Юэн велел Бэрку спешиться и передал свой пистолет Кэтрин. Он как раз связывал Бэрку руки за спиной, когда дверь коттеджа распахнулась и на пороге появился человек.

– Привет, это я, Юэн! – окликнул хозяина Макнаб. – Не выходите, я сейчас приду!

Покончив с веревкой, он толкнул Бэрка назад, к его лошади.

– Ни с места, – прозвучал короткий приказ. – Кэтти, пристрели его, если начнет дурить.

С этими словами Юэн направился к дому. Кэтрин осторожно слезла с лошади и взяла ее под уздцы, надеясь, что в полутьме Бэрку не видно, лежит ее палец на спусковом крючке или нет. Она направила на него пистолет, стараясь придать себе решимости.

– Не пытайся что-либо предпринять.

Предупреждение прозвучало фальшиво даже в ее собственных ушах: что он мог сделать, стоя со связанными руками в шести шагах от нее?

– У меня и в мыслях не было, – устало ответил Бэрк, ссутулив плечи, чтобы хоть немного облегчить боль в спине, – пытаться что-либо предпринимать.

– Значит, ты веришь, что я в тебя выстрелю?

– С величайшим удовольствием. Да и прицелишься, надо полагать, получше, чем в прошлый раз.

Кэтрин судорожно сглотнула:

– Несомненно.

– Но, может быть, ты по доброте душевной уступишь эту привилегию своему галантному кавалеру, Кэт?

– Возможно.

Она попыталась небрежно пожать плечами.

– Я думаю, так оно и будет, – продолжал Бэрк. – Хотя вряд ли ты откажешь себе в удовольствии понаблюдать, как он это сделает. Твое великодушие не простирается столь далеко. Тебе же приятно будет посмотреть, как я умираю?

– Бэрк, ради всего святого…

Кэтрин запнулась, не зная, что сказать. Ей хотелось все ему объяснить, но это было невозможно.

– Неужели мы не можем хотя бы поговорить друг с другом по-человечески? – умоляюще попросила она, машинально проводя рукой по волосам. – Осталось потерпеть всего лишь сутки, а потом мы расстанемся навсегда.

– По-человечески? – Его рот презрительно скривился. – Мне трудно беседовать по-человечески, когда на меня наставлен пистолет, милая. А ты всерьез полагаешь, что мы могли бы стать друзьями? Зачем? Чтобы успокоить свою совесть?

– Нет, я…

– Избавь меня от объяснений. Для меня друзья – это одно, а враги – совсем другое, и я стараюсь их не путать. И если по моей ноге поползет змея, я не стану приглашать ее погреться у меня на груди.

И опять Кэтрин судорожно перевела дух.

– Я не заслуживаю такой жестокости. Ты и я…

– Что ты называешь жестокостью, Кэт?

Несмотря на все его громадное самообладание, во взоре Бэрка полыхнуло бешенство.

– Развяжи мне руки, и я покажу тебе, что такое жестокость. Ну давай, попробуй! С каким удовольствием я взял бы тебя за горло и свернул тебе шею!

Она отшатнулась, мотнув головой, как будто он ее ударил. В темноте Бэрк не мог разобрать, что выражает ее взгляд, но страдание явственно проступило даже в уголках напряженно сжатого рта. Ему, вероятно, следовало радоваться этому, но он, напротив, почувствовал себя совсем скверно. Как ни удивительно, даже теперь ему, все еще хотелось к ней прикоснуться, и не для того, чтобы причинить боль, нет, он стремился ее утешить, стереть с ее лица это страдальческое выражение.

Глядя, как она пытается овладеть собой, удерживая в руке пистолет, под тяжестью которого дрожала ее тонкая кисть, он вдруг сказал неожиданно для самого себя:

– Ладно, давай поговорим по-человечески. Как ты сама сказала, это ненадолго. Полагаю, еще день я смогу потерпеть.

Кэтрин смигнула слезы и встретилась с ним глазами.

– Ты правду говоришь? – спросила она с такой робкой надеждой в голосе, что его сердце растаяло.

– Да, я говорю правду. Но взамен ты должна кое-что для меня сделать.

Он уже видел у нее за плечом выходящего из дома и направляющегося к ним Юэна.

– Что?

Бэрк слегка усмехнулся, увидев, как настороженно нахмурилось ее лицо:

– Скажи этому сукину сыну, чтобы дал мне воды напиться.

Лицо девушки разгладилось. В эту самую минуту к ним подошел Юэн, переводя подозрительный взгляд с Бэрка на Кэтрин и обратно. Он вынул из ее руки пистолет и приказал ей идти в дом.

– Зачем? Что ты задумал?

– Делай что тебе велят! – раздраженно рявкнул Юэн.

Она не двинулась с места.

– Черт побери, женщина, я собираюсь отвести на постой твоего английского дружка. Он поспит еще одну ночку в амбаре, только на этот раз тебе не придется согревать его своей теплой задницей. А теперь ступай куда велено, а не то я тебя перекину поперек колена и выпорю прямо здесь, у него на глазах.

Кэтрин побагровела. Она не могла себя заставить взглянуть на Бэрка. Ладно, Юэну Макнабу она еще покажет, на что она способна! Поскорей бы остаться с ним наедине и выложить все, что она о нем думает, да так, чтобы до него дошло. Ну а пока сотня грязных ругательств замерла у нее на языке. Бросив на Юэна последний взгляд, полный бессильной ярости, она повернулась и решительно зашагала к дому.

Вся захваченная подготовкой страстной обличительной речи, предназначенной исключительно для ушей Юэна Макнаба, Кэтрин не постучала в дверь и ворвалась в коттедж как к себе домой. Она остановилась и замерла в дверях, встретив изумленные взгляды мужчины, сидевшего за столом, и женщины, хлопотавшей у очага в дальнем конце просторной и удобной комнаты.

– Прошу прощения. Здравствуйте, я Кэт…

Ей пришлось прерваться на полуслове. Кто эти люди? – впервые спросила она себя. Друзья Юэна, конечно, раз он по приезде представился хозяину дома по имени, и не просто друзья, политические союзники, надо полагать: ведь он должен был им объяснить, почему запирает английского офицера в их амбаре. Значит, ничего страшного не будет, если она тоже назовет им свое настоящее имя.

– Меня зовут Кэтрин Макгрегор. Кажется, Юэн предполагает, что мы у вас сегодня заночуем. Благодарю вас за гостеприимство.

Мужчина встал и поклонился, пробормотав: «Леди Кэтрин». Значит, Юэн уже успел сообщить им, кто она такая. Женщина подошла поближе и сделала почтительный реверанс. На лице у нее было написано острое любопытство и что-то еще, но что именно? Неприязнь? Они представились как Дональд и Флора Росс и пригласили ее присесть на скамье поближе к огню. Миссис Росс, молодая женщина приятной наружности со светло-каштановыми волосами, собранными в узел, принесла ей чашку горячего чая, и Кэтрин с благодарностью принялась потягивать его, согреваясь у огня. Дональд Росс, молчаливый мужчина, по виду намного старше жены, снова сел к столу и вернулся к прерванному занятию: он чистил ружье. Кэтрин попыталась завязать разговор; ее попытки были встречены вежливо, но без дружеского тепла. Наконец она заметила, что хозяева украдкой наблюдают за нею, а один раз перехватила многозначительный взгляд, которым они обменялись между собой. Вот только что он означал? Это так и осталось для нее загадкой. Она умолкла и задумчиво уставилась на огонь.

Вскоре к ним присоединился Юэн. Миссис Росс спросила гостью, не желает ли она умыться перед ужином, и Кэтрин последовала за нею в спальню.

– Вот вода для умывания, леди Кэтрин. – Хозяйка указала на кувшин и таз на умывальнике, стоявшем возле кровати в небольшой, скромно обставленной спальне.

– Прошу вас, миссис Росс, зовите меня просто Кэтрин.

В ответ миссис Росс лишь поджала губы, демонстративно не предложив Кэтрин называть ее Флорой.

Кэтрин испустила бессильный вздох и, готовясь к умыванию, стала расстегивать рукава своего зеленого бархатного платья. При этом ее взгляд упал на заляпанную, мятую юбку. Она безуспешно попыталась стряхнуть пыль и грязь рукой.

– Ваше платье выглядит просто ужасно, – внезапно заметила миссис Росс.

Кэтрин решила про себя, что это были первые искренние слова, произнесенные хозяйкой дома за все время их краткого знакомства. Она виновато улыбнулась и кивнула, признавая очевидную правоту замечания.

– Возьмите одно из моих.