Я встал. Наитие проснулось во мне внезапно, как и всегда. И, как и всегда, повиновалось оно не мне. Я поднёс сжатый кулак к губам, а потом несильно укусил сам себя за запястье…

Нет, Эрцог не владел тем, что я ощущал в Дьюпе или Локьё. Его внутреннее равновесие было нарушено до меня. А психофизические приёмы — не спасли. Разум мой ещё в академии был подготовлен психотехниками, и внушению я поддавался слабо. А в плане допричинности — не ему было со мной играть.

Допрашивать эрцога тоже оказалось несложно. Но малополезно: он знал совсем не то, что хотелось узнать мне. Единственное, что я выбил из него — где Агескел.

Быть подопытным и безвольным эрцогу совсем не понравилось, но тело его откликнулось. А его тело, в отличие от моего, достаточно крепко стояло между эмоциями и прихотями. И он не сумел стряхнуть меня так же быстро, как я его. Он потакал слабостям тела, я — нет.

Конечно, эрцог освободился спустя две или три минуты, но что мне было нужно, я узнал. Потом схватил его, словно мешок, потому что тело эрцога дома Нарья было упаковано в скользкий кокон силовой защиты, а у меня не было времени искать, как он отключается, и потащил к выходу. Мне были нужны оба брата.

Охрана шарахнулась.

Почему, спросишь? Я же был безоружен?

Да, я был безоружен. Это являлось условием встречи один на один.

Да, эрцога окружало силовое поле, подобное нашим защитным полям, (что не мешало мне тащить его).

А остальное…

Как–то Келли рассказал мне байку про одного умельца. В давние времена особо любопытные дети забавлялись, ковыряя гвоздиком ружейный патрон. Этот попытался расковырять атомную «батарейку» от спецбраслета, надеясь, видимо, остаться не только без глаз, но и без корабля. Хотя простейшее, в общем–то, устройство. Но потому в гражданских вариантах и не существует.

Прежде, чем вытащить эрцога, я расстегнул браслет общей связи, вытащил черный шарик, величиной с яйцо попугайчика, достал подаренный Абио кинжал…

Пластиковый кожух поддался без труда. А капсула с титановым напылением — не монолитная. С торца — шов. А, если есть шов — она может и лопнуть.

Я достал из кармашка на запястье сублимированный порошок живых кристаллов, открыл мини–контейнер. Порошок зашевелился — в воздухе тоже есть молекулы воды. Теперь ему достаточно попасть на мою влажную ладонь, и она прорастёт живыми кристаллами вместе с зажатой в руке «батарейкой». Я осторожно умостил контейнер в ладони вместе с черной капсулой. Конечно, я тоже прорасту кристаллами, в случае чего. Но и «батарейка», скорее всего, лопнет. По крайней мере, вряд ли охране захочется проверить.

12 часов 18 минут

Батарейку в браслете связи по старинке называют «атомной», на самом деле она, скорее, субатомная. Энергию дают слишком быстрые для нашего мира частицы.

Сначала неудобно было тащить одной рукой скользкий энергетический кокон с эрцогом, сжимая другой «батарейку» и контейнер, но меня не нервировали. А выбравшись за контур, я активировал спецкостюм на полную и примагнитил эрцога к нему.

Однако потащились мы с ним не туда, где меня ждали бойцы, а к лифту в пересечении коридоров.

— Ты не сможешь, — шипел эрцог, прекрасно понимавший, куда я направляюсь. А направлялся я в медцентр, на «синий» этаж, где лежал едва живой Агескел. — Там силовой периметр!

Оказавшись в лифте, я, стараясь не дышать лишнего, аккуратно закрыл капсулу с субкристаллическим порошком. Блеф удался. Да я и сам в него почти поверил. Вот только в «батарейке» предусмотрена защита от разгерметизации. Но это нужно быть космофизиком или очень хорошим техником, чтобы сообразить. Келли мне и рассказывал такую историю, как хохму. А вот прорасти живыми кристаллами — я мог запросто.

Потыкал в стену лифта: где–то здесь должна быть карта здания… Карта появилась, я даже увидел на миг картинку следующего уровня, дважды оплетенного синей сеткой. Вот ведь энергии наверное жрёт!

И тут по ушам шибануло, внутренности оторвались, а башка впечаталась в крышу лифта.

Только потом я узнал, что в этот момент наши тупо уронили на Арктиду военный спутник. Слава беспамятным, хоть не я это учудил.

Спасла меня полностью активированная защита доспеха. Эрцог тоже был жив в своем электромагнитном коконе, хоть ему и досталось по головке.

Ослепший лифт трясло. Где–то справа рушились перекрытия. Над нашими головами что–то душераздирающе заскрипело, но не обвалилось. Однако на резерв лифт переключиться не смог и повис в шахте, подрагивая от отдалённых взрывов.

Я включил освещение спецкостюма, разрезал грантским кинжалом пластиковую крышу лифта и вылез.

Лифт завис между аварийными силовыми пластинами. И они же, если энергии хватит, могли вытянуть нас на следующий ярус. Нужно только замкнуть их друг на друга. Замкнул, и мы медленно поползли вниз.

Связаться со мной ребята теперь не могли, браслет–то я раскурочил. Это было плохо, но не фатально. Эрцог — со мной, Агескел — тоже в пределах досягаемости.

Я ухватил поудобнее эрцога и полез по техпандусу между этажами. Фиг меня теперь найдут, учитывая отсутствие у меня связи и отсутствие стабильного энергообеспечения у них.

Медцентр был освещён в аварийном режиме, но ни двери, ни баны автопередвижения по этажу не работали. К счастью обесточенные двери отлично открываются методом пинка.

Агескел лежал в прозрачной реанимационной капсуле. Приборы показывали, что электрическая деятельность мозга поддерживается искусственно. По сути, он был мертв.

Можно ли считать, что это я его убил?

Рядом со мной сопел маленький, измученный ужасом и непривычной физической нагрузкой старичок, похожий на скрюченную поганку.

Я повернулся к нему. Чем ближе и беспомощнее жертва, тем труднее нормальному человеку исполнить приговор. Вот и мне легче всего сейчас развернуться и уйти. И будь, как будет. Белыми и чёрными камнями выложена дорога судьбы, и камней поровну для всех.

Но я достал контейнер с порошком живых кристаллов. Очень хрупкий контейнер, блокирующий только влагу. Поле защитного костюма не спасёт. Обычная электромагнитная «защита» не реагирует на маленькие и медленные частички криопорошка. К тому же она допускает газообмен. Потому на мне тяжеленный дезактиватор — не психотропных веществ я боялся.

Когда Колин напомнил мне про живые кристаллы, я и взял эту хрупкую коробочку. Чтобы наверняка. Даже окажись эрцог сильнее, контейнер раздавить я бы успел. А теперь — и того проще: обсыпать порошком медкапсулу с телом Агескела и оставить щепотку для эрцога. И плюнуть.

12 часов 24 минуты

Долгие секунды я смотрел, как вздувается и кристаллизируется живая пена, как корчится в своём коконе эрцог. Я смотрел. Нужно было уходить.

— Ты всё равно не выберешься, тварь! — хрипел эрцог, воду которого активно усваивали кристаллы. — Альдиивар построен, когда не было ещё всей вашей дряни! Если не работают режимные генераторы, сработает механический пресс! И вы сдохнете вместе с нами! Все!

— Какой ещё пресс? — спросил я рассеянно.

Эрцог то ли завизжал, то ли захихикал, а может, это то, что вырастало из него, выжимало звуки из полумёртвого тела? Он дёрнулся ещё пару раз, взвизгивая, и затих, а под его силовым коконом быстро разрастались бледные, стрельчатые друзы кристаллов. Кокон всё истончался, он скоро не выдержит растягивания, угаснет, и тогда рост кристаллической массы приостановится — ей нужна вода, а воды здесь немного. Но в умеренном темпе живые кристаллы будут расти, пока не проведут дезактивацию.

Я посмотрел на Агескела. С ним шло медленнее, возможно, мешали химикаты, которыми было напичкано тело, но, скорее всего, кристаллы слишком долго боролись с кремнеорганикой медкапсулы. Лучший враг кристалла — скорее всего, тот же кристалл.