Сноу и не предполагал такого интереса к своей особе, лежа на тюремной койке и улыбаясь во сне…

На другое утро перед тюрьмой собралась небольшая группа людей, ожидавших освобождения своих родственников. Это была по большей части городская беднота.

Освобожденные один за другим выходили из маленькой калитки, тупо улыбались своим друзьям, безразлично позволяли плачущим женщинам обнимать себя, а больше радовались грубым шуткам мужчин.

Легкой походкой вышел Сноу. На нем был прекрасный шотландский костюм, на голове мягкая фетровая шляпа, а в глазу монокль. Ожидавшие принимали его за тюремного чиновника и с уважением сторонились. Даже выпущенные на свободу арестанты не узнавали его.

К Сноу подошел молодой человек, одетый во все черное.

— Сноу? — спросил он нерешительно.

— Мистер Сноу, — поправил его бывший арестант.

— Мистер Сноу, — поправился человек в черном. — Мое имя Доулес, я член «Лиги возрождения», которая заботится о выпущенных арестантах…

— Любопытно, — улыбнулся Сноу, — но бесполезно. Совершенно бесполезно, молодой человек!

Он сокрушенно покачал головой, поклонился миссионеру и хотел продолжать свой путь.

— Одну минуту, мистер Сноу! — Миссионер остановил его за руку. — Я знаю вас и ваши проблемы… мы хотели бы вам помочь…

Сноу посмотрел на него с сожалением.

— Милый мой мальчик, — сказал он, я слеплен из другого теста. Вы меня никак не сможете заставить зарабатывать свой хлеб насущный рубкой дров. Не напрягайтесь понапрасну!

Он сунул руку в карман, вынул оттуда пару банкнот и вложил в руку миссионера.

— Будьте добры, оставьте меня в покое.

По Курфакс-стрит, на северо-запад от вокзала, находилось заведение, которое только избранные знали под названием «Уайстлеры» (Выкуривающие трубку). Официально клуб назывался «Голубь». Его основал в конце девятнадцатого века некий Чарльз Пиннок, довольно популярный в свое время.

С течением времени клуб сильно изменился. Это было неизбежно, такова уж судьба всех клубов. Слава его росла и падала, в некоторых отношениях он находился под подозрением и не раз там появлялась полиция, но облавы не давали ощутимых результатов.

…Преднамеренно или случайно, но возле клуба царила темень. Ближайший электрический фонарь находился довольно далеко. Поэтому посетитель мог приходить и уходить, не боясь быть узнанным.

Шофер такси, не знаком был, видимо, с особенностями клуба, поэтому проскочил мимо него и затормозил только возле фонаря.

Один из прибывших гостей был высокого роста, с военной выправкой и густыми черными усами. Ширина его плеч свидетельствовала о колоссальной силе. В свете фонаря, правда, его военный лоск много потерял, так как он имел одутловатое лицо с мешками под глазами. Рядом с ним был человек небольшого роста, моложавый, но с седыми усами и бровями. Его нос и подбородок почти сходились, и за отсутствием более точного сравнения это лицо можно было назвать щипцами для орехов. Висок и подбородок его соединял глубокий шрам.

Первого звали Альфонс Ламбэр, хотя нельзя было утверждать наверное, что это было его настоящее имя.

Второй мужчина был некий Уайтей. До его настоящего имени еще никто не докопался. Для всех он был Уайтей. «Мистер Уайтей» для клубных лакеев, и лишь однажды ему представился случай подписаться: «Джордж Уайтей». Это было во время очередной попытки полиции поймать его в свои сети.

Третьим был молодой человек лет двадцати, с красивым лицом, несмотря на его немного женственное выражение. Выходя из автомобиля, он слегка покачнулся. Ламбэр поддержал его.

— Крепись, старина, — сказал он. — Сеттон, мальчик мой, держись прямо, прошу тебя… Заплати за поездку в этом ковчеге, Уайтей, только по таксе, ни одного шиллинга больше! Так… А теперь возьми его под руку… Ничего, сейчас мы нашего мальчика приведем в христианский вид…

Они вошли в клуб. Такси свернуло за угол.

Несколько минут улица оставалась пустынной. Вдруг из-за угла сквера Сен-Джемс показался автомобиль. И этот шофер был, видимо, мало знаком с местностью, так как автомобиль замедлил ход, а шофер осматривал все номера домов. Перед № 46 он остановился, спрыгнул со своего сиденья и открыл дверцу.

— Это здесь, мисс, — сказал он почтительно.

Из автомобиля вышла красивая девушка. Видимо, она приехала из театра, так как была в вечернем туалете, и на ее голые плечи была накинута шаль.

Мгновенье она стояла в нерешительности, затем поднялась на две ступеньки и снова остановилась…

— Может быть, мне спросить, мисс?

— Да, будьте так добры, Джон.

Она стояла на тротуаре и наблюдала, как шофер ступал в стеклянную дверь клуба.

Вышел швейцар и, полуоткрыв дверь, недружелюбно посмотрел на шофера.

— Мистер Сеттон? Нет, он не состоит членом клуба.

— Скажите ему, что Сеттон находится здесь в качестве гостя, — подсказала девушка.

Швейцар посмотрел на нее через голову шафера и сморщил лоб.

— Его здесь нет, миледи, — ответил он.

Она подошла ближе.

— Он здесь, я знаю, что он здесь! — Ее голос звучал ровно, но в нем слышалось некоторое беспокойство. — Скажите ему, что я его немедленно должна видеть!

Эту сцену наблюдал человек, остановившийся в тени соседнего дома.

— Он здесь! — Она нетерпеливо топнула ногой. — Его насильно затащили в этот вертеп, я знаю!

Швейцар захлопнул дверь перед ее носом.

— Прошу прощения!

Вдруг перед ней выросла фигура молодого человека. Чисто выбритый, с моноклем в глазу, в превосходном шотландском костюме. Он снял шляпу. На его лице играла счастливая улыбка, а на тротуаре лежала только что закуренная сигара.

— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезным?

Его поведение было безупречным, настолько безупречным, что молодая леди оставила всякую осторожность по отношению к постороннему человеку.

— Здесь мой брат. — Она указала на дверь, ведущую в клуб. — Он в дурном обществе… Я пыталась…

В ее глазах сверкнули слезы.

Сноу учтиво поклонился. Не говоря ни слова, он провел ее к машине, и она не задавая вопросов, подчинилась ему.

— Будьте добры сообщить ваш адрес. Я доставлю вашего брата домой.

Дрожащими руками она открыла парчовую сумочку, висевшую на ее руке, и вынула оттуда визитную карточку.

Он взял ее, прочел и слегка поклонился.

— Домой, — бросил он шоферу.

Автомобиль медленно тронулся с места.

Он стоял и обдумывал план действий.

Машина исчезла за углом, а Сноу властно постучал в стеклянную дверь.

Он кивнул швейцару и шагнул через порог.

Швейцар подозрительно посмотрел на вошедшего.

— Простите, сэр, вы член клуба? — спросил он.

Сноу строго посмотрел на него.

— Прошу прощенья, сэр, — извинился сконфуженный швейцар. — У нас так много новых членов, что трудно всех упомнить…

— Предположим, что так, — ответил Сноу холодно. Он начал не спеша подниматься по лестнице. На полдороге он остановился и обернулся.

— Капитан Лоун в клубе?

— Нет, сэр, — ответил швейцар.

— А мистер Август Бриш?

Сноу кивнул и продолжал путь. То, что он ни с одним из этих джентльменов не был знаком, но все же знал, что их нет в клубе, говорило о его незаурядной наблюдательности. В вестибюле стоял ящик для писем членам клуба, разумеется, с их именами, так что в случае необходимости он назвал бы еще полдюжины имен членов клуба, но подозрительность швейцара и так уже была подавлена.

На первом этаже были отдельные кабинеты.

Сноу улыбнулся.

— Здесь, — подумал он, — мошенники решают свои проблемы. Что ж, вполне подходящая обстановка…

Он поднялся этажом выше и вошел в курительную комнату, где сидело несколько человек в элегантных, но поношенных костюмах. В ответ на их удивленные взгляды он невозмутимо поклонился, а одной из групп, сидевшей в углу комнаты, даже улыбнулся, выходя.