Башня колдунов, внешне схожая с фабричной трубой, изнутри походила на нее еще больше – крыша у башни отсутствовала, а стены покрывала копоть. Солнечный свет падал в башню почти вертикально, неярко высвечивая верхние этажи, тускнея с каждым нижним ярусом. Внизу света почти не было и Тимке пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Всего Тимка насчитал двенадцать дырчатых этажей-уровней, соединенных между собой поднимающейся вдоль круглой стены винтовой лестницей.

Хозяйственный, убедившись, что в башне наверняка никого нет – не было слышно ни звука, – бесшумно направился к каменным ступеням. Тим поспешил за ним, не забывая поглядывать на подозрительно тихие этажи и держа палец на главной выключательной кнопке пульта. Для себя Тимка решил, что обязательно будет стрелять во все движущееся сразу и без предупреждения. Как и положено хорошему киношному полицейскому при разборке в бандитском логове.

К тимкиной досаде, первый бандитский этаж оказался пуст. На нем не было ничего, лишь только слой жирной сажи черным мхом покрывал кольцо пола. Пустыми оказались и второй, и третий этажи. А вот на четвертом Тимку и Хозяйственного ждал сюрприз. И очень неприятный: Тим чуть не закричал от неожиданности, когда увидел его, но вовремя спохватился – негоже бравому полицейскому пугаться чего-либо на задании. Даже если перед ним распятый на стене человек. Вернее, «палец».

«Палец» висел здесь давно. Очень давно. Он весь был покрыт грязью и паутиной, как забытая, никому не нужная вещь. Серый от пыли капюшон безжизненно склонился к груди, длинные рукава были растянуты в стороны и намертво приколочены к кирпичам толстыми ржавыми костылями. Полы плаща обгорели, на груди и боках «пальца» зияли неровные дыры – в них слабо клубился черный туман, основа и сущность неживой жизни: «пальца» некогда пытали, и пытали жестоко. А после бросили. Тим судорожно сглотнул – конечно, ведьмины помощники были негодяями, ворами и предателями. Конечно. И заслуживали наказания. Но не такого же!

– По-моему, он жив. – Боня сел на корточки перед распятой фигурой, заглянул снизу под капюшон. – Вроде бы и глаза светятся. Эй, ты живой? Ты который из «пальцев», Указательный или Средний? – Хозяйственный встал и легонько тронул рукой плечо распятого. Медленно-медленно капюшон поднялся, хлопья пыли посыпались с него: на Тимку и Боню уставились два серых пятна, расплывчатых и туманных. Механический, совершенно безжизненный голос монотонно забубнил, глотая большинство знаков препинания и окончания слов:

– Я мертв давно… но часть меня ждала вас… я знал, что вы придете… ищите Среднего на острове колдунов… в вывернутой башне… курс на солнце… только он… посох… я мертв… я мертв…

Тихое шипение – вроде того, с каким сдувается проколотый мяч, – раздалось в тишине и черная фигура «пальца» опала. Остался только балахон – грязная бессмысленная тряпка, невесть зачем прибитая к стене.

– Печально, – Хозяйственный расстроенно закусил ус, пожевал его, – какая дрянная, ненужная смерть! Больше мне сказать нечего. Пошли вниз. – Боня, уже не таясь, потопал по ступенькам, чертыхаясь на ходу. Гибель «пальца» огорчила его гораздо сильнее, чем он пытался показать Тимке. И Тим это понимал.

Ворча встретил друзей радостными бессвязными воплями. Говорить членораздельно он не мог, так как со скуки навел в рюкзаках ревизию и сейчас всухомятку давился найденными там галетами и кусковым сахаром. Боня отобрал у него продукты, бросив пару ласковых насчет «нахального желудка в кепке». После, вкратце рассказав Ворче об увиденном, Хозяйственный предложил отойти всем подальше от башни и устроить совещание. Мол, надо крепко подумать, что делать дальше, выработать план и стратегию предстоящего путешествия. Опять же – где взять корабль или на худой конец лодку? Пешком до острова не дойдешь!

Обиженный «желудок в кепке» в совещании участвовать отказался. Сказал, что у него от недоедания в голове звон, а в ногах дрожание. И вообще чихал он на Хозяйственного с высоты колдовской башни, и если бы он – желудок то есть – был морским колдуном, то превратил бы жадного Бонифация в чудо-юдо рыбу кит. Пущай тогда свой дурацкий остров ищет! А сам бы плясал вприсядку на его спине… – Тут Ворча осекся и задумчиво посмотрел на Тима. Тимка в ответ кивнул и уважительно пожал карлику руку.

– Вы… Вы это бросьте! – у Хозяйственного вытянулось лицо, до него дошло.

– Именно, – сказал Тимка, улыбаясь и подмигивая Боне, – кит! То, что надо. Р-раздевайся!

– Я плавать не умею, – заканючил Хозяйственный, слабо отпихиваясь от насевших на него мальчика и карлика, – я моря боюсь! Я утону!

– Врешь, – Тимка пытался сдернуть с него рюкзак, – киты не тонут. Нечего маленьких обманывать!

– Так его, родимого, – радостный Ворча суетливо дергал Боню за рукава, – скидывай куртец! Ох, и напляшусь я на тебе, как мне и хотелось. Есть, есть правда на свете! И это хорошо.

Хозяйственный тоскливо поглядел на безбрежную синь моря, передернул плечами и с измученным видом стал снимать сапоги.

Безбрежное море сияло тысячами оранжевых солнечных зайчиков, прохладный ветерок лениво плыл над едва заметными волнами. Тусклое солнце заметно припекало: Тимка лежал на животе возле высокого плавника, голый по пояс, и, позевывая, листал записную книжечку – подарок волшебника Олафа. Ворча, наглухо застегнутый, сидел поодаль на краю широкой китовой спины и удил рыбу самодельной удочкой: в карманах у него нашлись и леска, и крючок, и свинцовое грузило, и поплавок. А удилище он смастерил из ножен бониного меча, тем более что нынче Хозяйственный ничего возразить не мог. Он вообще теперь не говорил, а только гудел. Или свистел и скрипел на манер дельфина.

Тимка долго гадал поначалу, в какого же зверя на этот раз превратился Бонифаций, но так и не смог определить. Потому что в тимкином мире такие вроде бы и не водились – громадный океанский кит показался бы малышом по сравнению с белым китом-Хозяйственным. К тому же у Бони были кривые спинные плавники, высокие и острые, как у акулы. Целых шесть штук! А еще у волшебного кита был толстенный хобот-нос, которым он время от времени поливал себе спину, когда кожа на ней высыхала от солнечных лучей; посреди хобота желтым кольцом мерцал колдовской браслет. Прежде чем поливать себя, Хозяйственный прерывисто трубил, задирая хобот в небо, точно голодный слон, – предупреждал, чтобы пассажиры побереглись водяной струи.

Тимка перевернул страницу, зевнул.

– Эй, рыболов, борода два уха! Ты хоть одну дохлую кильку поймал? – Тим перекатился набок, подложил руку под голову, – уже битый час сидишь как приклеенный и никакого улова! Бросай, пошли лучше в заклинаниях потренируемся. Тут знаешь, какие интересные есть! Вот, например, – Тимка полистал книжечку, – высотное летание по воздуху в спасательном пузыре, хождение по воде босиком, тайное проникновение сквозь туман… О, классное заклятие – управляемый смерч! Как оно у них тут делается? Очень даже интересно. – Тим уткнулся в книжечку. – Ты, Ворча, главное никуда отсюда не уходи. Сейчас я научусь и тебя напрочь засмерчую, чтобы ты не скучал.

– Тоже мне развлечение, – в сердцах сплюнул на голый крючок карлик, широко размахнулся ножнами и закинул грузило далеко в волны. – Ты бы мне лучше банку с червями наколдовал, а то галеты размокают и с крючка сваливаются. Кстати, погляди – нет ли там какого питательного заклинания? На предмет вкусно покушать. А то лопать больно хочется! Какое-нибудь колбасное заклинание или чебуречное… На худой случай и пирожковое сгодится.

– Галеты ешь, – отмахнулся Тимка, – вон, еще полрюкзака галет осталось. Что же их, выбрасывать?

Карлик огорченно крякнул и, сгорбясь, затих над поплавком.

– Ловись рыбка больша-ая, – чуть погодя заунывно понеслось над морской гладью, – а маленькая не ловись, не надо-о-о…

Кит плыл и плыл, неспешно работая мощным хвостом, вода позади него пенилась взбитыми пузырьками воздуха. Курс держался точно на солнце, и, по всей видимости, вскоре следовало показаться острову колдунов. Во всяком случае, именно так должно было произойти по тимкиным расчетам. Но, увы, не произошло.