Комиссар кивнул.

– Известно кто?

– Пока только предположения, – ответил Майер. – «Сайрус», по сути, единственное звено в цепи, о котором мы твердо знаем, все остальное догадки аналитиков. Однако косвенных подтверждений существования данной группы набралось предостаточно.

– Да уж. «Кому война, а кому мать родна» – древняя поговорка актуальности своей не теряет, – заметил хозяин кабинета. – А люди, напавшие на наших ребят?

– Просто наемники, служившие чужакам. Большинство из тех, кого мы взяли живыми, отбросы еще те.

– Ясно, – Дорнер отправил докуренную сигарету в корзину утилизатора и достал следующую. Бросив быстрый взгляд на саркастически смотревшего в его сторону Майера, он виновато улыбнулся и развел руками: – Чертова привычка. Никак не могу отвыкнуть.

– Просто не хочешь, – ухмыльнулся комиссар. – С нашей-то медициной…

– Ты прав, – не стал отрицать командор. – Как-нибудь обязательно брошу.

– Уже лет тридцать обещаешь.

– Ну, я регулярно пытаюсь. Как-то даже пару дней не курил.

– Герой. Медальку выписать?

– Можно. Только побольше и поблестящей, – рассмеялся Дорнер. – Что-то еще есть интересного?

– Да как сказать, – Арнольд задумчиво поскреб пальцами подбородок. – Наши спецы еще работают. Однако уже понятно, что захваченная база – это обыкновенная шахта по добыче и переработке какой-то руды. Интересный, надо сказать, минерал. Наши мозголомы считают, что квадроиды применяют его в качестве одного из элементов топлива для своих кораблей.

– Вот как. Получается, мы сражались с отважными заправщиками? – усмехнулся Марк и выпустил в окно струйку дыма.

– Скорее уж, с надсмотрщиками, хотя ребята в тяжелых скафандрах – аналог нашего десанта. По словам наемников, их специально оставили для последующей зачистки базы.

– Боялись, что мы увидим, как они используют людей?

– Скорее всего. Однако, по сути, рабский труд у цивилизации, достигшей такого уровня развития… – Майер покачал головой. – Бред какой-то.

– Ну почему? – Командор отправил недокуренную сигарету вслед за первой и, встав с подоконника, направился к пищекомбу. – В некоторых мирах Анклава до сих пор используют людей в качестве дешевой рабочей силы, так как это порой выгодно работодателям по ряду каких-либо причин. Так и наши чужаки поступили. Какой смысл тащить с собой машины, которые, кстати, имеют свойство ломаться, когда под боком есть возобновляемый трудовой ресурс? Пара рейдов по окраинам, и вот у тебя работники, которые будут трудиться только за пищу и надежду на выживание. Ну а коли сдохнет пара десятков или даже сотен инопланетян, – невелика важность.

– Аж коробит от таких рассуждений, – поморщился Майер. – Хотя, по всей вероятности, ты прав…

– Естественно, прав, – пожал плечами Дорнер. – В Анклаве есть люди, которые даже своих соотечественников готовы использовать подобным образом, а уж чужаков бы выжимали на полную катушку – бизнес и ничего более. Знаешь, Арни, как бы это абсурдно ни звучало, но я считаю, что общего у нас с чужаками куда больше, чем отличий.

– Это-то меня и беспокоит.

– Меня тоже, – кивнул командор. – Уж лучше бы это была какая-нибудь форма жизни, с которой было бы сложно установить тесный контакт, чтобы у некоторых деятелей не возникал соблазн воспользоваться им в своих целях. Хотя, судя по твоим словам, именно это уже происходит.

Повинуясь прикосновению его руки, сфера комбайна разделилась на две части, открывая взору стоящую внутри красную кружку с дымящимся чаем.

– Черт, как представлю, что кружка и то, что в ней налито, сделаны из одного… бр-р-р! – Арнольд передернул плечами.

– Все в нашем мире состоит из одного и того же, – с философским спокойствием заметил Майер. – К тому же молекулярная сборка воспроизводит любой продукт с абсолютной точностью, практически до атома.

– Ага, только вот почему-то вкус у него не тот, – буркнул комиссар. – После твоего кофе у меня до сих пор в горле какой-то химический привкус.

– Брось, Арни, это все у тебя здесь, – Дорнер постучал указательным пальцем по лбу. – Самовнушение, не более.

– Возможно. Но я предпочитаю все натуральное. В нем чувствуется людской труд…

– Ретроград ты, Арни, – Марк вернулся за стол и, опустившись в кресло, отхлебнул из кружки. – В этот чай тоже вложен труд людей: кто-то разработал эту модель пищекомба, кто-то приготовил чай, с которого потом сняли «м-шаблон», в конце концов, кто-то же растил этот чай. Ведь насколько я помню, копии снимают только с натуральных продуктов, а не с их дублей.

– Зато когда ты завариваешь чай сам, он всегда получается чуточку другой, – возразил Майер. – А тут обезличенный стандарт – каждый раз одно и то же.

– Вот я и говорю – ретроград, да еще и гурман к тому же.

– Ладно, пойду я, – сказал Арнольд, бросив взгляд на экран запястника, и поднялся из кресла. – Засиделся у тебя что-то.

– А ведь скорее всего даже половины новостей не рассказал.

– Меньше знаешь – крепче спишь, да и для здоровья полезнее, – улыбнулся комиссар. – А ты нам нужен здоровый. Тебе еще подрастающую смену воспитывать. – Его взгляд неожиданно стал серьезным, а в глазах сверкнул стальной блеск. – И еще, на всякий случай, будь осторожен, дружище.

Он хлопнул Дорнера по плечу и, махнув на прощание рукой, вышел из кабинета.

Командор подошел к окну и, вновь достав из кармана пачку с сигаретами, закурил, зло подумав, что действительно пора бросать эту дурацкую привычку. Комиссар многого не сказал, но это было и не нужно. Академия располагала собственной разведбазой, так что Марк примерно понимал складывающуюся в Анклаве ситуацию. Кто-то начал серьезную игру, пытаясь раскачать хрупкую стабильность человеческого общества, чтобы использовать грядущий хаос в своих целях, и квадроиды были лишь частью этого плана. Одним из кусочков этой огромной головоломки. Вот только кто такие эти неведомые «кто-то», оставалось только гадать. В огромном человеческом обществе всегда были те, кто грезил безграничной властью, богатствами и могуществом. Те, кто хотел все и сразу, причем несмотря ни на какие жертвы и обстоятельства. Те, кто верил, что он самый умный и миры под его властью придут к процветанию и благоденствию, даже если все это придется приносить заблудшим людишкам на раскаленных стволах излучателей. Многие века назад человечество покинуло Землю, но с тех пор совершенно не изменилось… Когда-то и он был таким.

Дорнер вздохнул и горестно усмехнулся.

Вечер принес с собой долгожданную прохладу и мелкий теплый дождик, который, впрочем, быстро прекратился, покрыв серую поверхность асфальтовых дорожек мокрыми разводами.

Лаймалин отключила поле дождевика, заставив окружавшее ее зеленоватое свечение погаснуть, и, посмотрев на низко летящие тяжелые облака, готовые пролиться на землю новым дождем, толкнула входную дверь.

Дом встретил ее одиночеством и тишиной полупустых комнат. Она старалась проводить в нем как можно меньше времени, ибо за все годы, прожитые в учительском поселке академии, он так и не стал для нее родным. Это было просто жилище – место, куда она приходила, чтобы побыть в одиночестве, переодеться и дать отдых своему телу, которое, несмотря на всю свою искусственность, все же было подвержено усталости.

Лайм стянула с себя всю одежду и, кинув ее в шкаф, активировала функцию полной очистки, после чего, шлепая босыми ногами по плиткам пола, направилась в душ. Тугие струи теплой воды ударили со всех сторон, лаская ее тело и прогоняя накопившееся за день раздражение, – сегодня все шло наперекосяк.

Ола умудрилась во время полета зацепить крылом гладиуса за верхушки деревьев, и машину развернуло, кинув вниз, в чащу леса. Бортовой компьютер едва успел среагировать, отстрелив капсулу с пилотом. Подобного ЧП не случалось уже несколько лет, и Лайм пришлось выслушать немало «лестных» слов в свой адрес от Лунина за то, что она допустила к полетам плохо подготовленного кадета.