– Почему он не любил меня? Почему?

Карсону показалось, что он сходит с ума, острая боль сжала сердце. Помимо своей воли он спросил:

– И все это время ты любила Бена, да?

– Нет! – закричала она. – Я его ненавидела! Ее кулак снова с силой опустился на стол.

– Да, – сказал он спокойно, – ты любила его. Оливия посмотрела на него так, словно только что заметила. В глазах ее, обрамленных мокрыми ресницами, стояли слезы, и от этого они казались почти черными.

– Ты! – выкрикнула она с презрением. – Неужели ты не понимаешь, что я просто использовала тебя, чтобы причинить боль Бену? Я начала и тянула все эти годы жалкий роман с его лучшим другом и деловым партнером, только чтобы отомстить за унижение и позор, которые он навлек на меня.

Она рассмеялась горьким, безрадостным смехом.

– Но он просто отвернулся от меня, вынудив терпеть тебя все эти годы. Жду не дождусь, когда будет закончено строительство железной дороги, тогда я смогу вышвырнуть тебя из своего дома, из своей жизни и никогда не позволю тебе снова войти в нее. Неужели ты никогда не спрашивал себя, почему такая женщина, как я, предпочла жирного лысеющего коротышку, занимающегося любовью, как сопливый подросток, своему мужу – крепкому, мужественному Бену Локетту? Ты дурак!

Карсон уже не слышал ее. Он думал о том, что лучшие годы своей жизни отдал злой и эгоистичной женщине, отказался от возможности иметь семью, пожертвовал уважением лучшего друга, и все это ради любви, которая оказалась химерой, иллюзией.

Он потерял даже уважение к себе, стал только тенью, исполнителем чужой воли, чужих желаний. Теперь от него ничего не осталось. Слова Оливии не ранили его. У него не было чувств, чтобы воспринять их.

Оливия сидела, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом. Она не заметила, как Карсон достал из кармана пистолет. Он поднес пистолет к ее голове, и только тогда она увидела его. Оливия откинула голову и рассмеялась.

Она хохотала, а из глаз ее катились слезы. Карсон нажал на курок, Оливия дернулась всем телом и повалилась вперед, ударившись головой об стол.

Поднося пистолет к виску, Карсон продолжал смотреть на нее. Она была прекрасна. Так прекрасна.

Проливной дождь не облегчал их задачи. Если бы не Тори, Джеред впал бы в еще большее отчаяние. Когда Джеред и Руди были мальчишками, Торн учил их искусству следопыта, и хотя они были способными учениками, их навыков явно не хватало, чтобы обнаружить след на покрытой жидкой глиной дороге. А мрак и дождь делали эту задачу почти невыполнимой.

Они ехали уже часа полтора, когда индеец вдруг натянул поводья своей лошади.

– Они направились к реке, – сказал он. Джеред расслышал его слова, несмотря на раскаты грома.

– Хорошо, едем туда.

К его удивлению, Торн не сдвинулся с места.

– Джеред, ты знаешь, на что сейчас похожа Кабалло? – вмешался Руди. – Река взбесилась. Не думаю, что они сумели переправиться, но даже если им это удалось, до утра нам не напасть на их след. Может быть, стоит переждать бурю в «Кипойнте». На рассвете мы снова отправимся на поиски.

– Нет, черт возьми! – Джеред взревел так, что заглушил раскат грома. – Если вы не поедете со мной, я отправлюсь один. Не представляю, что задумал этот негодяй. Кроме того, она боится его. Я знаю.

Джеред был рожден людьми с сильными характерами, и было ясно, что он не отступит. Руди и Торн переглянулись. Руди был раздосадован. Торн же держался так, будто ничего особенного не происходило. Не говоря ни слова, он повернул коня к реке и все свое внимание сосредоточил на еле заметных отпечатках лошадиных копыт.

– Не знаю, как мы переправимся через эту чертову реку, когда наконец доберемся до нее, – пробормотал Руди.

Он удивился, когда Джеред ответил ему, поскольку полагал, что шум бури заглушит его слова.

– Я тоже не знаю, но мы должны двигаться вперед. Я обязан ее найти. Наша единственная надежда – следовать плану Торна.

Дальше все трое ехали в молчании.

Голова Лорен раскалывалась от тупой пульсирующей боли. Видимо, удар бревна под водой оказался более серьезным, чем она полагала вначале. К горлу подступала тошнота, и Лорен опасалась, что ее начнет рвать. Она изо всех сил боролась с дурнотой, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Курт, Данкен и Джун занялись бутылкой виски, таким образом, она получила возможность поразмыслить о своем положении.

Сейчас главной заботой Лорен был ее ребенок. Она оставалась довольно невежественной в этом вопросе, но не сомневалась, что утомительная скачка, падение в разбушевавшуюся реку, а также сильный удар по голове не могли быть ему полезны. Лорен страстно молилась, чтобы ребенок не пострадал.

Что надо от нее Курту и Уэту Данкену? Если бы не страшная головная боль, Лорен, возможно, испытывала бы больший страх. А так она принимала сложившуюся ситуацию с некой равнодушной покорностью. Она не могла бороться с ними. Для этого у нее не было ни сил, ни возможности. Она не могла от них убежать. Куда она пойдет среди ночи в страшную бурю и без проводника? Единственное, о чем она могла думать, так это о ребенке: только бы он не пострадал, твердила про себя Лорен. Правда, оставалась еще слабая надежда, что Джеред найдет и спасет ее.

Курт не упоминал о нем, а она боялась задавать вопросы. Его нет в этой пещере, значит, Курт обманул ее и Джеред не ранен. А вдруг все-таки ранен или… убит. Нет! Не надо допускать даже мысли об этом. Он должен, должен быть жив и сейчас, вероятно, разыскивает ее.

Пусть его ведет не любовь к ней. Сегодня вечером он выразил свои чувства достаточно ясно. Но он будет искать ее из гордости. Джеред Локетт никогда не позволит Курту Вандайверу отнять что-либо, принадлежащее ему. Лорен отчаянно цеплялась за эту мысль.

От всех этих мыслей голова у нее разболелась еще сильнее.

Неожиданно громкие голоса мужчин привлекли ее внимание. Лорен сидела в углу пещеры на старом одеяле и, как ни щурилась, не могла разглядеть, что происходит между Данкеном и Вандайвером.

– Говорю вам, мы обтяпаем это дельце, мистер Вандайвер.

Данкен стоял перед Куртом, бывшим гораздо мощнее его, и с вызовом смотрел ему в лицо снизу вверх.

– Мы с Джуни давно этого ждали, давно собирались отомстить Джереду Локетту. И вы нам многим обязаны. Мы сделали все, что вы хотели. Разве не мы разделались с этой бабой Мендес?

Курт наклонился вперед и просипел:

– Мне все равно, что вы с ней сделаете. Но только после того, как я получу свое, а пока не смейте к ней прикасаться. Убирайтесь. Я позову вас, когда вы мне понадобитесь.

Курт явно недооценил Данкена. По едва заметному сигналу Уэта Джун прыгнула на спину Курта, как кошка, и опрокинула его на пол. Через секунду она лежала у него на спине, придавив его к полу с удивительной силой.

Данкен зашелся от смеха.

– Это научит вас, как перечить Данкену, мистер Вандайвер, – презрительно бросил он Курту. – Подержи его, Джуни, пока я обслужу миз Локит. А ты смотри, Вандайвер. Может, кое-чему научишься.

Джун рассмеялась прямо на ухо Курту тихим, обольстительным смехом и потерлась бедрами о его ягодицы. Курт лежал совершенно неподвижно, раздосадованный тем, что эти низкие, как он считал, люди взяли над ним верх.

– А теперь, миз, я собираюсь показать тебе, что такое настоящий мужчина.

Лорен расширенными от ужаса глазами смотрела на приближающегося к ней Уэта Данкена. Его губы растянулись в похотливой, грязной ухмылке, обнажившей гнилые зубы. Черные глаза обшаривали ее тело, и она отшатнулась, вплотную прижавшись к сырой каменной стене. Он облизнул губы, встал перед ней на колени и, протянув руку, начал расстегивать пуговицы ее блузки.

Лорен пыталась оттолкнуть его руки, но это оказалось не так-то просто. Данкен резко рванул вниз ворот ее нижней рубашки и обнажил груди, ставшие теперь, когда она была беременна, еще полнее.