Я высвободилась из его объятий.

— Прости, Леш, но так будет лучше для тебя. Я пойду с ним.

— Что ты творишь?! — он не кричал, а скорее шипел на меня.

Я не хотела рассказывать ему о плане Волкова, не хотела, чтобы Лешке вредили. Я очень надеюсь, что смогу выйти из этого дома живой через три месяца. Я подошла к Волкову с опущенными глазами, из которых уже текли слезы, а после вышла вместе с ним.

Он отвел меня в мою комнату, в мою тюрьму.

— Завтра я отпущу его, он будет в безопасности, целости и сохранности ровно настолько, насколько ты будешь послушной. Вашу съемную квартиру я уже отплатил на полгода вперед, так что ему есть где жить.

— Как на полгода? Вы же говорили на три месяца! — я подняла глаза, замечая, как Волков расстегивает рубашку.

— Это предложение было в силе раньше, но ты слишком долго не давала ответа, поэтому, ставки удваиваются. Но, если ты надоешь мне раньше, я отпущу тебя до истечения срока.

Значит мне нужно придумать, как ему надоесть.

— И думаю будет более разумно впредь обращаться ко мне на «ты».

— Вы намного старше меня. — Волков расстегнул всего три пуговицы.

— Эля, мне всего тридцать два, а не шестьдесят.

Значит в своей догадке я оказалась права. Ему почти тридцать пять лет.

— Хорошо, что мне делать? — я молилась только чтобы он не трогал меня сегодня.

Я не готова, я устала и мне плохо. Я не хочу этого.

— Раздевайся.

— Раздевайся! — более настойчиво повторил Волков.

А я все так же продолжала стоять в ступоре, не осмеливаясь даже дышать. Я замерла, и не могла пошевелиться.

— Я могу тебе помочь, но не думаю, что тебе понравится.

Я сглотнула, прикрывая глаза, и стиснув зубы сняла с себя футболку. Я не смотрела на Волкова, но чувствовала на себе его взгляд. Дальше я сняла шорты, и осталась в одном нижнем белье. Как я не пыталась, но рука не поднималась к застежке лифчика. Я стояла с закрытыми глазами, и слышала медленные шаги в мою сторону. Отступать назад нет смысла, он уже итак добился своего, мне остается только терпеть. Волков коснулся пальцами моего плеча, проводя дорожку к ключице.

— Открой глаза, Эля. — он прошептал эти слова, забирая руку.

Я несмело посмотрела на него, слышала, как громко бьется мое сердце.

— Развернись.

Пришлось закусить язык, чтобы не расплакаться. Я медленно развернулась к нему, чувствуя его руки на своей спине. Волков ловко расстегнул застежку бюстгальтера, а после, по очереди осторожно снял сначала одну лямку, после другую, и вот лифчик едва зацепившись за соски падает на пол. Он развернул меня обратно лицом к себе, изучая взглядом. Волков не касался меня, только смотрел.

— Ты очень красивая, Эля.

Это что комплименты? Я фыркнула, и его взгляд тут же помрачнел. Я не могла похвастаться большой грудью, скорее средне между первым и вторым размером, но так как я была низкая и очень худая, очень даже не плохо.

Волков схватил меня за правую грудь, сжимая её в ладони, от чего я вскрикнула. Это было не столько больно, сколько неожиданно. Он забрал руку, переводя её на мой подбородок, заставляя меня смотреть ему в глаза. Меня удивил этот взгляд, он не был похотливым как я ожидала, скорее, просто заинтересованный. Он рассматривал мои глаза, словно пытался по ним прочесть что-то, я-же просто смотрела.

Серые глаза, легкая, идеальная щетина, выразительная внешность, жаль, что за ней скрывается такая гнилая душа.

— Ложись в кровать, врач сказал, что тебе нужен отдых еще несколько дней. Сегодня ничего не будет.

Эти слова были для меня словно глоток свежего воздуха. Я даже вещи с пола не поднимала, просто в два шага прыгнула в кровать, укрываясь одеялом с головой.

— Но кое-что я все же должен проверить. — Волков быстрым шагом подошел к кровати, срывая с меня одеяло.

Сейчас я уже осмелилась прикрыть грудь рукой, но Волков быстро её перехватил, прижимая запястье к постели. Он навис надомной, а другой рукой провел по моему телу, задевая сначала шею, потом ключицу, грудь.

— У тебя очень нежная кожа.

Как только его рука коснулась резинки моих трусиков я вскрикнула, и начала брыкаться.

— Не дергайся! Я же сказал, что не трону тебя сегодня! Помни, Эля, твое повиновение — свобода брата.

Я замерла, закрывая глаза, пока Волков запустил руку под тонкую ткань. Я была полностью сухая, поэтому он достал её обратно.

— Оближи. — он коснулся пальцем моих губ. — Иначе я войду в тебя так.

Я сморгнула набежавшие слезы, и расцепила губы. Волков тут же протолкнул палец внутрь, а после вернул руку в мои трусики обратно. Пришлось сделать глубокий вдох, и зажмурить глаза. Я опять начинала дрожать. Волков медленно вошел в меня одним пальцем, и замер в таком положении.

— Я не понял… — он подвигал пальцем внутри. — …ты что девственница?

Слезы уже лились рекой из моих глаз, мне сложно дышать. Но я не должна позволять страху завладеть мной, я же сильная. Я через многое прошла, карабкалась что есть силы, чтобы выжить. Неужели какой-то мужчина сумеет сломать меня?

— Открой глаза, и смотри на меня, Эля! — Волков гаркнул и резко достал из меня палец.

Мне было больно, но я не издала ни звука. Только сейчас я поняла, что готова смириться со своей смертью полностью, но лишь бы он не трогал меня. Мне противно, он противен! Я открыла глаза, и встретилась с его. Сейчас его взгляд выражал гнев вперемешку с удивлением.

— Ты девственница?! Отвечай, сука, на вопрос!

— А ты что сам не чувствуешь?! — я ответила слишком громко и грубо.

Его глаза хаотично забегами по моему лицу. Мне было противно от одного его взгляда, от одного прикосновения, но я вынуждена терпеть. Я сильная, я должна, если не ради себя, так ради Лешки.

— Что, удивлен?! — фыркнула я, продолжая прожигать его взглядом.

— Да. Что ж, тебе же самой хуже из-за того, что так долго хранила себя. Я не буду нежным, поэтому лучше морально готовься к этому уже.

Я отвернула голову, не желая больше играть с ним в гляделки. Но Волков вновь сцепил пальцы на моем подбородке.

— Смотри на меня, когда я говорю с тобой! — от его грубого тона я автоматически открыла глаза. — Хватит меня бояться!

— А я и не боюсь! — я выложила всю ненависть в эти слова. — Ты ничтожество, которое только и может, что насильно брать девушек! У тебя нет сострадания к другим и моральных ценностей! Я тебя ненавижу, и никогда не стану твоей! Ты можешь использовать мое тело, но это твой максимум!

— Да что ты! Знаешь, от твоих слов мне хочется доказать обратное!

Волков прижал мои запястья к кровати, и перебросил одну ногу через меня, нависая сверху.

— Влюбиться в меня не боишься? — от этих слов я прыснула со смеха, причем не наигранно, а искренне.

— Волков ты больной? Да в такого как ты ни одна разумная девушка не влюбиться, ты же самый настоящий монстр!

— Значит придется свести тебя с ума.

Волков сильнее сжал мои руки, от чего я зашипела.

— Отпусти, мне больно!

Теперь пришла его очередь усмехаться.

— Пойми, мне все равно. Как ты там говорила? У меня нет ни капли сострадания и морали. Я могу начать причинять тебе боль, а могу наоборот. Будешь послушной девочкой — будешь жить со мной в роскоши. Продолжишь быть язвой — будешь получать боль. — он сжал мои кисти сильнее. — Просто красиво попроси, и я отпущу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я стиснула зубы, но не смогла сдержать ответа:

— Засунь себе свою роскошь в задницу!

Волков отпустил меня, и поднялся. Я не поняла его реакции — он смеялся. Эрик достал телефон, и стал кого-то набирать, а я тут же начала винить себя в тех словах. Если он сейчас из-за этого навредит Лешке?

— Егор, отпускай мальца, только проследи, чтобы он не рыпался. Вероятно, он захочет вернуть сестру, но вот она больше к нему не вернется.