— Папа Тима, — не прекращая своего серебристого смеха выговорила девушка, — Это же из мультика! Ну помнишь, когда вы с мамой Олей меня пару месяцев назад в Дом Учённых возили на закрытый просмотр какой-то дурацкой американской комедии, а перед этим там показали новый мультик про мальчика со странным именем Дядя Фёдор?
— Тебе же нельзя вставать, Машуля! — с укором выдавил из себя глотающий ком в горле Тимофей Емельянович, — И куда, кстати говоря, смотрит мама Уля? Вот я вам всем задам!
— Солнце светит, шепчут листья, — не сдержавши нахлынувших вдруг на него чувств, взяв Машу за обе руки и глядя ей прямо в по-кошачьи жёлто-зелёные радужки глаз, всё так же тихо, но уже нараспев начал декламировать Марк.
На полянке я один.
Под кустом в траве росистой
Кто звенит динь-динь?
Это ландыш серебристый
Смотрит в ласковую синь.
Колокольчиком душистым
Он звенит: динь-динь…[iii]
— Точно! — смущённо кашлянул в кулак Тимофей Емельянович, — Как с Машиного смеха списано. Так ты, Ванюша, ещё и стихи пишешь? Ой, да что же это я, Маша, познакомься, это — Ваня! Ваня, это — Маша! Ладно, молодёжь, вы тут пока чирикайте, а я разогрею что-нибудь к обеду и минут через десять-пятнадцать жду вас на кухне, договорились?
— Маркуха! — неожиданно и взволнованно закричал вдруг высунувшийся из подсознания Петрович, — Ради бога, подержи её руки хотя бы ещё минут пять! Только ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не разжимай своих ладоней. Это очень важно, Марк!
Впрочем, ни сам Марк, ни, тем более, Маша, этих слов так и не услышали, а разомкнуть их сомкнутые вместе ладони в эти минуты не смогла бы ни одна материальная сила ни в одном из обоих параллельных миров, настолько эти двое молодых людей были сейчас вне всякого физического времени и пространства.
— Хм, — недоверчиво хмыкнул Петрович, сращивая их ладони крохотными кровеносными капиллярами, — Ну да, всё верно, как я и думал, Федот да не тот, то есть, я хотел сказать, мужики, это не просто рак, это рак кроветворной системы или, другими словами, острый лимфобластный лейкоз. Проще говоря, лейкемия или, чтобы уж совсем было понятнее, белокровие. Вот видите, впрочем, вы-то как раз и не видите, но белые кровяные тельца, то есть лейкоциты почему-то не могут созреть до конца и дорасти до полноценных рабочих клеток, вместо чего быстро и бесконтрольно делятся. Больные клетки активно вытесняют здоровые и занимают их место в костном мозге, в результате чего работа кроветворной системы всё чаще и чаще даёт сбои. А поскольку кровь питает весь организм, сейчас у девушки поражены уже практически все жизненно важные системы! Всё, Марк, можешь с ней расцепляться и не строить из себя влюблённого Деда Мороза, ибо ей не суждено стать твоей Снегурочкой, потому как До Нового Года она просто не доживёт!
— Эй вы там, Иван да Марья! — донёсся из столовой преувеличенно бодрый голос Тимофея Емельяновича, — Кушать подано, прошу к столу! Маш, мне сегодня твою любимую печень трески удалось достать через дядю Рафика и немного гранатов, так я тут тебе свеженького сока навыжимал! Ванюша, проходи к столу, давай-давай, не стесняйся!
— Петрович! — звенящим от волнения голосом взмолился очнувшийся Марк, — Помоги! Ты же теперь всё что угодно можешь сделать с любым человеческим организмом, я же знаю!
— Всё может только Господь Бог, Марк! — мрачно изрёк эскулап, — А её болезнь уже дошла до крайней стадии. И, пожалуйста, не забывай, что я всё-таки не онколог и не гематолог, а всего лишь хирург! Ладно, не кипешуй! Попробовать-то можно, дай мне время подумать.
— Мама Уля! — слабо улыбнулась Маша вошедшей в гостиную красивой, несмотря на уже немолодой возраст статной женщине с грустными глазами, — Познакомься, это мой новый друг Ваня, которого привёз папа Тима и, который как тот кот Матроскин всё может.
— Ульяна Васильевна! — с улыбкой представилась женщина, убедившись, что с девочкой всё в относительном порядке, — Но лучше тётя Уля, меня так мои маленькие пациенты в детской поликлинике зовут, где я работаю. Сегодня тоже, кстати, пришлось подежурить до обеда, людей-то не хватает, все в отпусках. Ну а ты как себя чувствуешь, доченька?
За большим и почти квадратным обеденным столом, наверное, по заведённому невесть с каких времён порядку, все ели почти молча, изредка обмениваясь короткими просьбами что-либо подать или, наоборот, взять и попробовать что-то особенно вкусное.
— Марк, — обратился к нему принявший какое-то решение Петрович, — Попроси Машу съесть побольше печёнки, а Ульяну Васильевну — положить ей больше мяса. Да знаю я, что она почти ничего не ест, но ты всё-таки попроси! И пусть выпьет побольше жидкости, можно и гранатового сока, хотя толку от него сейчас… А лучше передай мне управление телом! Осторожнее, я ещё не перехватил, сейчас у тебя вилка из пальцев вывалится!
Все сидящие за столом, включая и самого Ваньку с его камарильей, невольно вздрогнули, когда всё-таки неудержавшаяся в руке вилка оглушительно звякнула о край пирожковой тарелки, а нанизанный на зубья кусочек тресковой печёнки вылетел и, описав красивую дугу, плюхнулся, как нарочно, прямо в Машину тарелочку.
— Кушай, Машенька! — подмигнул Петрович как ни в чём не бывало, — Тебе сегодня будут нужны белки, очень-очень много разных белков. И сока постарайся выпить побольше! А по поводу тошноты не беспокойся. Дай-ка мне на минуточку свою руку. Всё, по крайней мере, сегодня ты уже не будешь испытывать тошноту. Ешь давай, пожалуйста, ешь!
— Кто ты? — испугано отшатнулась Маша от Ваньки, — Ты же не Ваня! У тебя глаза совсем другие какие-то, хоть и васильковые, но всё одно другие! Я уж не говорю про твой другой голос, но он тоже стал какой-то совсем чужой! Не Ваня ты, не Ваня!
— Машенька, — шепнул ей выскочивший ненадолго Марк, — Я потом тебе всё-всё объясню! Ты только пожалуйста, поверь этому человеку, его зовут Николай Петрович и он может реально помочь с твоей бедой, вот честное-пречестное комсомольское!
— Точно как Матроскин! — рассмеялась понявшая всё по-своему Ульяна Васильевна, — Всё может, и даже другими голосами говорить. Ваня, ты в самодеятельности участвуешь?
— Участвую! — с готовностью кивнул уже вновь перехвативший управление Петрович и картинно схватился за голову, — Зачем я соврал, я же не участвую! Зачем же тогда меня тётя Уля об этом спросила? Ясен пень, зубы заговаривает![iv]
— Балабол! — рассмеялась Ульяна Васильевна и с удовольствием взлохматила Ванькины вихры, — Мы тоже любим эту комедию. А ты, Маша, ешь! Правильно Ваня говорит, что тебе нужны белки. Постойте, а зачем это вам понадобилось так много белков, молодые люди? Учти, Ваня, Маше можно только в сад выходить ненадолго, а длительные прогулки куда-то в городок ей категорически противопоказаны!
— Так мы ведь как раз и собрались пару часов в саду посидеть, тётя Уля! — на васильковом глазу почти не соврал Петрович, — Ну, может быть, и до самого ужина, не дольше!
— А когда же тогда мы с Ваней о наших делах поговорим? — растерянно спросил Тимофей Емельянович, — Я же специально для этого его к нам сегодня и привёз! Дело в том, что на нашей Болотнинской швейной фабрике скоро начнут шить джинсы из новой советской ткани «Орбита» и здесь у нас с Ваней будут возможны разные интересные варианты!
— Ты хоть сам-то понял, что сказал, Тимоша? — скептически воззрилась на мужа Ульяна Васильевна, — Шить джинсы в Болотном, это всё равно, что собирать, к примеру, «Форд» где-нибудь в Елабуге! Почему в Елабуге? Да откуда ж я знаю, так просто ляпнула первое, что в бабий ум взбрело. А о делах поговорит ещё всегда успеете, ты бы лучше о Машеньке подумал, «интересный вариант»! Когда к ней последний раз друзья заходили, а? Вот то-то же! Так что, иди и помоги девочке устроиться, вечера-то холодные пошли…
Пристыженному Тимофею Емельяновичу только и оставалось, что послушно вынести в сад по настоятельным просьбам Петровича и Ульяны Васильевны пару шезлонгов, столик, несколько бутылок минеральной воды, а также заботливо укрытую полотенчиком корзину с ещё горячими ливерными и ягодными пирожками.
