Всякий, кто захочет беспристрастно и основательно исследовать состояние души своей, усмотрит в ней недуг нечувствия, усмотрит обширность значения его, усмотрит тяжесть и важность его, сознается, что он — проявление и свидетельство мертвости духа. Когда мы захотим заняться чтением Слова Божия, какая нападет на нас скука! Как все, читаемое нами, представляется нам малопонятным, не заслуживающим внимания, странным! Как желаем мы освободиться скорее от этого чтения! Отчего это? Оттого, что мы не сочувствуем Слову Божию. Когда мы встанем на молитву, какую ощущаем сухость, холодность! Как спешим окончить наше поверхностное, исполненное развлечения моление! Это отчего? Оттого, что мы чужды Богу: мы веруем существованию Бога мертвою верою, Его нет для ощущения нашего. Отчего забыта нами вечность? Разве мы исключены из числа тех, которые должны вступить в ея необъятную область? Разве смерть не предстоит нам лицом к лицу, как предстоит она прочим человекам? Отчего это? Оттого, что мы прилепились всею душою к веществу, никогда не думаем и не хотим думать о вечности, утратили драгоценное предощущение ея, стяжали ложное ощущение к нашему земному странствованию. Это ложное ощущение представляет нам земную жизнь бесконечною. Мы столько обмануты и увлечены ложным ощущением, что сообразно ему располагаем все действия наши, принося способности души и тела в жертву тлению, нисколько не заботясь об ожидающем нас ином мире, между тем как мы непременно должны сделаться вечными жителями этого мира. Отчего источаются из нас, как из источника, празднословие, смехословие, осуждение ближних, колкие насмешки над ними? Отчего мы проводим без отягощения многие часы в пустейших у в е с е л е н и я х, не находим сытости в них, стараемся одно суетное занятие заменить другим, а кратчайшего времени не хотим посвятить на рассмотрение согрешений своих, на плач о них? Оттого, что мы стяжали сочувствие к греху, ко всему суетному, ко всему, чем вводится грех в человека и чем хранится грех в человеке; оттого, что мы утратили сочувствие ко всем упражнениям, вводящим в человека, умножающим и хранящим в человеке боголюбезные добродетели. Нечувствие насаждается в душу враждебным Богу миром и враждебными Богу падшими ангелами, при содействии нашего произволения. Оно возрастает и укрепляется жизнью по началам мира; оно возрастает и укрепляется от последования своим падшим разуму и воле, от оставления служения Богу и от небрежного служения Богу. Когда нечувствие укоснит в душе и соделается ее качеством, тогда мир и миродержцы прилагают к камню печать свою. Печать эта состоит в общении человеческого

духа с падшими духами, в усвоении духом человеческим впечатлений, произведенных на него духами падшими, в подчинении насильственному влиянию и преобладанию духов отверженных. 4. 152–154

Некоторые, не занимаясь или занимаясь очень мало душевным деланием, а упражняясь в одном телесном, не без примеси ф а р и с е й с т в а, (одно телесное делание не может обойтись без фарисейства), нисколько не чувствуют жала совести и обличения ее в греховности, по этой причине признают такое состояние своего спокойствия достойным одобрения. В мнении своем они поддерживаются и утверждаются многими явными добрыми делами своими и похвалой человеческой. На этом основании они сочетают такое состояние спокойствия прямым последствием деятельности богоугодной, жизни добродетельной, безукоризненной. Спокойствие обращается по временам в безотчетную радость: они не останавливаются признавать эту радость благодатной. Горестное самообольщение! Душепагубное ослепление! Самообольщение основано здесь на самомнении, а самомнение есть повреждение душевного ока, родившееся от неправильной деятельности и рождающее еще более неправильную деятельность.

Возлюбленный брат, с п о к о й с т в и е, которым ты уверяешься в верности пути твоего, есть не что иное, как несознание и неощущение своей греховности, происшедшее и происходящее от нерадивой жизни, а радость, которая по временам рождается в тебе по причине наружного преуспеяния и человеческих похвал, отнюдь не есть радость духовная и святая: она — плод самомнения, самодовольства и тщеславия. Такое состояние мнимого спокойствия святые отцы называют нечувствием, умерщвлением души, смертью ума прежде смерти тела. Нечувствие или умерщвление души состоит в отъятии и отступлении чувств покаяния и плача от нашего духа, в отступлении спасительного болезнования, называемого сокрушением, от нашего сердца. Безболезненность сердца, или мнимое спокойствие, есть верный признак неправильности образа мыслей, неправильности подвига, самообольщения. «Какое бы высокое жительство ни проходили мы, — сказал святой Иоанн Лествичник, — но если не стяжали болезнующего сердца, то это жительство — ложно (притворно) и тщетно». Безболезненность происходит от невнимательной жизни, от безвременных выходов из келлии, от безвременных бесед, шуток, смехословия, празднословия и многословия, от насыщения и пресыщения, от пристрастий, от принятия и усвоения тщеславных помыслов, от высокоумия и гордости. 5. 373–374

Так важно состояние нечувствия для невидимого врага нашего, что он всячески старается удержать нас в нем и укрепить, не возмущая ни другими страстями, ни искушениями извне, потому что самомнение и самодовольство, которыми обыкновенно сопутствуется нечувствие, самообольщение и гордость, которые обыкновенно бывают последствиями укоренившегося нечувствия, достаточны для отъятия всех духовных плодов, для погибели. Нечувствие тем страшно, что обладаемый им не понимает своего бедственного состояния: он обольщен и ослеплен самомнением и самодовольством. 5. 377

(См. ГРЕХ).

НИЩЕТА ДУХА

Едва христианин захочет осуществлять в действиях своих, внешних и внутренних, Евангельские Заповеди, как увидит поврежденную свою природу, восстающую против Евангелия, упорно противодействующую Евангелию. Христианин, при свете Евангелия, видит в себе падение человечества. От этого зрения естественно рождается смиренное понятие о себе, называемое в Евангелии нищетой духа (Мф. 5:3). 1. 518

Ищи нищеты духовной. Искание этого б л а ж е н с т в а позволительно и похвально. Оно — основание, податель всех прочих блаженств. Когда поколеблется основание, тогда и тот, кто стоял на высшей степени духовного преуспеяния, обрушивается вниз и часто разбивается до смерти.

Обретается нищета духа изучением Евангелия, исполнением его велений, сличением своих действий и качеств с велениями Евангелия, принуждением своего сердца к великодушному перенесению обид, самоукорением, молитвой о получении сердца сокрушенного и смиренного. 1. 521

(См. МОЛИТВА, МОЛИТВА ИИСУСОВА — ПОЛЬЗА).

О

ОБВИНЕНИЯ

В делании терпения имеются свои меры и степени. Совершенные сохраняют совершенное молчание при обвинениях, соответствующее степени их самоотвержения и терпят все последствия такого молчания, как, например, св. Андрей и Симеон, Христа ради юродивые. Тебе это делание не только не подходит, как превышающее меру твою, но и крайне душевредно, потому что тебе не выдержать его. 6. 775–776

(См. УКОРИЗНЫ, ОПРАВДЫВАНИЕ).

ОБЕТ

(См. КЛЯТВА, МОНАШЕСКИЕ ОБЕТЫ).

ОБИДЧИВОСТЬ

Братия! У подножия креста Христова сложим и погребем все понятия мира о чести, об обидах, об оскорблениях, об убытках, о несправедливости, о человеческих законах и о человеческом правосудии. Соделаемся юродивыми ради Христа! Подставим ланиты наши заплеваниям, заушениям! Наша честь земная, ветхая, да посыплется прахом уничижений! Не взглянем с пощажением и участием на тленное имущество наше: да расхищают и разносят его вихри, когда они будут попущены! Не пощадим плоти нашей в подвигах вольных и в страданиях невольных! Научимся у Господа Иисуса Христа Его таинственному молчанию, которое есть возвышеннейшее Богословие и красноречие, удивляющее Ангелов! Ему, Богу воплощенному, мир не воздал справедливости: нам ли искать ее от мира? Отречемся от нее у подножия креста Христова! Не будем зверями, которые ловцов и других зверей, на них нападающих, угрызают и язвят! Уподобимся Агнцу Божию здесь, на земле, во время кратковременного нашего странствования земного, и Он соделает нас подобными Себе в вечности, где нашему блаженству не будет конца и меры. И здесь, в земном изгнании, к верному ученику Иисуса приходит Дух Святой, Утешитель, навевает на его душу несказанное блаженство будущей жизни, которое отъемлет от него чувство страданий, которое вводит его в невидимое, святое наслаждение, не зависящее от человеков и обстоятельств. Пред этим н а с л а ж д е н и е м все земные наслаждения, даже законные, ничтожны. 1. 420