Оказавшись на улице и крепко держа Винни под локоть, он оглянулся в поисках омнибуса. Номер шестой. Подходит!

— Скорее! — И он бегом припустил за омнибусом, увлекая за собой Винни.

Она едва поспевала за ним, все еще задыхаясь от хохота, и Мика пьянило это бесшабашное, искреннее веселье.

— Куда мы бежим?

— Вон за тем омнибусом!

— Но моя карета...

— Всему свое время, голуба! Ну же, скорее!

Однако Винни не могла за ним угнаться. Ведь ей приходилось придерживать руками шляпку, а ее великолепные стройные ноги путались в нелепых юбках.

Мик уже решил, что у них ничего не выйдет. Но омнибус остановился, и пока пассажиры толкались в дверях, они сделали последний рывок, и Мику чудом удалось поставить Винни на подножку и вскочить следом. Еще минута — и они оказались на империале, где были свободные места.

Винни встала коленями на скамью и помахала рукой Джорджу — кучеру, обслуживавшему ее и еще две семьи из соседних домов. Он заметил ее и поехал следом. Винни успокоилась, повернулась и села на скамью, и тут же рука Мика легла ей на плечи. Они сидели, прижавшись друг к другу, и громко смеялись.

Но вскоре Винни помрачнела. Она уже успела изучить Мика и чувствовала, что он снова хочет ее поцеловать. Но ведь Мик сказал, что она должна попросить об этом сама.

О Господи, ну где ей набраться храбрости, чтобы признаться и себе, и всему свету: да, она хочет, чтобы ее целовали, ей это нравится!

Она часто вспоминала и кое-что другое: то, как жадно его рука скользила по ее телу, вздрагивая от нетерпеливого, неистового желания. Почему-то теперь, когда Винни вспоминала об этом, его прикосновение больше не казалось ей таким отвратительным. Только интимным. Да, очень интимным.

«Поцелуй меня!» Эта фраза так и рвалась у нее из груди. Поглощенная внутренней борьбой, Винни краснела и бледнела, то и дело нервно облизывая губы, она сидела как на иголках, а омнибус катился все дальше и дальше по своему маршруту. Бесплодные попытки пересилить себя довели Винни до того, что в груди ее поселилось знакомое тоскливое чувство: она как была, так и осталась самой уродливой женщиной на земле!

Почему ей приходится самой просить о поцелуе? Она совершенно уверена, что привлекательные женщины не обращаются к мужчинам с подобными просьбами. Ах, окажись она хоть чуточку привлекательнее, от поклонников не было бы отбоя.

Но она не считала себя привлекательной, а потому должна была признаться в своем желании. Разве это так сложно?

Наконец, когда они оказались неподалеку от Трафальгарской площади, она услышала ласковый смешок Мика, и его губы легонько прикоснулись к ее щеке.

— Вы безнадежны, Винни! — заметил он. — Это же просто глупая игра! Меня подтолкнуло к ней больное самолюбие, и теперь мы оба страдаем понапрасну. Я все равно буду вас целовать. Вы только не гоните меня!

Он уже повернул к себе ее лицо, и она почувствовала на губах его дыхание.

Боже милостивый! У нее забурлила кровь, а сердце гулко застучало.

Он целовал ее на глазах у всего Лондона, на открытой верхней площадке омнибуса, и лорд Нельсон смотрел на них с высоты своего пьедестала.

Обаятельный, неотразимый Мик целовал ее, не стесняясь целого света, и она таяла в его объятиях. Он приподнял Винни и усадил к себе на колени, и она задохнулась от восторга.

Вот оно, настоящее блаженство! Мик прижимал к себе ее чудесное, податливое тело, и она не сопротивлялась, а с той же страстью отвечала на его поцелуи!

Ей было так хорошо, так уютно сидеть у него на коленях. Но вскоре Винни почувствовала нечто довольно странное. Там, где она сидела, появился какой-то твердый предмет. Он увеличивался с каждой минутой.

Это ее ничуть не испугало, лишь слегка встревожило. Кажется, кто-то предупреждал ее об этих вешах, но кто бы это ни был, он ошибался. Хотя ее познания из биологии никак не вязались с размером того, что упиралось ей в ягодицы, трудно было представить, что такая грандиозная штука может поместиться в...

От дальнейших размышлений ее избавил ворчливый голос кондуктора:

— Эй, голубки! — Чистый, ни с чем не сравнимый кокни. Они оглянулись и увидели голову в фуражке, возникшую над краем империала. — Далеко собралися?

— Элдвич!

— По два пенса с носа!

Мик полез в карман за мелочью, и Винни, воспользовавшись этим, соскользнула с его колен и села как положено. Господи, что на нее нашло? Что скажут люди? А вдруг им известно, что творилось там, где она сидела? От стыда она готова была провалиться сквозь землю!

Тем не менее она что-то напевала про себя, пока омнибус катился все дальше на восток.

На вопрос, куда они едут, Мик ответил:

— В мой квартал.

Винни этот ответ вполне удовлетворил, но потом она испугалась: не имел ли он в виду Уайтчепель? Однажды ее водил туда отец — они изучали кокни. Конечно, им удалось собрать очень богатый материал, но сама атмосфера этих кварталов показалась Эдвине ужасающей. Недаром Уайтчепель считался сердцем Ист-Энда. На каждом шагу там попадались оборванные грязные дети и попрошайки. Темные кривые улочки сплелись в кошмарный лабиринт. Воистину злачное место. Прошло еще три года, и Джек Потрошитель прославил его на весь мир.

Омнибус подскочил на ухабе, и рука Мика, все еще лежавшая на спинке скамьи, скользнула ей на плечи. После чего все ее страхи испарились без следа: она готова была идти за ним хоть на край света. Еще никому Винни не доверяла так, как Мику.

На улицы опускался тихий ласковый вечер. Была середина недели, и лавки закрывались довольно рано, но везде царило оживление: все спешили закончить свои дела и вернуться домой. Лицо овевал теплый весенний ветерок. Омнибус проехал мимо Ковент-Гардена и вскоре оказался в Элдвиче.

— Придется немного пройтись.

Пересекая церковный сквер, они вспугнули целую стаю голубей со смешными алыми лапками. Откуда-то доносился чудесный аромат цветов, но вскоре его сменила резкая вонь городских отбросов. Где-то заиграла музыка. Это была веселая мелодия.

Они направились туда, откуда она доносилась, пересекая задние дворы, и Винни удивленно огляделась: для рабочих кварталов здесь было вполне прилично. Добротные деревянные мостовые скрывали весеннюю грязь, перед магазином резвились розовощекие здоровые дети, мимо катила груженная дровами телега.

И все это время Мик не выпускал ее руки, показывая, куда идти. Ее ладонь в его горячей, сильной руке... Наверное, Винни могла бы дойти так до самого ада и даже не заметить, куда попала.

А в следующий момент она подумала, что этого и следовало ожидать. Потому что Мик широким жестом указал ей на яркую вывеску в конпе квартала: «Бык и бочка». Именно оттуда лилась залихватская музыка. Расстроенное пианино едва поспевало за скрипкой, выводившей мелодию с цыганской удалью. Им вторило что-то вроде барабана. Винни далеко не сразу опознала в этой какофонии превращенную в разухабистый канкан увертюру к оперетте «Орфей в аду». Стало быть, она действительно угодила в ад, куда спускался Орфей.

— Танцы! — провозгласил Мик с такой торжествующей улыбкой, словно преподнес ей бесценный дар. — Не могу сказать за всех, но кое-кто в этом зале готов плясать хоть до утра. Давайте и мы не отстанем от них, Вин!

«Бык и бочка» представлял собой не более чем просторную комнату с баром у дальней стены. Незатейливая обстановка состояла из некрашеных столов и скамеек, а настенными украшениями служили сертификаты городской инспекции, доска для метания дротиков и два фотографических портрета: ее королевского величества и принца Уэльского. Деревянный пол давно позабыл, что такое мастика, однако был чисто вымыт. Бронзовые завитушки на стойке бара также не отличались новизной, но были старательно надраены. И вообще все здесь располагало к отдыху и веселью. При появлении Мика и Винни раздались радостные возгласы. Многие приветствовали его по имени, как завсегдатая.

Позади расположилось трио, музыканты исполняли произведения Оффенбаха, приспособив их к вкусам рабочего предместья. Лысый господин так барабанил по клавишам пианино, словно старался выломать их. Смуглый малый с мешками под глазами водил смычком по скрипке. Еще одно юное дарование виртуозно колошматило палочками по банкам, бутылкам, кружкам, кастрюлям и прочим предметам, способным издавать шум. Парнишка умудрялся проехаться палочкой даже по пуговицам посетителей, оказавшихся достаточно близко.