Сераф молча и угрюмо смотрел на своего старого товарища, потом неодобрительно взглянул на Ферендира и наконец смерил взглядом сбившихся в кучу дуардинов, словно они были нищими попрошайками. Дуардинам он, конечно, показался просто жестоким и равнодушным, но Ферендир хорошо знал своего наставника и мог прочесть у него на лице никому больше не заметную досаду.
Как ни странно, это вдохнуло в молодого аларита решительность и энергию.
В конце концов Сераф снова уселся на место, оперся на рукоять каменного топора, уставился на огонь костра и пробормотал:
— Возможно, я несколько поспешил с оценкой ваших действий и выводами…
Потом он вздохнул, раздраженно взглянул на предводителей дуардинов и добавил:
— Хорошо! Мы поможем вам, чем сможем.
— Ладно, — вставила Меторра, — допустим, эти дуардины все-таки достойны нашей помощи. Да только чем же мы можем им помочь?
— Мы уже помогаем, — сказал Луверион, по-прежнему колдуя над рукой дуардинского юноши.
— Этого недостаточно! — заявил Дезриэль. Он завязал на узел жгут, которым зашил рану на ноге у Гераллы, и посмотрел на удивленную дуардинку. — Отведите нас назад, туда, где произошло нападение.
— Назад?! — поперхнулся Ялгрим. — Вы что, с ума сошли, альвы?!
— Вот тут соглашусь с карликами, — сказала Фальцея. — Мы и так без проблем идем по следу Эзархада — благодаря нашей магии и разрушениям, которые он оставляет за собой. Зачем же нам сейчас помощь этих дуардинов?
— Затем, что с их помощью мы сможем застать Эзархада врасплох, — объяснил Дезриэль.
Он старался говорить убедительно и дружелюбно, но по едва заметной дрожи в его голосе Ферендир понимал, что наставник не до конца уверен в правильности своих решений.
— Скорее всего, слаанешиты задержались у дуардинов, чтобы все разгромить и пополнить запасы провизии. В этом случае они вряд ли ожидают нападения, — добавил Дезриэль.
— А может, они уже ушли! — вставил Таурвалон.
— И это возможно, — сказал Дезриэль. — И все же у нас хороший шанс.
— И вы хотите, чтобы мы вас туда отвели? — мрачно спросил Ялгрим.
— Мы будем вам за это безгранично признательны, — ответил ему Дезриэль.
Поморщившись, дуардин сплюнул на землю.
— Пойми меня правильно, альв, — пробормотал он, — но уж лучше расплавленного золота хлебнуть. Мы вшестером оттуда едва ноги унесли, а ты просишь нас туда вернуться. Нам что, жить надоело?!
— Мы вас защитим, — пообещал Дезриэль.
— Вряд ли у вас это выйдет, — с грустью сказала Гералла. — Прошу на меня не обижаться, но, кажется, вы не представляете, с кем хотите сразиться.
— Мы вам помогли, а у вас хватает наглости отказывать нам в помощи?! — вспыхнул Сераф.
Ялгрим встал, покачнулся и снова сел.
— Пусть так, — заявил он и кивнул, — но я не стану подвергать своих товарищей опасности. Нас и так осталось очень мало.
— Я пойду, — сказал юный дуардин, которого лечил Луверион. — Я больше их не боюсь! Кроме того, там остались мои родители. Может быть, они еще живы…
— Нет! — рявкнул Ялгрим, поворачиваясь к нему. — Все, кто не с нами, погибли! С этим надо смириться и не питать несбыточных надежд!
Молодой дуардин сморщился от горя и отчаянья, но не отвел взгляд. Пока Луверион возился с его обожженной рукой, юноша твердо посмотрел в глаза бушующему Ялгриму и сказал:
— Может, и так, но я все равно отведу туда этих альвов.
— Ну вот и хорошо, — сказал Сераф. — Значит, решено.
— Решено?! — воскликнула Меторра. — Еще минут назад мы не хотели помогать дуардинам — и вдруг стали практически навязываться! Как-то все слишком быстро получается!
— Дезриэль прав, — начал тут же объяснять Сераф. — Именно сейчас можно догнать этих слаанешитов. Даже если не застанем их в дуардинском поселке, то найдем поблизости — они наверняка задержались и не могли уйти далеко. Теперь у нас появился шанс остановить врага тут, в горах, прежде чем он доберется до своей цели…
— И покончить с этим! — воскликнул Дезриэль.
Ферендир внезапно понял, что так воодушевило наставников.
«Если мы нагоним их здесь, в горах, и не дадим добраться до цели, если положим этому конец… тогда все наши потери будут не напрасны…»
Луверион к этому времени завершил лечение: место ожога на руке молодого дуардина все еще было воспаленно-розовым, на большом участке отсутствовала кожа и виднелась запекшаяся кровь, однако зловещее фиолетовое свечение пропало. Теперь заживление должно было произойти естественным путем.
— Руку надо промыть и забинтовать, — тихо сказал Луверион, словно и не слышал недавней перепалки.
— Тогда займитесь этим поскорее, — сказал Сераф. — Сразу же после этого мы выступаем. Нельзя терять ни секунды!
К удивлению Ферендира, Ялгрим в результате согласился сам проводить альвов в поселок и велел остальным членам группы идти дальше на восток, в сторону материка Ксинтиль, где можно было бы обосноваться.
Предводитель дуардинов неохотно расставался со своими товарищами и отправлялся навстречу новой опасности. Однако Ферендир усмотрел в этом коренастом карлике свойство хорошего лидера — способность пожертвовать личными интересами ради высшей цели и сделать это без лишних разговоров и жалоб.
Очень скоро Ферендир, шесть его товарищей и дуардин Ялгрим вышли в путь.
Они всю ночь продирались сквозь чащу на крутых склонах, потом отклонились на восток, прошли по узкому перевалу между двумя невысокими горами — и попали в уединенную долину, притаившуюся в расселине под защитой отвесных скал. К тому времени, когда зыбкий утренний свет начал расцвечивать небо, путники уже вышли к спуску в долину и увидели внизу место, которое еще недавно дуардины называли домом. Горняцкий поселок занимал широкий скалистый выступ на склоне, нависавший над островерхими холмами, за которыми текла извилистая река.
Ферендир и его товарищи притаились среди груды валунов, чуть ниже перевала, и стали рассматривать вымерший поселок с высоты — оценивали обстановку.
Таурвалон извлек из сумочки на поясе телескопическую подзорную трубу, некоторое время смотрел в нее, а затем передал прибор Серафу и сказал:
— По-моему, там никто не движется.
Наставник Ферендира тоже долго изучал поселок дуардинов через подзорную трубу и наконец сказал:
— Я вижу только трупы. Десятки трупов, разложены в жутких позах.
Ферендир понял, что имел в виду Сераф. Они часто натыкались на результаты страшной забавы слаанешитов. Эти твари всегда складывали леденящие душу узоры из трупов врагов и отрубленных частей тел — гнусное проявление извращенного разума. Ферендир украдкой посмотрел на Ялгрима и увидел, что дуардин опустил глаза, а на его красных, покрытых оспинами щеках вроде бы даже заблестели слезы.
— Таурвалон прав, — добавил Сераф. — Там все неподвижно… Значит, враги ушли.
— Точно? — поинтересовалась Фальцея. — А вдруг ловушка?
— Может, и ловушка, — сказал Сераф и опустил подзорную трубу. — Мы узнаем это только тогда, когда в нее попадемся. Ну, старый друг, — добавил он, глядя на Дезриэля, — кто сунется туда первым?
— Я, конечно, — ответил Дезриэль и встал.
Потянулось мучительное ожидание. Сначала Дезриэлю надо было тихо спуститься по каменистому склону, осторожно подобраться к горняцкому поселку и выйти там на открытое пространство, чтобы его увидели товарищи. Ферендир истомился. Он боялся, что Дезриэль в каком-нибудь кустарнике спугнет гомонящую стаю птиц или еще как-нибудь выдаст себя, что внезапно раздадутся сигналы тревоги и радостные вопли идущих в атаку слаанешитов…
Однако ничего такого не произошло. Вокруг царила тишина, которую нарушал только вой горных ветров и ровное дыхание товарищей.
И вот после бесконечного ожидания они наконец увидели, как одинокая фигура вышла из лесного укрытия и двинулась по открытому пространству. Несколько небольших домиков — дуардинских жилищ, складов и мастерских — стояли полукругом, образуя своего рода центральную площадь возле зияющих в скале входов в шахты. Все там было буквально усеяно мертвыми телами. Дезриэль направился к шахтам — он шел в явном нервном напряжении и каждую секунду осматривался, выискивая врагов.
