– Нет уж, спасибо, – отказалась она.

Таня напряженно вглядывалась в остатки асфальта. Пыталась хоть как-то оберечь машину, вела ее по «пьяной», кривой траектории – то по обочине, то по встречной, – если казалось, что там поменьше ям.

– Не виляй, бесполезно, – вздохнул Паша. – Недолго уже. Подъезжаем.

Таня увидела полустертый указатель: «МЕЛЕЖ».

А сверху – углем, от руки – выведено: «ЧЕРТОВ».

– Действительно, «Чертов Мележ», – проворчала она.

– Светофоров здесь, кстати, нет, а пьяных за рулем полно, – предупредил ее Синичкин.

– Вижу. – Таня едва увернулась от мотоцикла с коляской, вылетавшего, не разбирая дороги, из переулка. – Ну и местечко… А чье, кстати, это общежитие?

– Градообразующего предприятия. Телевизоры делают, – пояснил Павел.

– Что-то я никогда не видела телевизоры «Made in Melezh», – усмехнулась Таня.

– Да давно стоит этот завод. А в общагах беженцы живут. У кого средств нет на жилье в Москве.

Таня снова затормозила: прямо на дороге двое мужичков проводили кулачный бой, их подбадривал пяток болельщиков.

– Поворачивай налево… Вон к тому черному бараку, – велел Паша. – Это и есть общага.

«Пежик» совершил последний рывок между ям и канавок и остановился у длинного деревянного здания, вытянутого вдоль остатков тротуара. Добрая половина окон разбита или в трещинах, крыша покосилась, крыльцо ушло в землю…

– Круто, – оценила Таня. Она никогда раньше не видела многоквартирных деревянных домов. – А твой приятель тоже в этой общаге живет?

– Нет, сбежал. Дом себе построил под Мележем.

А комнаты оставил за собой. Для личных нужд. У него с женой не очень ладится…

– Да уж, романтично, – вздохнула Таня. Не хотела бы она приходить на свиданку в такое место.

Они вышли из машины, Таня щелкнула центральным замком, проверила, зажегся ли огонек сигнализации… Впрочем, тут никакая сигнализация не спасет.

Постоянно надо смотреть за «пежиком»…

– Окна на эту сторону выходят? – спросила она.

– На эту, на эту, – ответил Паша. И с нарочитой бодростью сказал:

– Ну что, пошли к шефу? На ковер?

– Можно подумать, здесь есть ковры, – пробурчала Таня, взбираясь вслед за Павлом на просевшее крыльцо…

Таким серьезным и мрачным Татьяна не видела своего отчима еще ни разу. Даже когда тот вызволял ее из тюрьмы по «делу олигарха Барсинского». Даже когда в десятом классе отмазывал из истории с двойным убийством…

Экс-полковник сидел в центре барачной комнаты на колченогом стуле. Весь воздух вокруг него был сизым от дыма. Однако Таня не решилась сделать ему замечание или хотя бы пошутить по этому поводу – настолько расстроенным и сердитым выглядел Валерий Петрович.

– Присаживайтесь, – буркнул отчим в сторону Тани с Синичкиным.

Ни «здравствуй» тебе, ни малейшей радости по поводу ее появления.

Сесть было некуда – за исключением двух кроватей с железными спинками, крытых солдатскими одеялами. Таня с Синичкиным послушно опустились на них: каждый на свою.

– Татьяна, – исключительно холодным голосом произнес Валера. – Я прошу тебя хорошенько уяснить следующее.

Таня пристроилась на краешке кровати, всей своей позой изображая смирение.

Напротив сидел нахмуренный Синичкин: казалось, он молчаливо солидаризируется с каждым словом Валерия Петровича.

– Татьяна, я прошу тебя запомнить, – продолжал отчим. – Мы здесь не в детские игры играем. И любая наша несогласованность или ошибка может стоить жизни тебе, мне или Паше.

Отчим сделал паузу, пыхнул сигаретой. Его слова тяжело повисли в воздухе.

– Твои игры могут стоить жизни и другим людям, которых мы знать не знаем, но за которых также несем ответственность. А авантюризм, самодеятельность и непродуманность действий – верный способ засунуть голову в петлю. И не только твою собственную красивую головешку, – Валера полыхнул на Таню ледяным взором, – но и головы остальных, ни в чем не виноватых. В том числе – мою старую. Это тебе понятно?

– Да, Валерочка, – смиренно опустив глаза, вякнула Таня.

– Будем надеяться, что к этому разговору нам больше не придется возвращаться. И прошу тебя в дальнейшем ничего не предпринимать – без моей на то специальной просьбы или указания. Ясно?

– Да, Валерочка, – еще раз повторила Таня. Она и в самом деле чувствовала вину и стыд.

– Теперь я попрошу вас, господа. Тебя, Паша, – отчим повернулся к нему, – ну, и тебя, Таня… – Он, не глядя, махнул рукой в ее сторону. – Расскажите мне все, что с вами происходило, начиная с того момента, как мы расстались позавчера. Ведь вы что-то делали, правда? Вот и поведайте. Все в хронологическом порядке. Действия, встречи, разговоры, реплики.

По возможности дословно. Начнем с тебя, Таня.

– Боюсь, что я ничего не нашла, – раскаяние проговорила она.

– Оценивать информацию доверь, пожалуйста, мне, – отрезал отчим. – Только не упускай никаких деталей. Итак?

И Таня, сначала неуверенно, а потом все более увлекаясь, повела свой рассказ. Память у нее была хорошая – натренированная и научной работой, и презентациями рекламных проектов. И теперь она старалась рассказать отчиму все как можно более подробно.

Чтобы хоть как-то искупить вину за свое непослушание. Она говорила и дивилась', сколько же всего произошло с ней за эти двое суток – с тех пор, как сбежала с дачи в Клязьминском. Сколько встреч, событий, разговоров!.. Гостиница в Замоскворечье, женский бойцовый клуб, его директор-псих Лучников, фотосессия – обнаженка, встречи с порнокурьерами в ресторане, Михаэль не-Шумахер в «Автостиле» и даже поездка в Клязьминский – сначала на маршрутке, а потом в кузове грузовой машины… Валера слушал ее, полуприкрыв глаза, выпятив нижнюю губу и непрерывно дымя сигаретой. Порой задавал наводящие вопросы. И когда она закончила, безапелляционно заявил:

– Фантазия, как всегда, безграничная. Удальства через край. Подходы абсолютно дилетантские.

– Уж как умею, – буркнула Татьяна.

– Что ж, спасибо и на этом. Спасибо, что жива.

Спасибо, что здорова.

– Валерочка, неужели тебе это ничего не дало?! – воскликнула Таня.

– Дало, – кивнул он. – Успокойся. Жизнь прожита не зря. Отрицательный результат – тоже результат. Среди этих двух – я имею в виду Лучникова из женского клуба и Михаэля из «Автостиля» – маньяка нет.

– Почему, Валера?! – воскликнула Таня. – Они оба показались мне подозрительными!

– Перед тем как действовать, нужно сначала думать, – высокомерно (как показалось Тане) проговорил отчим. И добавил, обращаясь к Синичкину:

– Этих обоих можно из списка вычеркивать.

– Почему? – упорствовала она.

– Сейчас некогда объяснять, – отмахнулся Валера. – А теперь ты, – кивнул он в сторону Синичкина, – давай рассказывай… Впрочем, нет, минуточку…

У нас здесь решительно нет ничего съедобного. Одна картошка. Даже кофе с чаем отсутствует. Мы ведь с голоду умрем. Я тебя попрошу, Татьяна: дойди до круглосуточной палатки – она в конце улицы. Купи там быстрой еды: колбасы какой-нибудь, сыру, чипсов.

И сразу назад – одна нога здесь, другая там. Деньги у тебя есть?

– Имеются, – нахмурилась Таня. – А Паша опять без меня все расскажет? – обиженно добавила она.

Отчим прореагировал неожиданно:

– Не волнуйся. Я конспективно перескажу тебе его речь.

И, только выйдя за дверь, Таня поняла: ради того, чтобы она не убегала, отчим готов на все. Он даже решил, кажется, посвящать ее в детали расследования. Что ж, если она достигла своей эскападой хотя бы этого, значит, ее приключения были не зря!

Летний вечер все длился, длился и никак не заканчивался. Несмотря на то что шел уже двенадцатый час ночи, небо было еще не темным, а белесым. Может, так казалось оттого, что здесь не горели огни большого города, а может, потому, что Мележ находился гораздо севернее Москвы и, значит, ближе к белым ночам.

«Пежик» алел на фоне черных бревен барака. Он выглядел тут таким же чужеродным, как летающая тарелка. Таня погладила его по «львенку» на носике и отправилась в магазин.