11
Он почувствовал, что Баку услышал его и теперь летит на зов, кружась и высматривая. Когда-то Сторм уже использовал его в такой ситуации, и тогда его внезапная атака и чудовищные когти решили дело. Сможет ли он повторить это теперь? Совсем рядом с собой Сторм чувствовал напряжённую и собранную Сурру, прекрасно его понимающую и готовую к бою.
Землянин поднял лежавшую на руках голову и открыл глаза. Ему показалось, что он провёл в мысленном контакте целые часы, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. Часовой хиксов все так же сидел в своей каменной раковине, держа под прицелом тропу, по которой могли пройти беглецы из долины.
— Ахоуу! — этот полукрик-полурычание, казалось, вырвался из горла огромной рассерженной кошки. Но на этот раз его издал человек, посылая в битву свою команду.
Первое место в его планах занимала точность первого удара. Только сокол или орёл способны напасть мгновенно; противнику при этом не остаётся ни секунды на то, чтобы хотя бы понять, в чём дело. Огромные крылья оглушают, бьют по голове, а страшные когти впиваются в лицо, выдирают глаза.
Тут же подскочили Сторм с Суррой, и всё было кончено в одну минуту. Сторм подобрал выпавший у часового бластер и с удовлетворением подумал, что теперь его отряд будет прилично защищён. Труп врага землянин столкнул в расщелину, где он достаточно долго мог проваляться незамеченным. Лицо часового было разорвано когтями Баку, но Сторму и не надо было приглядываться, чтобы понять, что это не человек. Хиксы были гуманоидами, внешне они даже больше походили на людей, чем, скажем, норби. Их отличал только бледный зеленоватый цвет кожи и структура волос. Но если между рогатыми безволосыми норби и земными колонистами возможно было почти полное понимание, то между людьми и хиксами ничего подобного установить не удалось. Несмотря на все старания, не удалось даже выяснить причин их безжалостной агрессивности. Несмотря на то, что они легко усваивали любой чужой язык, взаимопонимание между хиксами и другими разумными расами не шло дальше элементарного обмена информацией. Видимо, в основе системы ценностей хиксов, лежало что-то совершенно чуждое, и это отличало их от всех других народов. Все их контакты с другими разумными расами кончались губительными конфликтами.
Землянин с трудом сдерживал отвращение к этому существу, отвращение даже более сильное, чем его наследственный страх перед мёртвыми. Он и раньше терпеть не мог хиксов, а сегодня, после того, как он наблюдал хладнокровную ночную бойню, они были ему особенно омерзительны. Он даже предположительно не мог представить, какие болезненные, извращённые мотивы могут стоять за подобной жестокостью. Примером этого было жестокое и бессмысленное уничтожение Земли. Та же политика тотального уничтожения всего живого ради своей безопасности применялась и сегодня ночью на луговине, и на бесчисленных планетах по всей галактике.
Горгол получил знак, что проход свободен, и тут же подошёл к ним. У него ещё хватало сил двигаться достаточно легко и быстро, хотя он нёс раненого незнакомца. Сторм отправил Сурру и Баку на разведку, а сам поспешил подхватить незнакомца с другой стороны.
Уже достаточно рассвело, и он мог разглядеть лицо спасённого. Прежде всего бросалась в глаза, что пареньку этому здорово досталось. Но, похоже, с ним обращались не так жестоко, как с теми пленниками хиксов, которых Сторм повидал раньше.
Как только Сторм подхватил незнакомца, Горгол отпустил его и просигналил:
— Там, недалеко — убежавшие лошади. Я приведу. Они нам понадобятся.
Он исчез прежде, чем Сторм успел возразить. Конечно, лошади им очень бы пригодились, но сейчас Сторм хотел лишь одного: побыстрее выбраться из этой зловещей долины. Кто знает, как далеко разбрелись охотники за лошадьми. Сторм поудобнее перехватил незнакомца и двинулся в проход. Около входа он оставил Сурру. Если Горгол пригонит лошадей, она поможет загнать их в эту узкую щель, и, конечно, не пропустит через неё никого чужого. Барханная кошка очень устала за эту ночь, но ещё вполне могла побыть часовым, пока Баку осматривал долины с высоты. Хинг давно уже миновал трещину и теперь крутился у выхода, что-то вынюхивая.
У Сторма болели все мышцы и каждый вдох отзывался в боку острой колющей болью. «Похоже, в Центре я совсем отвык от нагрузок», — подумалось ему. Он попробовал прикинуть, что делать дальше. Их лагерь на полоске гравия совсем не защищён, и едва ли его можно считать безопасным. Кроме того, даже если Горгол приведёт лошадей, вряд ли они дотащат туда вконец обессилевшего незнакомца. Значит, нужно надёжное укрытие, причём где-нибудь поближе.
Одно такое место Сторм знал: пещера, в которую провалились они с Рейном во время грозы. Его даже передёрнуло, когда он вспомнил её затхлый воздух… но, с другой стороны, надёжнее укрытия не придумать. Находилась она немного к востоку от прохода и почти на милю ближе гравийного берега. «Воды бы», — мелькнуло в голове Сторма, когда он облизнул пересохшие губы. Но о воде пока не приходилось и мечтать.
Лагерь придётся переносить. Если все их запасы и незнакомца погрузить на Раина, можно, пожалуй, управиться за один раз. Теперь попытка Горгола раздобыть лошадей уже не казалось ему такой безрассудной. Они сейчас здорово бы пригодились. Если только бедные животные не поразбивали себе ноги в панике.
— Ты… не норби.
Сторм вздрогнул. Слова медленно, с трудом срывались с растрескавшихся губ незнакомца. До сих пор он не воспринимал его, как живого человека, скорее, как некий груз, который приходится тащить и оберегать.
Сторм внимательно рассмотрел незнакомца. Разбитое и расцарапанное лицо его было так разукрашено потёками крови, что представляло непроницаемую маску, за которой невозможно было угадать его обычную внешность. Сторм сообразил, что и его поцарапанная физиономия в остатках боевой раскраски выглядит ничуть не лучше.
— Я землянин, — коротко и чётко ответил он.
Незнакомец тихо вскрикнул, то ли в ответ на это заявление, то ли потому, что неудачно стукнулся болтающейся рукой о камень.
— Ты знаешь… кто они такие?
Сторм сразу понял, кого он имеет в виду. И ответил так же коротко, используя общее для большинства планет название захватчиков:
— Хиксы.
Взрывной звук этого слова эхом прогрохотал в ущелье, и когда он смолк, Сторм уловил далёкое цоканье лошадиных копыт. Сурра не посылала предупреждающего сигнала, и землянин понял, что Горголу на этот раз улыбнулась удача. Сторм прислонил незнакомца к стене и стал ждать.
Как знаток, он видел, что лошади, спускавшиеся сейчас с откоса, были совсем не плохи. Только после ночной паники глаза их совсем остекленели, а морды были покрыты засохшими хлопьями пены. Видно было, что им стоит колоссальных усилий держаться на ногах и хоть как-то двигаться.
За ними, широко шагая, с торжествующим видом шёл Горгол. Он гордо нёс свою голову со сверкающими белыми рогами и негромко прихлопывал в ладоши, направляя своих измученных подопечных в узкий проход. Дальше они послушно двинулись сами, а молодой норби подошёл к Сторму.
— Ты хорошо поохотился! — поздравил его землянин.
— Нет времени, а то можно было бы привести ещё больше. Мясники глупые: там ещё осталось несколько лошадей, а они даже не попытались согнать их, — знаками показал Горгол и подхватил со своей стороны раненого.
Так, неся раненого вдвоём, они довольно быстро спустились на дно долины. Лошади, замотанные и голодные, стояли, понурив головы, когда примчался заинтересовавшийся новичками Рейн. Рядом с этой загнанной троицей жеребец выглядел воплощением силы. Он встал перед ними, роя передним копытом землю и встряхивая своей роскошной рыжей гривой.
— Вот это лошадь! — ахнул незнакомец, повиснув на их плечах и во все глаза глядя на Рейна.
— Как ты думаешь, сможешь усидеть на нём? — спросил Сторм. — Ты, парень, извини, но лучше нам убраться отсюда подальше и поскорее.
— Можно попробовать.