Кори наклонилась вперед и облокотилась на руль. Ветер из открытого окна развевал волосы, трепал воротник и короткие рукава блузки. На спине блузка не шевелилась – клетчатая материя, похоже, приклеилась к коже.

– Устала? – поинтересовался Чед.

– Нет, все нормально. Просто остужаюсь.

– Если хочешь, я тебя сменю.

– Я продержусь еще немного. Сколько там уже натикало, часа три? – она посмотрела на ручные часы. – О, только половина четвертого. А мы выехали когда, в час?

– Чуть раньше.

– А кажется, будто прошло намного больше, чем два с половиной часа.

– Когда получаешь удовольствие, время летит быстро.

Откинувшись на сиденье, Кори протянула руку и легонько пожала ногу Чеда.

– Боюсь, собеседница я неважная. Извини.

– Да полно, ты – восхитительная собеседница.

– Я раздражена, и этим все объясняется. Ты здесь наконец, ты вернулся, а нам приходится гоняться за этими треклятыми детьми. Ух, я бы разорвала этих паршивцев!

– Когда мы приедем в горы, это будет просто чудо. Нет ничего прекраснее гор.

– Тогда почему ты их покинул? – она взглянула на него лукаво.

– Ты лучше.

– Скоро, вероятно, запоешь по-другому.

– Может быть.

Она со смехом игриво ударила его кулаком по бедру.

– Тогда скажи мне, помимо того, что ты все это время чахнул по мне, чем ты еще занимался на лоне природы? Неужели просто бродил, весело распевая и общаясь с бурундуками?

– Ты почти угадала.

– Нет, серьезно.

– Ну, зимой подрабатывал на горнолыжных базах. В первую зиму работал официантом, вторую – барменом и наконец дорос до лыжного инструктора. Каждую весну собирал все необходимое и отправлялся в одиночные странствия. В цивилизацию обычно возвращался не раньше середины сентября.

– И тебе нравилась такая жизнь?

– В основном. Знаешь, как говорил Торо? «Упрощать, упрощать, упрощать».

– Вот именно.

– И еще: «Никогда не встречал общества более общительного, чем одиночество».

– О присутствующих мы не говорим, да?

– Верно.

– Думаю, сама я свихнулась бы от столь продолжительного одиночества.

– Ну, за зиму я успевал получить довольно приличный заряд общения. И иногда сталкивался с туристами. Хотя и пытался держаться подальше от главных туристских маршрутов, но все же изредка люди словно вырастали из-под земли.

– Тогда вы садились у костра и беседовали до утра?

Он засмеялся.

– Да, иногда. Но чаще я старался избегать их. Судя по тому, как пугаются некоторые люди, наткнувшись на меня, можно подумать, что я какой-то бука.

– Их можно понять. Я сама вчера обомлела от страха. Полагаю, это в основном из-за бороды.

– Ну а сейчас, надеюсь, вид у меня достаточно безобидный?

– Приятно иметь возможность разглядеть твое лицо.

Утром, после того как было принято решение отправиться в погоню за детьми, Корин поехала за покупками. Оставшись дома, Чед загрузил всю свою одежду в стиральную машину и, пока та трудилась, налег с бритвой на усы и бороду. Его немного волновала реакция Кори, но когда она вернулась, ее радость была неподдельной.

– Эй! – воскликнула она с улыбкой. – Я тебя узнаю. – И погладила щеки, поцеловала и потерлась лицом о его лицо. – Ай-ай, прошлой ночью я позволила себя трахнуть какому-то дикому горцу. Если бы знала, что сегодня появишься ты, то, возможно, смогла бы обуздать свое вожделение.

– Я видел, как он выходил, – подхватил Чед. – Он посетовал, что ты слишком пылкая для него, и пожелал мне удачи.

– Он был довольно мил в своей мужиковатой грубости, но я предпочитаю тебя.

Затем Кори продемонстрировала свои покупки. Кроме еды и всего, что требовалось для поездки, она купила Чеду одежду: носки, узкие плавки разных цветов, две пары прогулочных шорт с глубокими карманами и клапанами на пуговицах, три рубашки с короткими рукавами и эполетами и шляпу, ну точно такую, какую надел бы Индиана Джонс.

– А кнут?

– Не было твоего размера, – промурлыкала она, спуская с его плеч халат. – Пойдем поглядим, как ты будешь выглядеть во всем этом.

– Мне казалось, что мы торопимся.

– Но мы ведь не сможем выйти из дома, пока ты не оденешься, так ведь?

Воспоминания заставили Чеда улыбнуться.

– Что? – встрепенулась Кори.

– Просто прекрасное самочувствие. Все радует.

– А мне было бы еще лучше, если бы работал кондиционер.

– Тебе не нравится свежий воздух?

– Свежий воздух – это здорово. А вот без горячего могла бы обойтись.

– Ты о нем еще с завистью вспомнишь сегодня ночью, когда будет отмерзать хвост.

– Я рассчитываю на то, что ты сумеешь согреть меня.

– Ну, я, конечно…

Тах-тах-тах-тах-тах…

– Какого черта!

Кори затормозила. Автомобиль уже не трясло так сильно, да и хлопки замедлились. Тах-тах-тах.

Первая тревога отпустила, и Чед с облегчением вздохнул.

– Пробили шину! – громко произнес он, стараясь перекричать глухое уханье.

– Блин!

– Да съезжай на обочину, и я поменяю колесо.

– Думаешь, у меня есть запаска? – с досадой кинула она, съезжая на полосу торможения.

– У тебя нет запасного колеса?

– В настоящий момент нет. Я собиралась сдать его в ремонт, но… Попробую дотянуть до съезда с шоссе.

До пандуса оставалось не более пятидесяти ярдов. Вверху Чед заметил вывеску заправочной станции «Мобил». Но биение продолжалось Словно кто-то стучал молотком по передку.

– Может, лучше не рисковать? Я могу сходить за помощью.

– Доедем.

– Во что только шина превратится.

– Закрадывается подозрение, что ей все равно капут.

– А диск…

Кори съехала на пандус.

– Ну, не знаю. Кажется, шина еще сопротивляется.

– Ну мы уже почти приехали.

– Ну давай же, крошка, – шепнула она.

В конце пандуса Кори свернула вправо, пустила машину накатом вдоль дороги, затем вывернула на заправку и остановилась перед ремонтным боксом. Он был одноместный, на подъемнике стояла «Тойота». Возившийся под ней механик, заметив их, кивнул и вернулся к работе.

– Наверное, это будет еще не скоро.

Кори ничего не ответила; грузно откинувшись на спинку, она положила руки на колени и, сложив губы трубочкой, стала медленно выдувать воздух, ее раздувшиеся щеки при этом опадали. Вид у нее был измученный, но радостный. Когда она повернула голову к Чеду, уголок рта приподнялся.

– Ну, разве нам не повезло?

– Если нам суждено было проколоть шину, – согласился он, – полагаю, лучшего места мы выбрать не могли бы.

Корин закатила глаза вверх.

– Кто-то там нас любит.

– Если он нас так любит, зачем ему тогда уродовать нам колесо?

– Не придирайся к мелочам, – бросила она, толкая дверцу.

Чед вышел из машины. Приятно было вновь встать на ноги, хотя они еще немного дрожали. Страх всегда оказывал на них такое действие, а когда по ушам ударил этот грохот и машину затрясло, он перепугался до чертиков, пусть даже всего на одну секунду, прежде чем успел догадаться, в чем дело.

Наверное, и Кори здорово струхнула.

– Боже правый! – воскликнула она, склонившись над левым передним колесом.

Чед подошел к ней.

Колесо не спустило, но выглядело так, словно с него сняли скальп. Большая часть протектора оборвалась. Оставшийся кусок болтался, и Чед понял, что было источником стуков: при каждом вращении колеса отслоившийся пласт протектора молотил по машине; хромированный ободок на задней части колесной ниши был помят.

– Похоже, у вас проблемы, – послышался голос механика. На ходу вытирая руки грязной красной тряпкой и гоняя во рту зубочистку, к ним неторопливо приближался плотно сбитый смуглый человек, похожий на мексиканца, но без латиноамериканского акцента. – Ага, – промолвил он, опускаясь на корточки перед колесом. – Далеко на таком не доедешь. Вам повезло, что оно не взорвалось.

– Я считала, что такое случается только после наварки, – заметила Кори.