклась едва не половина Удорожья – неуемная половина, воистину. Эрсиль успели трижды пихнуть, а укромных местечек, чтобы схорониться, нигде не просматривалось.

– Стояла ночь, и столб стоял,

И бравый Джек ему сказал:

«Так вовсе не годится!

А ну, с дороги, самохвал,

Пока пинка не схлопотал,

Ишь, встал тут и кичится!»

А столб по‑прежнему стоял,

И Джеку он не отвечал,

Как тут не усомниться?

Джек шаркнул ботом, шапку снял,