«Мать Гора! Я твое дитя! Ты нужна мне!» — воззвал Ферендир.

Горы не услышали или не обратили на него внимания. Они по-прежнему что-то бурчали, от их невероятно низких «голосов» бестелесный дух Ферендира трясло с такой силой, что он боялся рассыпаться, как песчаный куличик при землетрясении.

«Мать Гора! Где ты? Ты мне нужна! Помоги!»

«Кого ты зовешь?» — вдруг раздался чей-то голос. Это говорила какая-то чужая гора. Другая под хватила:

«Зачем шумишь? Как смеешь нас тревожить?»

«Нас завалило, — стал объяснять Ферендир. — Мы можем погибнуть!»

«Не вы первые, не вы и последние, — заявили горы. — Как-нибудь переживем и эту потерю…»

«Однако мы здесь не просто так! — настаивал Ферендир, чувствуя, что слабеет. — У нас важное дело. Мы преследуем Эзархада Уничтожителя Судеб — он украл у нас… Эйдолит… и хочет разбудить им… Кетраксис…»

При звуках этого имени все теллурические потоки содрогнулись. Беседовавшие горы заволновались и в один оглушительный голос воскликнули: «Кетраксис?!»

«Умоляю вас!.. — сумел выдавить напоследок Ферендир. — Мы ведь хотим как лучше!.. Прошу!.. Где моя мать?..»

«Мы поможем! Все мы — твоя мать».

Толща земли опять пришла в движение. Тело Ферендира снова перевернулось. Когда его перестало крутить, молодой аларит, к собственному удивлению, понял, что теперь все изменилось.

Земля стала рыхлой.

Дух Ферендира вернулся в тело. Юноша попробовал пошевелить одной рукой — она не двигалась. Тогда он начал осторожно двигать другой рукой в рыхлой, сыпучей земле и старался дышать как можно ровнее. Хотелось копать поскорее, чтобы не задохнуться, но нужно было действовать аккуратно.

Уже лучше! Теперь пространства под рукой хватало, чтобы начать выкапываться. Ферендир рыл, лез и протискивался. Вскоре он почувствовал, что толща земли и камней стала поддаваться напору. Внезапно рука пробилась на поверхность, и он ощутил холодный свежий воздух и капли дождя у себя на коже.

Дождь!

Ферендир продолжил прокладывать себе путь к спасению. Он работал руками и ногами, а потом ерзал всем телом, расширяя вокруг себя свободное пространство, потом находил точку опоры и повторял все заново.

Все это время он задыхался, боролся с паникой, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Держать себя в руках помогали мысли об очередной маленькой задаче. Надо согнуть ногу… Надо сдуть носом рыхлую землю… Надо просунуть вторую руку… Еще чуть-чуть, ближе и ближе к поверхности, где идет дождь! Надо копать, копать — и наконец освободиться!

Лицо Ферендира показалось из земли, и он глубоко вдохнул открытым ртом свежий воздух, самый приятный воздух в его жизни! Юноша нашарил опору, уперся локтями и, медленно извиваясь, стал выползать из своей могилы на поверхность огромной кучи, образованной обвалом.

Выбравшись наружу, Ферендир от изнеможения упал.

Всего несколько мгновений — ибо юный аларит знал, что дело еще не доделано, — он пролежал на спине, жадно ловя ртом холодный и влажный горный воздух. На грязное лицо падали приятные капли дождя. Ферендир открыл глаза и посмотрел в серую даль бескрайнего пасмурного неба — громадной бездны, под которой он ощутил себя былинкой.

Прямо сейчас эта одинокая, крошечная и ничтожная былинка была очень счастлива.

«Надо спешить!» — подумал Ферендир, встал и устремился на поиски остальных.

Он увидел чью-то торчащую из земли руку и начал копать. Рука дрогнула и ухватилась за него. Ну и отлично! Значит, там не труп! Рядом с ним еще кто-то медленно, но верно откапывался. Ферендиру хотелось помочь и ему, но хозяин торчавшей из-под земли руки нуждался в экстренной помощи. Очень скоро Ферендир увидел, что самостоятельно из-под земли выбирался Сераф. Когда наставник полностью выполз на поверхность, то покрутил головой, пришел в себя, сориентировался и бросился помогать Ферендиру.

Они откопали Фальцею и Дезриэля. Таурвалон откопался сам. Последней из-под земли извлекли Меторру.

Работая вшестером как проклятые, с ног до головы перепачкавшись в земле, они наконец нашли безжизненное тело Лувериона. На его бледном загадочном лице застыло выражение безмятежности. Трудно было сказать, когда он умер: в момент обрушения или позднее, когда иссяк воздух.

Они искали еще два часа, но так и не нашли дуардина Ялгрима. В конце концов поиски прекратили, потому что никакого смысла в этом уже не было.

Лувериона похоронили, исполнив те обряды материка Зайтрек, о которых им было известно. Никто не знал Хранителя Знаний достаточно хорошо, но все выразили восхищение его мужеством и благодарность за его самопожертвование.

— Покойся с миром, брат, — сказал Таурвалон. — Пусть тебе откроются все тайны Теклиса, Селеннар и Владений Смертных.

— Воссоединись там со всеми, кто ушел раньше тебя, с родными и предками, — проговорила Меторра.

— Поделись с ними своей мудростью, — закончила Фальцея.

Дезриэль преклонил колени и положил руку на курган из камней, который они сложили, чтобы хищные звери не добрались до тела.

— Ты был из нас самым мудрым, — негромко произнес Дезриэль. — Для нас это большая потеря.

— Спи спокойно, — сказал суровый Сераф, стоя над могилой. — В бою ты сделал все, что мог, и заслужил вечный покой.

Ферендир смотрел на курган. Луверион всегда был для него загадкой, но, когда тело стали закапывать в простую неглубокую могилу, юноша испытал столько разных чувств, что не мог определить, какое из них переполняло его по-настоящему: грусть или восхищение? Горечь утраты или слепая ярость? Благодарность или раскаяние? То ли все это вместе, то ли нечто совсем другое?

Мучаясь от растерянности, Ферендир не знал, что сказать.

Невольно ему вспомнились самые первые слова, произнесенные Луверионом:

«Рад познакомиться с тобой, Ферендир… Постараемся же сделать приятным то короткое время, которое нам суждено провести вместе».

Неужели Луверион с самого начала знал, как и когда все закончится? Невероятно!

«Какое прихотливое переплетение случайностей и чрезвычайностей. Тут слепой случай столкнулся с суровой необходимостью… — говорил как-то Хранитель Знаний, а еще: — Луна Селеннар нашептала мне…»

Наверное, Луверион предвидел это — и все равно пошел с ними!..

— В последнее время моя жизнь состоит из одних потерь, — сказал наконец Ферендир. — Что-то из утраченного было знакомо мне с детства. Ты же появился в моей жизни недавно. Я плохо знал тебя, но наше знакомство стало для меня честью. Мне больно терять тебя…

Отдав должное погибшему товарищу, отряд наконец ушел с места обвала.

Они оказались у подножья склона, возле извилистой реки, протекавшей через укромную долину дуардинов. Высоко над головой виднелся край обвалившегося уступа. Казалось, там не осталось ничего живого. Им предстояло потратить много часов, а может, и остаток дня, чтобы взобраться обратно, но другого выхода из долины, похоже, не было.

— И что теперь? — спросил Таурвалон. — Очевидно, нашей боевой мощи недостаточно, чтобы остановить Эзархада Уничтожителя Судеб. Стоит ли дальше упорствовать, если он имеет такое преимущество?

— Мы уже значительно проредили его войско, — заметил Сераф.

— Можно вернуться, — предложила Меторра, — и попросить у Хирвы Ветроходной еще подкрепления. Да, чуть больше времени займет, зато будет легче победить…

— Нет, — оборвал ее Сераф.

Все посмотрели на него.

Мрачный наставник Ферендира восседал на валуне как на троне: с прямой спиной, уперев руки в колени. Он какое-то время смотрел в землю перед собой, а потом обвел спутников горящим взором и изрек:

— Нельзя сейчас возвращаться. Эзархад снова на пути к своей цели, и мы должны остановить его, пока он не пробудил Кетраксис.

— Как же это сделать? — воскликнула Фальцея. — Схватка с демоном очень дорого нам обошлась! Луверион уничтожил его лишь ценой собственной жизни! Поймите меня правильно, я не трусиха, но давайте смотреть правде в глаза: нашими силами невозможно победить Эзархада!