– Как скажешь, – Виктор пожал плечами.
Он махнул рукой незнакомцу и направился к машине.
Мужчина открыл дверь и втиснулся на сиденье. Ему пришлось практически сложиться вдвое, да еще нагнуть голову. И все равно макушкой он упирался в крышу.
В салоне резко запахло сырой землей и прелыми листьями.
– С-сспасибо, – вежливо сказал мужчина, откинул капюшон и улыбнулся Виктору.
Виктор почти ожидал увидеть нечто вроде обмотанной бинтами головы мумии. Но рядом сидел обычный мужчина лет сорока. Разве что лицо было очень уж худым. Даже изможденным, как на фотографиях жертв концлагерей. В темноте как следует разглядеть его было нельзя. Но эту запредельную худобу Виктор заметил сразу – выпирающие скулы, провалившиеся глаза, губы, натянутые на зубы, так, что казалось, вот-вот порвутся. Редкие волосы на туго обтянутом кожей шишковатом черепе прилипли ко лбу, так что казались нарисованными. А от благодарной улыбки незнакомца у Виктора мороз пробежал по коже. Ему улыбался череп. И при этом старался быть очень обаятельным.
Виктор глянул в зеркало, заметил белое лицо Кати и ободряюще подмигнул ей. Та ответила таким ненавидящим взглядом, что Виктор на мгновение забыл о головной боли.
Ему и самому было неуютно чувствовать рядом этого парня. На сумасшедшего он, конечно, не был похож. На грабителя – тем более. Но все равно Виктор очень жалел, что тот так неудачно повстречался на дороге.
Чтобы избавиться от неприятного чувства, Виктор сделал глубокий вдох и, как мог непринужденно, спросил:
– Вы к Коле едете? Как у него дела?
Незнакомец немного помолчал, потом неторопливо, немного растягивая слова, как все заики, проговорил:
– Я не к К-к-коле. Он ббольше там не р-рработает.
– Почему? Уволился?
– Ну, вроде ттого. Уехал. Вместе с женой и с собакой.
На слове «собака» голос незнакомца немного изменился. Совсем чуть-чуть. Но Виктор понял, что собак мужчина недолюбливает. И, кажется, побаивается. Впрочем, Колиного пса боялись все. Ничего удивительного – огромный свирепый кавказец, который даже на хозяина смотрел, как на потенциальный ужин.
– И кто вместо Коли теперь?
– Я.
– Давно?
– С неделю. А вы сами в дддеревню едете?
– Да. У друга нашего день рождения. Может, знаете, Парамонов. Бабушка у него здесь жила, Нина Михайловна. Три года назад умерла.
– Н-нинка-то? Ну как же не ззнать! Та еще с-с-ссучка ббыла…
Виктор снова услышал неприкрытую злобу в голосе мужчины. Он бросил быстрый взгляд на незнакомца. Тот сидел, задумчиво глядя на черную стену деревьев за окном.
– Самая настоящая с-сссучка, – после паузы повторил он.
– Ну, зачем вы так, – мягко сказал Виктор. – Очень милая старушка была.
Мужчина внимательно посмотрел на него.
– Милая? Я бы вам ррассказал, ккакая она на самом деле «м-ммилая»… Да ладно. Как гговорится, кто сстарое помянет, тому ггглаз вон…
Незнакомец на секунду замолчал, а потом удивленно воскликнул, уже не заикаясь:
– Надо же, а? Глаз вон!
И хрипло рассмеялся, будто сказал что-то очень смешное.
Виктор глянул в зеркало заднего вида, поймал взгляд Андрея, который, судя по всему, уже готов был сказать что-нибудь эдакое, и покачал головой. Незачем было вступать в дискуссию. Виктор понял, что незнакомец не в себе. Не сумасшедший, конечно… Пока. Но окончательный слет с катушек не за горами. И любые разговоры будут сейчас, что называется, в пользу бедных. Даже хуже – этот парень может выкинуть какую-нибудь глупость, если услышит что-то неприятное для себя. А как могут вести себя в таких случаях подобные типы, Виктор знал хорошо. Для Катиных нервов это будет серьезным испытанием.
До развилки оставалось совсем немного. А там пара километров по узкой лесной дороге, и они на месте. Высадят этого парня к чертям собачьим, и тут же обратно. Главное, не спровоцировать его сейчас. Виктору не нужны были бессвязные выкрики, дерготня и забрызганное слюной лобовое стекло.
Но незнакомец, к счастью, пока вроде бы не собирался устраивать сцен. Сидел, чинно положив руки в брезентовых рукавицах на острые колени, и с детским любопытством разглядывал огоньки на приборной доске.
«Интересно, кто же это взял его сторожем-то на базу? У кого ума хватило? – подумал Виктор, увидев, как мужчина протянул руку и осторожно коснулся болтавшейся на зеркале ароматизированной елочки. Когда-то на ее месте висела маленькая иконка. Еще до того, как Виктор окончательно выяснил отношения с Богом. – Везде блат… Готовы любого придурка назначить, если родственник или приятель».
– А это что? – спросил мужчина, указывая на елочку.
– Ароматизатор. Ну, вроде освежитель воздуха. Чтобы в салоне пахло хорошо, – Виктор говорил тем тоном, который обычно приберегал для самых тяжелых клиентов.
– Ишь тты! – мужчина хмыкнул.
Виктор снова поймал взгляд друга. Андрей выразительно покрутил пальцем у виска. Виктор кивнул и снова пожалел, что был так невнимателен на дороге.
До развилки доехали без приключений. Виктор повернул налево, и машину тут же начало кидать из стороны в сторону. По сравнению с этой дорогой проселок, с которого они свернули, был просто автострадой.
Виктор стиснул руль, чувствуя, как при каждом толчке гномья бензопила с воем вгрызается в кости черепа. Радовало только, что незнакомец по-прежнему вел себя тихо, хотя то и дело бился головой о потолок, а коленями – о крышку бардачка. Он молчал, глядя в окно и, судя по всему, полностью ушел в свои мысли.
«Потерпи еще немного, приятель. Совсем чуть-чуть. Немного выдержки, и все закончится хорошо. Только не заводись. Подумай о чем-нибудь приятном. Например о том, что…»
…ТО, ЧТО КОГДА-ТО ЕЛО, САМО ДОЛЖНО БЫТЬ СЪЕДЕНО.
Виктор чуть не подпрыгнул на сиденье, когда эта фраза вспыхнула в мозгу, ясная, четкая, как неоновая вывеска. Каждая буква переливалась разноцветными огоньками, и все вместе они складывались в какую-то омерзительную бессмыслицу. Это не было похоже на обычный мыслительный процесс, когда слова «проговариваются» про себя, рождая какие-то визуальные образы. Он на самом деле видел внутренним взором эту фразу, абсолютно чужую, запредельно чужую… Эдакое мыслительное граффити. Будто кто-то забрался к нему в голову и принялся малевать на поверхности сознания всякую дрянь.
Ничего подобного Виктор еще не испытывал. Ощущение было странным и пугающим.
«Господи, неужели это опухоль так дает знать о себе? – похолодев, подумал он. – Неужели это только начало, и головная боль – вовсе не самое страшное?»
Он вытащил из нагрудного кармана пачку «Кэмел», вдавил прикуриватель, и когда тот с щелчком выпрыгнул из гнезда, поднес ярко-красную спираль к кончику сигареты. Ему пришлось докурить сигарету до самого фильтра, прежде чем липкие холодные пальцы, сжимавшие его желудок, ослабили хватку.
Они продолжали дорогу в полной тишине. Но она была сродни той тишине, которая наступает за несколько мгновений до первого грозового раската. Виктор всей кожей чувствовал, что одно неверное слово, одно движение, и машина превратится в мини-палату для буйнопомешанных. Только без мягких стен и дюжих медбратьев. Зато псих будет просто отличный.
И когда свет фар, наконец, выхватил покосившиеся, распахнутые настежь ворота базы, Виктор не смог подавить вздох облегчения. Андрей с Катей тоже оживились.
«Девятка» медленно вползла на территорию базы, миновав забор, обтянутый ржавой, местами порванной железной сеткой, и остановилась. Впереди шагах в двадцати темнел дом, в котором раньше жил сторож Коля с женой. Теперь его, должно быть, занимал незнакомец. Перед домом лежали в ряд накрытые брезентом лодки, стоял старенький трактор – приобретение Коли, которое он так и не привел в порядок. Чуть дальше справа едва угадывались в сгустившихся сумерках три двухэтажных коттеджа для отдыхающих. Нигде не было видно ни огонька. Виктора это не удивило. Они часто приезжали сюда и заставали именно такую картину – погруженные во мрак домишки среди высоких сосен.
