У Ламбэра была в Сити контора, где он вел дело, но никто не знал, в чем оно заключается. На двери висела маленькая табличка, гласившая:

Он принимал посетителей, отправлял и получал письма, но в один прекрасный день неожиданно исчез и никто не знал — куда, хотя приписка «Отделение парижской конторы» давала некоторое разъяснение.

Одни говорили, что он агент — занятие довольно неопределенное; другие считали его финансистом, хотя он никогда не откликался даже на самые заманчивые коммерческие предложения.

Но так как в Сити многие содержали конторы без видимой необходимости, то и дело Ламбэра не привлекало к себе излишне любопытных взглядов.

Было лишь известно, что он когда-то финансировал экспедицию в Центральную Африку, что само по себе было достаточным основанием содержать в Сити деловую контору.

У Ламбэра, однако, было дело, и дело весьма доходное. В среде банкиров он был известен как маклер, кроме того, как компаньон типографского дела фирмы «Флингенштейн и Боррис», как акционер пароходной линии, заслужившей незавидную славу, и как совладелец целого букета больших и малых законных и сомнительных предприятий.

Он был владельцем двух беговых лошадей, которые выигрывали, если он на них садился, и проигрывали, если он этого не делал.

…Прошло два дня после отъезда Сноу.

Ламбэр находился в своей конторе.

Было время завтрака, и он раздумывал, пойти ли сейчас в ресторан или составить деловое письмо, которое он уже третий день собирался немедленно отправить адресату. В конце концов чувство долга победило чувство голода, и он кивнул секретарю:

— Пишите.

Секретарь взялся за перо.

— Милостивый государь, — начал он и секретарь злобно заскрипел пером. — Милостивый государь! Настоящим подтверждаю получение вашего письма относительно алмазных россыпей в Грэт-Форресте. Точка. Я понимаю ваше… гм… ваше…

— Нетерпение, — вставил секретарь.

— Нетерпение, — подхватил Ламбэр, — но дело подвигается. Точка. Что касается вашего желания записаться на дальнейший выпуск акций, запятая, то честь имею вам сообщить, что мои инспекторы… торы…

— Тор, — поправил секретарь.

— Инспектор, — продолжал Ламбэр, — предупрежден о необходимости предоставить вам преимущество в том случае, конечно, если наши…

— Его, — снова вставил секретарь.

— Его советники это одобрят. С совершенным почтением…

Ламбэр закурил сигарету.

— Ну как? — шутливо спросил он.

— Очень хорошо, сударь, — ответил секретарь, потирая руки, — выгодное дело для инспектора!

— Для меня, — уточнил Ламбэр, не смущаясь.

— Я же сказал — для инспектора, — повторил секретарь.

Ламбэр был сегодня в хорошем настроении духа, и секретарь воспользовался этим и сказал:

— Как раз относительно этого письма сегодня многие справлялись.

Ламбэр, уже направлявшийся к двери, круто повернулся.

— Что вы, черт возьми, хотите этим сказать, Грэн?

Секретарь почувствовал, что допустил оплошность: это была деликатная тема. До известных пределов Ламбэр ему доверял, но только до известных пределов…

— Да все эта африканская история, — ответил он.

Ламбэр шагнул к нему.

— Полагаю, что вы им сказали…

— Я рассказал им обычную историю — что наш инспектор в настоящее время осматривает владение и что мы скоро от него получим известия. Один лишь поверенный Букстэдов…

— Дальше!

— Он сказал, что мы, кажется, сами не знаем, где находятся алмазные россыпи.

Ламбэр принужденно улыбнулся.

— Смешно, — сказал он не очень искренне. — Как будто можно учредить общество алмазных россыпей, не зная где они находятся! Абсурд, не так ли, Грэн?

— Конечно, сэр.

Ламбэр еще раз пожал плечами и вышел.

Что нужно иметь для эксплуатации алмазных россыпей? Для начала — сами россыпи. Исходя из этого разве не вызывал подозрений тот факт, что Ламбэр не мог указать расположение участков даже с точностью до ста миль? А то, что Ламбэр не имел никаких документов, подтверждающих его права на эти участки?

Он умалчивал о том, что эти россыпи — воздушный замок, фантазия, ничем не доказанная, разве только планом, которым он также не обладал и никаким способом добыть не мог. Он оттягивал время в надежде… На что? На этот вопрос он также не мог дать исчерпывающего ответа.

Ламбэр вышел на улицу. В эту минуту подъехал Уайтей.

— Ты мне нужен! — крикнул он.

Ламбэр поморщился.

— У меня нет времени.

— Идем, идем, — сказал Уайтей и взял его под руку, — идем в контору, я тебе должен сообщить кое-что очень важное…

Толстяк нехотя пошел за ним.

Секретарь Грэн как раз обследовал ящик письменного стола своего хозяина, и когда на лестнице послышались шаги, он с необыкновенной поспешностью и ловкостью запер ящик и сунул ключ в жилетный карман, чтобы не быть, пойманным на месте преступления.

— Вы можете идти позавтракать. Возвращайтесь через полчаса. Мне нужно поговорить с мистером Уайтеем, — сказал Ламбэр, и когда секретарь закрыл за собой дверь, обратился к своему спутнику.

— Ну?

Уайтей выбрал себе лучшее кресло и удобно в нем развалился, положив ногу на ногу.

— Говори же, черт возьми! — рявкнул Ламбэр.

Уайтей с хрустом потянулся.

— Новость, Ламбэр! Я видел Сеттонов!

Ламбэр равнодушно пожал плечами.

Уайтей был заметно разочарован, что его новость не произвела должного впечатления.

— Ты, как видно, считаешь счастливый случай самым обыкновенным явлением, — проворчал он. — Я был у Сеттона, Ламбэр, был там после истории у «Уайстлеров»!

— Тщеславный малый. Ну, и?

— Ну, — раздраженно заметил тот, — я говорил с мальчиком. Он держал себя очень заносчиво и надменно, сначала даже не хотел со мной разговаривать! А его сестра — о! Она была со мной так холодна, что я чувствовал себя сидящим в леднике… Брр!

— Ну, и как мальчик?

Уайтей лукаво улыбнулся.

— Он вспыльчив, раздражителен, много мнит о себе, но не глуп! Он понял, что такое «Уайстлеры»… Но не сразу… Легче поймать дикую кошку, чем склонить его снова на свою сторону. В нем проснулся воспитанник Оксфорда… Он указал мне на дверь… Но я, о, ты плохо меня знаешь! Короче, он согласился зайти сюда после обеда!

— А какая от этого польза? — спросил Ламбэр.

— Но послушай, послушай! Целое утро я за тебя мучаюсь, а ты спрашиваешь, какая от этого польза!

Уайтей взял шляпу и направился к выходу.

— Стой, крикнул Ламбэр, — останься, я хочу знать дальнейшее. Объясни, зачем он нужен?

— Послушай, Ламбэр, — Уайтей сейчас чувствовал явное интеллектуальное превосходство над партнером. — Этот ребенок может раздобыть план! Наши алмазные россыпи должны стать реальностью, или дело может принять плохой оборот, ты это прекрасно сам знаешь!

— Ну а, предположим, он его не захочет дать?

— Вопрос не в том, захочет ли он его дать или нет! План не у него, а у его сестры. Ты должен помнить, что он сын своего отца, что в нем бурлит кровь искателя приключений, а такого рода наследственность не вымирает! Посмотри на меня, мой отец был…

— Оставь это, — сказал Ламбэр, — о чем ты? Какое тебе дело до того, какая кровь течет в его жилах? Нам вот что важно: какой-то полоумный наместник взял у его умирающего отца план, который потом переслал сестре Сеттона…

Он вскочил, засунул руки в карманы и высоко вытянул голову — привычка, выдававшая его волнение.

Несмотря на то, что Уайтей был у Ламбэра на посылках, то есть, человеком на все руки и материально от него зависел, все же легко можно было заметить, что Ламбэр его побаивался, и бывали моменты, когда он чувствовал превосходство Уайтея. Именно такой момент наступил сейчас. Уайтей командовал и направлял ход событий по-своему.

— Ты был глупцом, когда выдумал эту алмазную историю. Это было единственное честное предприятие, которое ты когда-либо задумывал, но ты его нечестно повел с самого начала! Если бы это было иначе, то Сеттон возвратился бы живым, но нет, тебе потребовался странный компас, так что россыпи он мог найти и сделать план, но лишь ты один мог их затем отыскать! Ты сам себя перехитрил, Ламбэр!