– Если мы пойдем вдоль берега, – предупредил Крейн, призывая к осторожности, – Демьюрел сможет проследить весь наш путь. Если же разделимся на две группы, шансов выбраться у нас будет больше. – Он повернулся к Томасу. – Вы с Кейт возьмете парня к Рубену, на мельницу, а я отправлюсь на бриг, Мартин уже должен быть там. Мы выйдем в море в шесть часов. Ждать вас дольше я не смогу. – Крейн указал на прорезанную глубокими колеями дорогу, по ней рабочие вывозили на берег к кораблям глинистый сланец, который затем переправляли в Лондон. – Ступайте по этой дороге, держитесь подальше от карьеров, доберитесь до мельницы как можно скорее. Рубен доставит вас на корабль. Я же с моими ребятами пойду этим путем, мы через час будем на месте. Удачи вам!

– Я не верю в удачу, – сказал Рафа. – Она так сильно зависит от случайностей.

Втроем они быстро зашагали в лес. Томас обернулся, он смотрел, как Крейн и два его спутника шли вдоль берега, держась как можно ближе к высокой скале, чтобы их не заметили Демьюрел и драгуны.

Капитан Фаррел болтался, подвешенный к дереву за руки и за ноги, посреди леса. Он чувствовал, что кто-то стоит с ним рядом. Надвинутая на глаза шляпа не позволяла ему что-либо видеть. Он слышал, как хрустнула ветка под ногами, на его плечо легла чья-то рука, шею овевало теплое дыхание.

– Кто здесь? Кому понадобилось терзать меня этими дурацкими играми? – рявкнул он, вне себя от собственной беспомощности и унижения.

– Это я, – услышал он мягкий женский голос, – та, кого ты любишь и кого так давно покинул. Наконец-то я нашла тебя.

– Элизабет, ты ли это? – спросил он, готовый поверить, что ему снится сон. – Если это ты, сними с меня шляпу, чтобы я увидел твое лицо.

– Что ж, если ты настаиваешь… – Голос прозвучал еще мягче и приятнее, чем прежде. Он почувствовал, как теплые длинные пальцы ласково погладили его шею.

Шляпа слетела с его головы, он открыл глаза и тут же, потрясенный, издал отчаянный вопль. Перед ним, одетый с головы до ног в черную кожу, стоял глэшан; его длинные белые волосы и козлиная бородка развевались в слабом утреннем бризе.

– О, капитан Фаррел! – весело воскликнула нечистая сила голосом Элизабет. – Как приятно вас видеть!

Глэшан захохотал и дал Фаррелу пощечину.

– Человеческое существо, грязь человеческая! – рявкнул он, скаля свои золотые зубы. – Какая неудача! Да ты только погляди на себя, жадность и похоть раздирают тебя, ты же никто, ты растерян, ты не знаешь свое собственное сердце. Ты рабски служишь ради богатства, имущества, которое никчемно и которое в конце концов ты должен будешь покинуть, когда смерть ласково тебя поцелует и прижмет к своей груди.

Глэшан схватил Фаррела за уши и уставился на него своими кошачьими глазами.

– Тебя, приятель, мы используем там, где ты сгодишься лучше всего.

Он щелкнул длинными тонкими пальцами, и рядом тотчас возникла крохотная приземистая фигура дунамеза, который, словно дикая свинья, скреб землю и возбужденно прыгал вокруг.

– Спокойно, сейчас он будет твой, – сказал глэшан дунамезу, громко пыхтевшему от нетерпения. – Давай-ка сделаем все как следует, со вкусом. Мы не можем просто накинуться на капитана Фаррела, ведь он хочет все видеть своими глазами.

С этими словами глэшан отступил на шаг и знаком приказал дунамезу подойти ближе. Фаррел не успел вскрикнуть, как гнусная тварь вошла в его тело, он не мог даже вдохнуть воздуха. Зловонное дыхание нечисти, расположившейся в нем, окончательно сломило его.

Облако излучало свет, он проникал в самую гущу леса, отражаясь каким-то необычным сиянием на опавшей листве. Он расписывал землю причудливыми пересекающимися тенями, словно состязаясь с солнцем, чьи тени темнее.

Томас, Кейт и Рафа шли по дорожке в полной тишине, если не считать похрустывавших под ногами листьев. Томас держал в руке меч. Рафа крепко прижимал к себе Керувима, укрыв его под плащом. Он чувствовал, что все обошлось слишком легко: Керувим достался ему без борьбы; силы, желавшие использовать его могущество, отпустили его, не пролив ни капли крови.

Кейт все время была настороже, она вглядывалась в просветы между деревьями, боясь пропустить малейший признак того, что нечистые силы постоянно следуют за ними вдоль тропы. Они как раз проходили мимо раскидистого дуба, где варригал набросился на них. Кейт увидела глубокий разрез в коре дерева, когда варригал попытался убить Томаса, но промазал и вонзил клинок глубоко в ствол. Дерево сразу начало гнить, кора превратилась в вязкое месиво, которое вытекало из разреза и расползалось, как гангрена. Дерево кренилось, изгибалось, словно таяло из-за гнили, проникавшей в каждое волокно. Воздух наполнился ядовитым смрадом. Они прикрыли ладонями рты и поспешили поскорей миновать погибающий дуб.

– Это мог оказаться ты, – сказала Кейт Томасу.

– Должно быть, в лезвии меча что-то такое… – Томас смотрел на меч варригала, ему хотелось выбросить его. Он чувствовал, что носить это оружие нехорошо, нельзя, что в нем какая-то сила, к которой он никак не хочет быть причастен.

– Эта тварь – носитель зла, – сказал Рафа. – Повсюду, где есть жизнь, он приносит смерть, все, что растет, он губит, а вместо света приносит тьму. Таковы повеления Пиратеона. Подвластные ему твари могут делать лишь то, чего хочет он.

– А как с Демьюрелом? Он ведь считает, что может управлять ими, – сказал Томас.

– Он как бы арендует их. Он может использовать их, но они ему не принадлежат. Его обманули, внушив, что власть в его руках, хотя в действительности он тоже всего лишь марионетка. Люди, пользующиеся этими силами, в сущности, понятия не имеют о том, кто управляет ими на самом деле, – сказал Рафа. – Они считают себя властелинами, а в действительности очень скоро оказываются рабами. Пиратеон дает им все, чего они желают… пока не пожелает себе их самих.

– Но я думала, что Демьюрел служит Богу! – вмешалась Кейт. – Как же он может отбросить все это?

– Увы, все очень просто. Многие люди начинают свой путь праведно, но постепенно в их сердцах разгорается алчность или зависть. Скоро земное в них побеждает, и они оказываются далеко от того, с чего начинали. Власть всегда была для них желаннее, чем любовь, да только они забывают, что истинную власть дарует нам тот, кто приносит истинную любовь. Его-то мы и должны искать и быть привержены к нему всей душой.

Томас шел впереди и слушал Рафу. С дороги, что вела через лес, хорошо просматривался залив. Он понимал уже, что ему открывается новое будущее. Что он никогда не вернется к прежней своей жизни. Что бы ни случилось, он знал: его дальнейшая жизнь пройдет не в этих местах. Глядя через залив на Бейтаун, Томас видел, что город изменился. Он не мог бы сказать, что тому причиной: необычный свет, лившийся из облака, или что-то в нем самом открыло ему глаза – и оттого он видел теперь все по-иному. Он испытывал печаль и при этом волнение. Как будто он сам менялся, взрослел, становился мужчиной. Он сжимал меч, стараясь осознать все, что видел. При свете дня и под открытым небом мир тьмы отдалился в дальнюю даль, и все-таки он понимал, что даже за завесою света все еще таятся наделенные властью силы, жаждущие погубить их и лишь выжидающие удобного момента для удара.

Лесная дорога пошла под уклон и вывела их на небольшую поляну; искривленный дуб широко раскинул свои ветви, напоминая крышу огромного готического кафедрального собора.

Этого человека первой увидела Кейт. Казалось, он возник ниоткуда. Человек медленно шагал впереди них, низко опустив голову. В правой руке у него была длинная пастушья палка, за плечом висела котомка из козьей шкуры. Большая войлочная шляпа прикрывала пряди его черных волос, которые ниспадали длинными кольцами на спину, поверх грязного серого монашеского платья с желтой каймой, которое было слишком велико для него.