– Нет, стоит, девочка, – решительно возразил Хок, и лицо его стало грустным. – Я должен был привезти тебя сюда и познакомить с твоим вторым дедушкой давным-давно, когда мы еще только вернулись в Штаты. А я поступил как последний эгоист. Но я всегда чувствовал себя виноватым и был о себе из-за этого не самого высокого мнения. Теперь пришла пора исправить это упущение. Как, ты думаешь, будет чувствовать себя Стэнфорд, если узнает, что ты была здесь и уехала, даже не повидавшись с ним?

– Мне наплевать, как он будет себя чувствовать!

– Не думаю, Бекки, – возразил Хок. – Ты ведь у меня девочка добрая.

– Если я его увижу, я могу его возненавидеть!

– Возненавидеть? Это еще почему?

– Из-за того, что он так ужасно поступил с мамой.

– Девочка моя, эта история произошла давным-давно и касается только твоей мамы и мистера Стэнфорда. Кроме того, у медали, как говорится, две стороны. Твоя мама оказалась не менее упряма, чем ее отец, иначе она поехала бы к нему, когда заболела. И я не хочу, чтобы ты судила своего дедушку слишком строго, даже не познакомившись с ним. Тем более сейчас, когда представляется такая возможность. Подумай, ведь если ты откажешься от встречи, ты можешь пожалеть об этом в будущем. Не забывай, ведь он стар, намного старше меня.

Ребекка взглянула на Генри и увидела в его глазах такую боль, что у нее сжалось сердце. Бросившись к нему, она крепко обняла его, и он ответил ей тем же.

– Я люблю тебя, дедушка, – прошептала она. – Я любила маму и папу, но я их уже почти не помню, зато у меня есть ты. Ты и есть моя семья.

– Благослови тебя Господь, девочка, за эти слова, – растрогался Хок.

В глазах обоих стояли слезы.

– Славная же мы с тобой парочка, – заметила Ребекка дрожащим голосом и взглянула в сторону дома.

– Подожди, – попросил Хок. – Давай немного постоим, прежде чем вернуться. Я не хочу, чтобы Стивен видел, что я плакал. Это как-то не по-мужски.

– Еще как по-мужски, – возразила Ребекка, поцеловала дедушку поочередно в оба глаза и почувствовала на губах соленый привкус слез. От любви к нему у нее снова защемило сердце. – Но если тебе хочется еще постоять, давай постоим.

– Мистер Хокинс, – послышался издалека незнакомый мужской голос.

Ребекка с Хоком взглянули в сторону дома: к ним направлялся какой-то человек лет шестидесяти. Нетрудно было догадаться, что это отец Стивена, – такое же красивое мужественное лицо, такая же, только чуть более плотная фигура.

Подойдя, мужчина улыбнулся и протянул Хоку руку.

– Добро пожаловать в «Дубовую долину». Сын рассказал мне, что вы служили здесь когда-то старшим тренером. Так что с возвращением! Прошу вас, входите и чувствуйте себя как дома. – Он усмехнулся. – Налью-ка я вам, сэр, стаканчик старого доброго виски «Кентукки хоум» – лучшего виски в мире.

– Звучит заманчиво. Пошли, Бекки, – позвал Хок.

Задержавшись на секунду, Ребекка взглянула на возвышавшийся на холме большой дом, потом перевела взгляд на ферму. Именно эту картину видела ее мать более двадцати лет назад. Ребекка почувствовала себя в эту минуту так, будто мама находится с ней рядом. Внезапно на небо набежала тучка, подул прохладный ветерок, и Ребекка, вздрогнув, обхватила себя руками, чтобы согреться.

– Бекки, ты идешь? – спросил Хок.

– Иду, дедушка, – отозвалась она.

Был уже почти час ночи, но Ребекка никак не могла заснуть. Она и сама не понимала почему. Может быть, оттого, что находится там, где когда-то познакомились ее отец и мать. Может, потому, что ей предстояло впервые встретиться с дедушкой Стэнфордом. Или оттого, что Стивен совсем рядом? Но так или иначе, Ребекка еще долго беспокойно ворочалась в постели.

Дом был погружен в тишину, и Ребекка была уверена, что все уже давно крепко спят. Хотелось бы ей быть на месте этих счастливчиков! Вздохнув, она взбила подушку, пытаясь улечься поудобнее, и закрыла глаза.

Но все было без толку. Через минуту подушка и кровать каким-то непостижимым образом снова стали твердыми как камень. Ребекка вздохнула, еще раз взбила подушку и опять попыталась улечься поудобнее. Но сон все не шел.

Наконец она отказалась от бесплодных попыток заснуть и села. В комнату струился лунный свет, рисуя на стене причудливые тени. Ребекка встала, подошла к окну и, откинув шторы, выглянула наружу.

Высокая магнолия, растущая возле дома, отбрасывала на землю пятнистую тень. Легкий ночной ветерок тихонько шевелил блестящие листья, окрашивая их в серебристый цвет. Луна светила ярко, и было видно далеко-далеко. Пологие холмы, раскинувшиеся вокруг усадьбы «Дубовая долина», исполосованные серебристо-черным светом и тенью, были как на ладони. Ребекка подумала, что красивее зрелища ей еще никогда не доводилось видеть.

В каком-то безотчетном порыве она накинула на плечи халат и, как была босиком, осторожно ступая, вышла из комнаты. Коридор был устлан толстым ковром, и, с наслаждением ощущая босыми ногами его мягкость, она тихонько проходила мимо дверей многочисленных спален, из-за которых доносился либо храп, либо тихое ровное дыхание. Похоже, спали все, кроме нее одной.

Дом был погружен во тьму, светилась лишь застекленная дверь у подножия лестницы, сквозь которую пробивался лунный свет, указывая Ребекке путь.

Она принялась осторожно спускаться, но едва дошла до половины, как послышался какой-то щелчок, а вслед за ним непонятное жужжание. Ребекка замерла, чувствуя, как волосы у нее от ужаса встали дыбом.

Донг!

Она облегченно перевела дух и тихонько рассмеялась. Да ведь это всего-навсего часы, а она-то, глупая, испугалась!

К тому времени, как девушка дошла до конца лестницы, лунный свет стал уже настолько ярким, что она видела все совершенно отчетливо. Она без труда открыла входную дверь и, проследив, чтобы та за ней не захлопнулась, вышла из дома.

Ребекка очутилась на веранде, а затем, секунду поколебавшись, спустилась по ступенькам. Она с наслаждением ощущала под ногами мягкую прохладную траву, чувствовала, как свежий ветерок овевает ее разгоряченное лицо, как развеваются халат и ночная рубашка. Наконец, запыхавшись, она добежала до низенького ограждения и села на него.

Легкий ветерок доносил откуда-то сладковатые ароматы магнолии, жимолости и цветущего кустарника. Послышалось какое-то бульканье, потом всплеск, и Ребекка поднялась, решив посмотреть, откуда доносятся эти звуки. Оказалось, что неподалеку протекает быстрый ручеек. Рядом с ним раскинулась полянка, покрытая травой и мхом.

Место пришлось ей по душе, она уселась на мягкую траву и взглянула на небо. Светила полная луна, и, чтобы удобнее было любоваться ею, Ребекка подтянула колени к животу. Полы халата и ночная рубашка задрались, обнажив ноги, казавшиеся в лунном свете серебристыми. Обхватив колени руками, Ребекка положила на них подбородок. Сидеть так было очень удобно, да к тому же легкий ветерок обдувал щеки, и ощущение было потрясающее. Девушка улыбнулась, понимая, что ее поза не совсем прилична, однако сейчас ее это не волновало. Наоборот, у нее возникло желание снять с себя всю одежду. От этой неожиданной мысли Ребекка, как ни странно, почувствовала приятное возбуждение.

– Ночь и впрямь хороша, верно? – раздался за спиной Ребекки мужской голос, нарушивший очарование уединения.

Она тихонько ахнула и поспешно обернулась. Сзади стоял Стивен. Он курил сигару, и огонек ее горел в темноте маленьким солнцем.

– Простите, – непринужденно бросил он. – Я не хотел вас пугать.

– А я и не испугалась, – ответила Ребекка. – Просто вздрогнула, вот и все.

Она не сделала даже попытки прикрыть ноги или изменить положение, в котором сидела. Понимала, что по всем правилам приличия ей бы следовало это сделать, но было так приятно ощущать голыми ногами ласковое дуновение ветерка! В конце концов Стивена сюда никто не приглашал, он сам явился. А если честно, то Ребекке даже было приятно, что Стивен видит ее такой.