— Да как ты, наёмник, смеешь?..

Но владетель Пастарины не продолжал, а Лотар и не собирался отвечать на этот вопрос. На противоположной стене замкового двора часовые занимали свои посты. При желании можно было услышать каждое слово, произнесённое сержантом.

Вез скорее упал, чем сел на свой стул. Слабым жестом он провёл перед собой рукой, словно перечеркнул Лотара и Сухмета. С лязгом, от которого стало холодно, Принципус выхватил меч. Но не пускал его в ход и не звал стражников.

— Полагаю, ты понимаешь, Желтоголовый, что теперь соглашения между нами быть не может? — шёпотом, напоминавшим шипение змеи, произнёс Вез.

— И всё-таки подумай, князь. Что могло намертво перекрыть перевал — ведь ни один воин, купец или хотя бы лошадь, потерявшая седока, не появились на заставе по эту сторону границы? И учти, это не армия, иначе ты об этом уже знал бы — обнаружить вторжение твои дружинники сумели бы. И ещё, князь, попытайся представить, что говорят в казармах твои вояки, которые ведь тоже понимают, что платить тебе нечем, потому что купцы не вернулись.

Лотар повернулся. Его лёгкий короткий плащ сухо прошуршал в воздухе. На Принципуса, который так и не поднял обнажённый меч, он даже не взглянул. Сухмет, нервно и коротко поклонившись, поспешил за своим господином.

Лотар спустился во двор, равнодушно растолкал дюжину копейщиков, неизвестно откуда появившихся у нижних ступеней крыльца, и пошёл по двору. Ни копейщики, ни их командир не сделали ни малейшей попытки остановить чужеземцев. Лотар и Сухмет уже прошли половину расстояния до ворот, когда сзади прогремел голос Принципуса:

— Остановитесь! Остановитесь, или мне придётся проверить, так ли вы хорошо рубитесь, как болтаете!

Шум со стороны копейщиков показал, что они готовы действовать решительно и быстро. Им казалось, что двое небогатых наёмников не способны оказать серьёзного сопротивления, а значит, есть возможность без усилий выслужиться перед капитаном. Солдаты, стоявшие у ворот, тоже взяли оружие наизготовку.

Сухмет вздохнул и положил руку на эфес Утгелы — своего меча.

— Желтоголовый, князь приказал тебе взяться за дело и шлёт вот это!

Лотар повернулся к крыльцу. Принципус делал вид, что улыбается, хотя от его оскала, вероятно, шарахнулись бы боевые кони. Но он очень старался и при этом протягивал вперёд весомый кожаный кошель.

— Это золото, — шёпотом сказал Сухмет, который, когда хотел, мог видеть сквозь предметы на значительном расстоянии.

— Да, — согласился Лотар, которого интересовало совсем другое. Ещё раз прочитав что-то в сознании капитана пастаринской дружины, он произнёс: — Сегодня они на нас не нападут. Теперь и вправду придётся браться за дело.

Первую ночь, как и было условлено, они провели в доме Покуста. Дуайен торгового сословия долго и безуспешно пытался выяснить, что и как было сказано у князя, но Лотар лишь улыбался и толком не ответил ни на один вопрос.

Снег встретился им задолго до заставы — грубого, торопливо срубленного из вековых брёвен форта, который тем не менее был так удачно расположен, что казался почти неприступным. В форте они провели следующую ночь, потому что здесь их уже ждали. Сухмет очень порадовался эффективности княжеской системы оповещения, позволившей им избежать сложных объяснений.

На следующее утро, когда они вышли на неохраняемую часть широкой, всё время уходящей вверх дороги, пришлось уже идти по снегу. Впрочем, пара волов, запряжённых цугом, могла протащить по этой дороге даже основательно нагруженную телегу.

Миновав несколько голых рощ, путники вышли на неширокий — не более полумили — горный карниз, относительно ровную поверхность которого то и дело разрывали острые, обнажённые скалы. Попетляв, дорога пошла прямо на сплошную стену чёрных гор, закрывавших полнеба. В этом гигантском каменном пороге был только один разрыв — перевал, который и назывался Широким.

Дорога тоже была не по-горному широкой. Снег на ней местами уже сошёл, и ноги путников стали вязнуть в липкой грязи. Сухмет вдруг стал поносить эту дорогу на чём свет стоит. Лотар удивлённо поднял на него взгляд.

— А вот это как тебе понравится? — Сухмет поднял ногу повыше, и Лотар увидел, что подошва его сапога отвалилась, обнажив ступню старика почти до пятки.

— Раньше нужно было думать, — бросил Лотар и пошёл вперёд, вдыхая воздух, напоённый запахом первых горных трав.

— Да кто же мог подумать, что нам предстоит такое? — В голосе Сухмета было почти настоящее возмущение. — Если бы ты не тащил меня…

— Никто не тащит тебя насильно.

— Один ты не справишься. Хладнокровие Лотару не изменило.

— Я хочу сказать, что ты берёшься за предприятие довольно рискованное, — повысил Сухмет голос.

Лотар всё так же, не оборачиваясь, шагал по грязи, поднимая ноги повыше.

Сухмет вздохнул, допрыгал на одной ноге до края дороги и сел на светло-серый валун, похожий на прикорнувшего медведя.

— Подожди, пока я подвяжу подмётку. Лотар остановился, обернулся.

— Могу дать тебе ремешок.

— У меня есть свой. — Сухмет порылся в котомке, которую нёс за плечами, достал тонкий сыромятный шнурок, отрезал от него кусок фута в три и принялся старательно укреплять сапог.

— Это ещё не грязь, — буркнул Лотар. — Вот если бы по дороге ездили, ты бы понял, что такое настоящая грязь.

— Есть предметы, с которыми я не стремлюсь свести слишком короткое знакомство.

— А то, что закрыло перевал, из этого списка? — спросил Лотар.

Сухмет встал, притопнул сапогом, перетянутым ремнём, и пожаловался:

— Снег забился внутрь и тает.

— На привале прошьёшь подмётку, будет лучше прежнего.

Сухмет проговорил едва ли не льстиво:

— А чем плохо здесь? До обеда осталось совсем немного.

Лотар осмотрелся. До места, где дорога терялась в каменной гряде, оставалось не больше двух миль.

— Прежде посмотрим, нет ли там чего-нибудь интересного.

Лицо Сухмета стало на мгновение непроницаемым, потом он очень серьёзно сказал:

— Ничего не чувствую. Такое впечатление, что впереди нет ничего живого, даже птиц или полевых мышей. А ведь должно быть. — Он ещё раз попробовал определить возможную опасность, которая находилась впереди. — Нет, абсолютно спокойно.

— Вот и у меня то же ощущение. — Лотар покрутил головой. — Красиво здесь. Даже когда смотришь магическим взглядом, всё равно красиво.

— Может быть, — осторожно сказал Сухмет, — в этой красоте и заключена главная опасность? — Лотар удивлённо поднял брови. — Я хочу сказать, ты как-то уж очень рвёшься вперёд.

— Я проверяю каждый камень на дороге. Но он понял, что старик прав. Ему следовало бы разобраться, что заставляет его спешить.

— Несомненно, — улыбнулся Сухмет. — Но те люди, которые угодили в эту ловушку, думали так же.

Лотар сдался. Он подошёл к Сухмету и присел на камень рядом со стариком.

— Ты прав.

Сосредоточившись, Лотар стал думать о том, что, возможно, заставило его торопиться. Но как он ни старался, не чувствовал даже следов магии. Могло, правда, оказаться, что колдовство было слишком мощным, когда почувствовать его изнутри практически невозможно, как невозможно понять откуда исходит запах, когда к нему уже привык. И Лотар перевёл внимание на то, что лежало впереди.

Дорога была пустынна, тиха и совершенно безопасна.

— Может быть, ловушки уже нет? Караванов больше не предвидится, и тот, кто её поставил, вынужден был уйти.

Сухмет серьёзно покачал головой. Он был очень сосредоточен, помогая Лотару, вливая в него свою энергию, пытаясь поднять уровень восприятия Желтоголового до предела. Внезапно Лотар расхохотался.

— Ай да хитрец! Значит, ты специально подстроил эту штуку с сапогом, чтобы притормозить меня. Лицо Сухмета стало удивлённым.

— А мне казалось, господин мой, что я хорошо спрятал свои мысли.

Лотар снял налобник, выкованный из тёмной бронзы, провёл рукой по коротким волосам.