– А если бы тебя саму после смерти превратили в призванную?

Шенни задумалась.

– Наверное, мне было бы всё равно. Какая разница, если ты уже умер?

Дариана удивляла лёгкость, с которой некромантка говорила о смерти и об участи мертвецов. В убежище, где ещё помнили старые порядки, было принято проявлять уважение к покойникам, в то время как снаружи некромантия за полвека своего существования оказала неизбежное влияние. Глядя на мёртвые тела, даже своих друзей и родственников, люди видели в них лишь расходный материал, который можно сдать, продать или избавиться за ненадобностью. И несмотря на вынужденную неприязнь бездомных к Нориаму и его порядкам, Дариан не мог отрицать их практичность в сравнении со старомодными понятиями убежища. По крайней мере, пока они не касались его самого. В памяти всплыл момент горечи, накрывшей его, когда убитое тело Гилека упало ему под ноги, и следом за ним в голову пришёл вопрос, который не стоило задавать.

– А свою мать ты смогла бы обратить?

Рот резко захлопнулся, осознав, что из него вылетело что-то лишнее, но было уже поздно. Повисло гробовое молчание, нарушаемое лишь шелестом листвы на деревьях. Шенни застыла, как статуя, глядя в одну точку перед собой. Нетрудно было догадаться, что перед её мысленным взором сейчас стояла Анжелия, также безмолвно глядящая в никуда пурпурными глазами в ожидании приказов хозяина. Вскоре девушка пришла в себя, и голова её повернулась к сумке, висящей на плече – напоминанию о том, что призванный может быть не только безмозглым слугой.

– Пошли отсюда, – напряжённо произнесла она, предлагая сделать вид, что не слышала вопроса, а Дариан его не задавал. Юноша с радостью принял предложение, но тут ему пришла в голову одна интересная мысль.

– Постой.

Он задумчиво посмотрел на кусты, где было спрятано тело наёмника, потом повернулся к Шенни:

– Раз уж ты некромантка, а мы сейчас в таком шатком положении, может, организуешь нам охранника? – Встретив вопросительный взгляд, он пояснил. – Тот наёмник, которого мы вчера прикончили. С его смерти прошла всего одна ночь, а значит, он ещё пригоден для твоего ритуала, так?

– Предлагаешь… сделать из него призванного? – удивилась Шенни, догадавшись, что юноша имеет в виду.

– Да. Ведь именно так вы поступаете с трупами? Лишняя пара рук нам точно не помешает.

На лице девушки отразилось замешательство.

– Я ещё ни разу сама не проводила ритуала…

– Ага, помню. Твоё вчерашнее посвящение сорвалось, к моему счастью. Так почему бы не провести его прямо сейчас?

– Думаешь, у меня получится?

– У кого, если не у тебя? Ты же некромантка. И вчера в особняке, помнится, ты начала ритуал сама, безо всяких книжек и подсказок. Выходит, ты уже знаешь порядок действий. Давай, всё когда-то бывает в первый раз.

Не дожидаясь её согласия, юноша залез в кусты и вытащил тело в кожаных доспехах на открытое пространство. Понимая, что ей уже не отвертеться, Шенни подошла к мертвецу и принялась деловито его осматривать, то ли определяя, подходит ли он для ритуала, то ли просто оттягивая время.

– Я ударил его в бок, вот сюда, – показал Дариан. – Насколько знаю, важных кровеносных сосудов там нет.

– Хорошо, я попробую. Сначала нужно раздеть его до пояса.

Вдвоём они расстегнули все ремни и застёжки, освободив труп от кожаного нагрудника, и стянули надетую под ним рубашку, обнажив мускулистый торс наёмника. Поверхность кожи красовалась несколькими рубцами от старых шрамов, а также свежим следом от вчерашнего ранения в виде короткой бурой полоски.

Шенни села на землю у изголовья трупа и выставила перед собой руки, сжав левую ладонь в кулак и обхватив её правой. Сначала ничего не происходило, но вскоре Дариан заметил лёгкое пурпурное свечение, начавшее обволакивать вены и прочие сосуды на её левой руке.

– Вчера ты начинала по-другому, – сказал он.

– Вчера я обращала живого человека, – ответила Шенни, не сводя сосредоточенного взгляда со своих рук. – Нужно было усыпить тебя, иначе ты бы вырывался и всячески мешал ритуалу. В случае с мертвецом эту часть можно пропустить и сразу приступить к обращению.

Свечение тем временем загустело и потемнело, приобретя ежевичный оттенок и приняв форму тонкого изливающегося потока, видимого невооружённым глазом. Сгустки энергии пульсировали, зарождаясь на подходе к сжатому кулаку и слабея при возврате назад по венам. Дариан не отрываясь следил за происходящим: наблюдать процесс превращения человека в призванного было для него в новинку.

Завершив формирование энергии, Шенни вытянула сжатую в кулак руку над трупом и повернула её тыльной стороной вниз, после чего вдруг замешкалась и забегала глазами вокруг, будто что-то забыла или потеряла. Сначала её взгляд остановился на пустых ножнах наёмника – его меч остался лежать в кустах, – затем переметнулся на Дариана.

– Нужно острое лезвие, – сообщила она, многозначительно глядя на рубашку юноши, в то место, где за пазухой хранился стилет, с помощью которого вчера чуть было не обратили его владельца. Приняв из рук спутника оружие, она аккуратно взяла его за рукоять и поднесла к вене. Лицо девушки напряглось в ожидании боли. Острое лезвие скользнуло по коже, из-под которой тут же выступила тёмно-фиолетовая жидкость. Но она не закапала, как это происходило с обычной кровью, а потянулась вниз, как кисель. У Дариана возникли и другие, менее лицеприятные ассоциации, но он оставил комментарии при себе, продолжая молча наблюдать.

Первая капля оторвалась от руки и полетела вниз, но уже на середине пути резко растворилась и обратилась в густой дым, который, хоть и медленнее, но закончил движение вниз и стал обволакивать бледное лицо мертвеца. Больше всего это напоминало ранение призванного, только в обратном порядке. Последующие капли также одна за другой превращались в дым и впивались под кожу наёмника. Было видно, как его лицо медленно оплетала паутина капилляров, а энергия всё дальше просачивалась по кровеносным сосудам, окрашивая их в пурпурный цвет.

Закончив с лицом, Шенни наклонилась вперёд и вытянула руку дальше, чтобы остальные капли падали на грудь наёмника и проникали напрямую в его сердце. Теперь Дариан понимал, как ошибались всё это время бездомные, считая капилляры на лице отличительной чертой призванных: на самом деле они покрывали всё тело ходока, а не только его голову. Сейчас торс и руки мертвеца походили на лист бумаги, на котором руки безумного художника набросали беспорядочную мешанину кривых линий, выдавая её за произведение искусства.

– Ааархг!!! – от изданного мертвецом вопля Шенни вскочила, как ошпаренная, запнулась, упала, отползла назад и снова вскочила на ноги. Дариан к этому времени уже стоял в трёх метрах от трупа, своей позой напоминая испуганного кота, а его рука застыла за пазухой, обретя свой разум и пытаясь вспомнить, куда подевался стилет, который ей полагалось вытащить.

Оба подростка не произносили ни звука, испуганно глядя на мертвеца, пока тот продолжал рычать и изгибаться в конвульсиях. Шенни первая смогла взять себя в руки:

– Всё в порядке. Так и должно быть. Скоро он успокоится.

Несмотря на эти заверения, ей приходилось делать паузу после каждого предложения, восстанавливая сбившееся от испуга дыхание, а пальцы руки, сжимающей стилет, побелели от натуги.

– Могла предупредить заранее, – проворчал Дариан. Его сердце тоже бешено колотилось. – Что с ним происходит?

– Некро-энергия, что я влила в него, оживляет кровь и изменяет её состав. Но главная проблема в том, что за ночь кровь засохла и застоялась, а теперь вновь начинает курсировать по телу, это и вызывает судороги. Живые люди переносят обращение намного легче, потому что их кровеносную систему не приходится перезапускать.

Шенни протянула Дариану кинжал. Забирая оружие, он бросил взгляд на её вторую руку, из надреза на которой продолжала сочиться тёмно-фиолетовая кровь. Магический эффект уже ослаб, давая каплям возможность долететь до самой земли, но ещё можно было заметить лёгкий дымок, который они успевали испустить, прежде чем впитаться в почву.