Энрек бьёт меня по лицу. Ладонь проникает из одного мира в другой, боль тащит меня обратно, но я ещё вижу лопающиеся здания и пузырящийся человеческий фарш, наползающий на тротуар…

— Капитан! Анджей! Свинья, ленивая, имперская!

Ещё одна пощёчина. Слабая. Рико тяжело меня и бить, и держать. Он сам еле на ногах стоит. Я мотаю головой, словно пьяный.

— Кто же пускает транс на самотёк? Это куда тебя в следующий раз утащит? — шепчет иннеркрайт обессилено. — Ты же меня за собой потянул, дурак. Учитывая твою связь с кораблем и экипажем — вполне мог и «Ворона»!

Лицо у него — оттенка восхода генераторов над Плайтой, нижняя губа прокушена и распухла, только глаза блестят, словно у кошки.

Он вздрагивает всем телом и отпускает меня.

Ложусь спиной на переборку. Корабль вращается вокруг оси и, если опереться, тебя немного придерживает.

— Я не умею, Рико. Совсем ничего не умею. То, что внутри — ведёт себя как ему угодно. Я ему — не хозяин.

Иннеркрайт переводит дыхание и тоже прилипает спиной к стене.

— Отец сказал, что это ТЫ не допустил изменения реальности.

— Я просто лёг у него на пути бревном. И не спрашивай — как, не повторю.

— Ну, это — точно, — тихо смеётся Энрек. — Но второй раз также и не будет. Грата.

— Грата — это воля?

— Почти. Когда причинности или допричинности противопоставляется свободная воля.

— Ага, — ехидничаю я. — Спасибо, объяснил. Причинность — это чего?

Энрек вздыхает и закрывает глаза.

— Причинность — когда событие кем–то спланировано, — он говорит тихо и монотонно, словно ментор. — У него есть ПРИЧИНА. Допричинность — нахождение события в естественной паутине связей.

— Ну, ладно. Допустим. А свобода в чём?

— Свобода? — удивляется моей тупости Эрнек. Он моргает, глаза у него слезятся. — Вот если бы у тебя были хоть какие–то причины, противостоять чужой воле… — он тянет время, подбирая слова, судя по тону, смирившись с моими вопросами. — Если бы ты имел свой ИНТЕРЕС в происходящем. Ненавидел бы Агескела, хотел ему помешать. Тогда у тебя, необученного, ничего бы не вышло. Все, заинтересованные в событии, могут предоставить полю игры только собственную жизненную энергию и тренированность, а это — капли, в сравнении с энергией паутины. Я не мог противостоять Агескелу в открытую, и я старался лишь вызвать напряжение нитей на нашем участке, чтобы накат сильнее соскользнул потом. А ты — НИЧЕГО не хотел. Ты сказал — НЕТ, и паутина ответила. Для неё главная причина для изменений, главный аргумент, это как раз — НИПОЧЕМУ. Почему должно закончиться вот так? А — НИПОЧЕМУ. Потому что — ты ХОТЕЛ НИПОЧЕМУ. Так же, как и она сама. Как воля допричинности. И нити выгнулись так, что наката не вышло совсем. Реальность встала на дыбы. Пласты ДО и ПОСЛЕ разошлись, и нас потащило. Потому что линейной воли — мало. Нужна сонаправленная воля. Сразу дающая направление и центр вращения. Вот тогда бы нас просто выгнуло и провернуло. Но мы повисли в этой самой допричинности. Потом я не помню. Отец говорит — Колин, значит, это он сумел стабилизировать. Не пойму только, почему лендслер решил вмешаться? Из–за тебя? Хотя и другие пытались, я знаю. Но отец ещё слаб после операции, а Реблек — вообще в этом слаб.

— Ре–блек? Чучело это черномазое? Регент? — догадался я. — Зачем ему играть на нашей стороне?

— Выбора у него нет. Так и так — между молотом и наковальней.

Разговор выматывает нас обоих, и мы замолкаем, тяжело дыша. Я открываю рот первым.

— Ладно, — говорю я тихо. — Поднимайся. Велено тебя грузить.

— Ну грузи, раз велено, — отвечает иннеркрайт, но продолжает лежать спиной на переборке. И я поднимаюсь, и тащу его дальше по коридору. До навигаторской.

Млич на миг застывает, когда мы вваливаемся. Улыбка на его лице странная. Излишне странная всего лишь для двух качающихся мужиков в обнимку.

— Что–то случилось?

Я роняю Энрека в кресло и выруливаю к пульту.

— Не ушла ещё двадцать четвёртая? Скажи, что «Ворон» запрашивает.

Млич неуверенно качает головой и кивает на экран.

— Вот он, наш «Ворон».

Я смотрю и вижу, что одному из кораблей крыла всё–таки досталось. Повреждения, судя по навигационной сетке, очень значительные. И задело — не боком. Надстройки обзорных баз, леера, выносные коммуникации — всё сплавлено в один бесформенный кусок. Угол вращения показывает, что основной удар пришёлся ниже генератора. Значит, корабль даже не развернули носом к линии огня. Кто же у нас такой умный?

Определить название корабля по одной сетке трудно. Да и по лицу Млича я заранее понимаю — что–то здесь не так.

— Чей корабль?

— Так «Ворон» же, — отвечает навигатор. — Можете сами перезапросить командующего или наводящего. — Это — «Ворон». А где мы — я что–то пока ещё не понял.

До меня начинает доходить, что мои старшие друзья наш корабль уже заранее вывели из игры. На всякий случай. Значит на экране у меня, скорее всего, инфицированная «Кора», которую ухитрились сунуть под светочастотный противника. Бедная девочка. Мне становится мучительно жалко корабль и его погибший экипаж. Хотя погибли они давно. И редко кому удаётся вместе с тихой и жестокой смертью, познать вторую — парадную.

Кто приказал, интересно? Колин? Или инспектор? Или всё было решено давно, ещё когда мы сидели с Рико на Плайте и ждали смерти. Она была неизбежна эта смерть. Да, вот она, собственно. Крутится в пространстве.

— Смотри, Рико, — позвал я. — Это, якобы, мы. Наш «Ворон». Придётся искать кораблю другое название. Ты не знаешь, «Железный ветер» — это тоже какой–нибудь фетиш первых переселенцев?

Рико был сдержан, очень сдержан. Но тут он подавился слюной и вытаращил на меня глаза.

— Ты что, совсем больной? «Железный ветер» — это название императорского корабля Содружества!

— Что, того самого? Первые переселенцы во главе с императором? — тихо развеселился я.

— Нет какого–то другого! — прорвало Энрека. — У вас что, в школе вообще историю не изучают?

— А на кой Хэд нам ваша, экзотианская история? Мы изучаем линию императоров, руководившую отлетом с Земли. Её последний потомок мёртв, и мозг его хранится в музее Вечной скорби. Я там был — мозги, как мозги.

— Таланты, амэ акомо… Вообще–то, это один и тот же император, если тебе интересно. В Доме Нарьяграат полагают, что они — прямые потомки крови, но даже у этих ублюдков не хватило наглости… Мало тебе девиза.

— А девиз–то причём?

— Девиз дома Нарьяграат у тебя напротив общего зала на стене намалёван, чудище ты Харанское. Купи себе книжку по истории, наконец, раз у тебя в мозгах всё время двоится! «Железный ветер», — Рико с усилием рассмеялся. — У Агескела случился бы удар!

Он набрал в грудь воздуха и продекламировал:

— Эскадра Содружества сложным и продуманным манёвром вывела из строя вражеский линкор «Каменный ворон». На смену ему противники спустили с верфей эспилер–арсенал последнего поколения, получивший название «Железный ветер». В результате не только Император перевернулся в гробу. В доме Тёмного королевского граната — сорокадневный траур. Брат великого эрцога Нарья Агескел Эйвори не выдержал нанесённого оскорбления и подавился собственным дерьмом. — Энрек издал кашляющий смешок и откинулся в кресле. — И первый раз лабуда в депах будет почти соответствовать истине! — торжественно закончил он.

— Энрек, а у вас земную мифологию изучают? — спросил я. — Кора — это же что–то мифологическое?

— Пожалуй. Только тут специалист нужен. Я же инженер, а не историк. А богов у землян — этажерками. Кажется, была и Кора.

Я вошёл в поисковик прямо через пульт, но даже Коры как таковой не обнаружил. В сети значилось только, что это старинное женское имя.

— Ты лучше корабль «Белочка» назови, — пошутил Рико. — Будет необходимая для понимания тебя ассоциация с белой горячкой.