[14] Палеоло́ги — последняя и наиболее Долговечная династия императоров Византии. Комни́ны — византийский аристократический род и императорская династия, правившая в Византии.

Так вот, на том нашем совещании, посвященном возвращению из Благословенной Страны (хотя, насчет благословенности Агартхи я бы теперь посомневался) в обычный мир, было принято решения, не заявляться сразу в столицу, представ перед мерзкими харями фюрера всея Германии — Адольфа и хитровымудренного рейхсфюрера Генриха Гиммлера, «благословившего» нашего Робку на поистине смертельный подвиг во славу Вековечного Рейха.

Альтернативой «столичному варианту» большинством голосов (да что там большинством — единогласно) был выбран городок Ораниенбург. Вроде, и от Берлина недалече, а вроде, как и глаза никому поначалу мозолить не будем. К тому же, у Робки там родня — папка с мамкой проживают, домик там у них имеется, вот он и предложил. Ну, а мы «всем миром» и одобрили этот вариант. А что? Поживем пока втихаря, осмотримся, пока наш немчик наш на доклад к своему начальству — рейхсфюреру Гиммлеру на доклад сгоняет. Пусть, эта сволочь фашисткая, тоже порадуется, что ему удалось провернуть такую сложную операцию… Порадуется, но напоследок…. Пока мы с товарищем оснабом ему глаз на жопу не натянули. А то, что натянем, даже не обсуждается.

После того, как я выудил из башки оберштурмбаннфюрера Хартмана «картинку» его родового «поместья», мы, сердечно распрощавшись с гостеприимным Кощеем, приготовились к Портальному переходу в обычный, а не какой-нибудь там «затерянный» мир. Ну, про обычность, это тоже как сказать: для местных — ничего из ряда вон, а я все еще продолжал безмерно удивляться, но только где-то глубоко в душе, этому безумному Магическому миру-близнецу, так одновременно похожему и непохожему на мою родную реальность. Но только чувства эти я старался держать очень-очень глубоко в душе, не доверяя никому в этом никому, даже командиру.

Пространство послушно «сложилось гармошкой», и я грубо пронзил его своим Даром, формируя Портал на территорию проклятого Рейха. Уже скоро Благословенная Страна останется только в наших воспоминаниях... Местами приятных, а местами печальных. Но все когда-нибудь заканчивается, подошел к концу и этот этап.

— Ну что, бывай, твое бессмертие? — Поднял я руку, прощаясь с древним Асуром.

— Смотри, Старый, ты обещал! — напоследок произнес Кощей, напоминая мне о взятом на себя обязательстве вернуться.

— Если раньше не сдохну — я весь твой! — Качнул я в ответ головой.

— Дождешься от тебя, — ухмыльнулся Великан, — как же! Катитесь уже — устал я от вас! — нарочито весело произнес он, но я заметил, как странно блеснули его глаза.

Первым в Портал шагнул Хартман, за ним командир, а после в светящийся круг вступил и я…

Переход из яркоосвещенной Агартхи в ночную темень Ораниенбурга (надеюсь, что я попал именно в намеченную точку) произошел мгновенно. Вот я махнул рукой Кощею, и вот я уже стою на булыжной мостовой, которая ведет к трехэтажному зданию с невысокой «башенкой» и большими решетчатыми воротами.

Бздынь-бздынь-бздынь! — Первое, что я почувствовал, выйдя из Портала, как от моего Энергетического Доспеха, заблаговременно активированного перед пространственным переходом (хвала Кощею, приучил-таки меня им не манкировать), отскакивают пули. От ворот здания кто-то с упоением поливал нас автоматными очередями, прямо-таки на расплав ствола.

— Хоттабыч, твою медь, ложись! — Услышал я крик командира, обнаружившегося рядом с порталом в аккуратно постриженных кустах рядом с булыжной мостовой.

Бздынь-бздынь-бздынь! — Продолжала расцветать яркими огоньками моя Магическая Защита в местах попадания в нее автоматных пуль. Пусть мой Доспех и в подметки не годился Защите Кощея, но автоматную очередь он вполне себе держал. Резерва для её функционирования у меня хватает, не хватает умения поддерживать длительное время — как сказал мой гигантский приятель — Энергетические Каналы недоразвиты.

— Да уж… — выдохнул я, смещаясь в сторону кустов, откуда слышался голос князя Головина. — Похоже, нам тут не особо рады, командир?

— Как видишь, — прошипел Александр Дмитриевич. — Едва не зацепило — вовремя среагировать успел. У меня же такой Защиты, как у тебя, не имеется, — с едва заметной завистью произнес он. — Нет у меня способностей на такой Доспех…

— Точно не зацепило? — обеспокоенно перебил я командира. — А то давай, подлечу немного.

— Я в норме, — сообщил командир.

— А Робка? — Я завертел головой в поисках немца. — Живой? — Не хотелось бы потерять нашу единственную надежду на адаптацию в Вековечном Рейхе. Да и он уже успел доказать, что является нормальным мужиком, а не напрочь отмороженным нациком-фашистом. С ним можно «работать»… Не прямо в люб, конечно, он все-таки немец: присяга и родина для него не пустой звук… Но командир филигранно умеет расшатывать сознание — семена сомнений, но не в родине, а в режиме Алоизыча, были уже успешно посеяны и постепенно прорастали.

— Я! — Донеслось из темноты. — Я есть живой!

— Молодец, Робка! Может быть ты скажешь, куда нас занесло? И от чего такой теплый прием?

— Хоттабыч, ты бы Портал прикрыл! — попросил командир. — А то они хреначат в белый свет, как в копеечку!

По нам, вернее по светящемуся Порталу уже активно лупили из нескольких стволов.

— Так пускай они пока в Портал и хреначат, — возразил я. — А то пойдут по кустам шмалять — вас зацепят. Надеюсь, что Кощею сквозь Переход никаких подарочков не прилетело? Хотя ему, наверное, пофигу — его простой пулькой хрен возьмешь! Робка, — в очередной раз окликнул я компаньона, — не знаешь, куда нас занесло? Я, похоже, основательно промахнулся?

— Найн! — Робка подполз к нам поближе, скрываясь за кустами. — Я узнавать это место. Это «Заксенхаузен» — концентрацьонлагер. Майн фамилие… э… моя семья жить дальше, но не слишком… пять-шесть километер… — слегка коверкая слова, но все-равно по-русски пояснил он. Приучили пацана — учит русский!

— Блин, — я даже реально расстроился, — как же я так просчитался?

Между делом я перестал подпитывать открытый портал Магической Энергией, и он начал постепенно затухать. Как оказалось, резкое и принудительное закрытие Перехода, вызывает спонтанное схлопывание Пространственного Разрыва, что приводит к неслабому такому взрыву. И чем больше расстояние, на которое пробивается Портал, тем мощнее последующий взрыв. Нам под боком взрыв не нужен, так что пускай Портал затухает постепенно. Я наблюдал за постепенным снижением интенсивности свечения, мучительно размышляя, где же я умудрился пролететь?

— Хоттабыч, не зацикливайся на этом сейчас! — Толкнул меня в бок командир, словно прочитавший мои мысли. Хотя, почему словно — он ведь еще тот Мозголом. — Лучше подумай, как нам быть...

— Это я должен сделайт! — Неожиданно вызвался «добровольцем» Хартман. — Я есть немецкий офицер! — Заявил он, стукнув себя в грудь кулаком. — Их решить всё! — И он не придумал ничего лучшего, как подняться на ноги и, приложив рупором ладони к губам, громко проорать по-немецки:

— Nicht schießen [1]!!! Ich bin ein deutscher Offizier — SS-Obersturmbannführer Robert Hartmann!!! Ich führe einen Auftrag im Auftrag des Reichsführers selbst aus...

[1] Не стрелять!!! Я немецкий офицер — оберштурмбаннфюрер СС Роберт Хартман!!! Я выполняю задание по приказу самого рейхсфюрера... (нем.)

Однако, вместо ожидаемого Харманом прекращения огня, по нашим кустам и тускнеющему Порталу вдарили очередью из более серьезной «машинки», чем МР-40 [2].

[2] MP 40 (сокращение от нем. Maschinenpistole) — пистолет-пулемет, разработанный Генрихом Фольмером, и использовавшийся в качестве личного оружия. Состоял на вооружении вермахта во время Второй мировой войны.