— О, ты знаешь Гвиди, — хихикнула тетя Кларисса. — Он всегда что-то замышляет.

Фрэнки поймал мой взгляд с испуганным выражением лица, и я вскочил на ноги, когда меня охватила паника.

Энцо тоже встал, и мои братья зашагали за мной, выбегая из комнаты.

— Гвидо! — Я закричал, мое сердце неровно колотилось, когда чувство чистого страха скользнуло по моим венам.

Он не ответил, но в этом не было необходимости. Я вышел в холл и отсюда увидел приоткрытую дверь подвала. Я оставил чертов ключ в замке, и он все еще был там, насмехаясь надо мной, я бросился в подвал.

Свет горел, когда я спускался по лестнице, и откуда-то из глубины подвала доносилось приглушенное хрюканье и хныканье.

Я заметил Гвидо, склонившегося над Слоан, он прижал ее к земле, приставляя лезвие к ее горлу.

Рев чистой ярости вырвался у меня, я спрыгнул с лестницы и помчался к ним.

Гвидо огляделся, лезвие отодвинулось на дюйм от шеи Слоан, когда он заметил меня, и его лицо озарила сумасшедшая улыбка.

Я столкнулся с ним секунду спустя, сбив его с нее и покатившись с ним по холодной земле.

Гвидо отполз от меня, когда я нанес ему удар в бок.

— Давай, Рокко, — умолял он. — Поделись ею со мной!

Он снова рванул к ней, и Слоан закричала, когда он схватил ее за руку.

Мое сердце подскочило от страха за нее, и я схватил Гвидо за шкирку, изо всех сил отбросил его назад, швырнув через всю комнату.

С криком боли он ударился об одну из винных полок, и дерево вокруг него раскололось, и он кучей рухнул на пол.

Большие карие глаза Слоан встретились с моими, и на мгновение я мог поклясться, что в ее взгляде появилось облегчение. Она смотрела на меня так, словно я был ее спасителем, а не похитителем. Как будто я из тех мужчин, которые могут защитить ее от худших вещей в этом мире и от монстров, населяющих его. И по какой-то причине я обнаружил, что хочу быть для нее этим мужчиной. Я хотел въехать в сияющих доспехах на доблестном коне и выбить все дерьмо из ублюдка, посмевшего прикоснуться к ней. Может быть, это и не было поэтично, но это была чистая животная природа. Я был зверем, не похожим ни на кого другого в глубине леса, а она была моей. Я скорее сдеру собственную кожу, чем отдам ее Гвидо.

Я бегло осмотрел ее, надеясь, что не опоздал и помешал ему сделать все, что в его силах. Ее рубашка была порвана, нижняя губа разбита, а ширинка расстегнута.

Я увидел красный свет. Ярость, какую я не чувствовал прежде, наполнила меня, и насилие, как раскаленная докрасна магма, разлилось по моим венам.

Я всегда ненавидел этот кусок дерьма. У Гвидо не было ни кодекса, ни морали, ни гребаного уважения к законам, которые мы создали. А теперь он зашел слишком далеко. Он пошел против меня, нарушил правила, которые я установил в своем доме. И что еще хуже, он приложил руку к Слоан. Она была моей заложницей. Моей. И он узнает, что происходит с людьми, которые пытаются забрать мои вещи.

Я бросился на него, когда он поднялся на ноги поднял свой нож, защищаясь, как раз перед тем, как я столкнулся с ним.

Жгучая боль пронзила мои ребра, но я проигнорировал ее, чтобы наказать этот кусок дерьма. Я ударил его прямо в лицо, трижды врезав в него костяшками пальцев, прежде чем он снова порезал меня этим чертовым ножом, на этот раз попав мне в бицепс.

— Сражайся как мужчина, мудак! — Я зарычал на него, запрокинув голову и ударил лбом ему прямо в переносицу.

Что-то хрустнуло, хлынула кровь, и Гвидо отшатнулся, ударившись о разбитую винную полку позади себя.

Я снова сократил расстояние и схватил его за запястье, прежде чем он смог нанести мне третий удар.

Другой рукой я схватил его за локоть и вывернул так сильно, что он закричал от боли, и нож с грохотом выпал из его руки.

Я оттолкнул его от себя и он упал на землю.

Я двинулся за ним, кровь капала с моих рук, когда он отползал на локтях.

— Ладно, — выдохнул он сквозь кровь, хлынувшую из разбитого носа в рот. — Она твоя. Дело решено.

Я зарычал на него, когда он вскочил на ноги. Мой взгляд остановился на его горле и я представил, как выжимаю из него жалкую жизнь.

В ушах звенело, жажда крови кричала во мне, все мое существо было одержимо желанием раз и навсегда избавить мир от этого гребаного кретина.

— Достаточно, Рокко! — Папа рявкнул, как только я добрался до своей добычи.

Я почти проигнорировал его. Почти сделал последний шаг, чтобы закончить начатое, но резкий вдох заставил меня остановиться.

Я замер, оглянувшись через плечо в угол, где была Слоан. Она сжимала порванную рубашку на груди и держала перед собой клинок Гвидо, словно думала, что сможет пробиться сквозь всех четырех мужчин Ромеро с ним.

— О, мой малыш! — Тетя Кларисса ахнула, сбегая по лестнице, проносясь мимо моих братьев, чтобы забрать своего несчастного сына.

Моя губа дернулась, когда она вывела его из подвала, и моя кровь наконец начала остывать.

— Разберись с этим беспорядком и встретимся наверху, как только будешь выглядеть прилично, — пробормотал папа, как будто я ему надоел, но легкий изгиб уголков его рта сказал мне, что он доволен. Он давно хотел поставить Гвидо на место, но без повода это трудно было сделать. Теперь, когда я во второй раз избил его до полусмерти, он будет помнить, каково это разозлить настоящего Ромеро.

Папа повернулся и вышел из подвала вслед за тетей и Гвидо, а я остался со Слоан и моими братьями.

Повисла тяжёлая тишина, медленно повернувшись, я посмотрел на Слоан.

Я вздрогнул, когда она провела по порезу вдоль моих ребер, и удивленно посмотрела на меня.

— Это больно? — спросила Слоан хриплым голосом, будто сама мысль об этом сводила ее с ума.

— Тебе нравится, что я истекаю кровью из-за тебя? — спросил я, наблюдая, как расширились ее зрачки при этих словах. — Тебе нравится моя боль?

— Мы принесем одежду, — пробормотал Фрэнки. — Забери у нее этот нож.

— Не забывай, кто только что спас твою добродетель, карина, — сказал Энцо Слоан, выходя вслед за Фрэнки.

Они закрыли за собой дверь, и мы остались одни.

Я медленно направился к ней. Волк с ланью во взгляде.

— Ты собираешься ударить меня ножом за то, что я спас тебе жизнь, белла? — спросил я, приближаясь к ней.

Она держала нож так, будто знала, что делать с ним, и стальной взгляд в ее глазах говорил, что она может им воспользоваться.

Я раскинул руки перед собой, приближаясь еще ближе.

— Если ты собираешься это сделать, то целься в мое сердце, — серьезно сказал я. — Потому что ты не получишь от меня больше одного удара, пока я не нападу на тебя.

Ее взгляд скользнул от моих глаз к моей груди, и ее нижняя губа слегка задрожала. Похоже, кто-то научил ее защищаться, но я был готов поспорить, что она никогда раньше не вонзала в кого-нибудь лезвие.

— Тебе нужно направить всю свою силу в удар, — сказал я ей. — Если хочешь, чтобы я умер от одного удара, нужно прорезать много плоти и костей.

Она втянула воздух, когда я оказался в нескольких шагах от нее.

Я посмотрел на лезвие в ее руке, которое уже было залито моей кровью. Это было стабильно. Она не промахнется, если решит ударить меня.

Я развел руки и подошел достаточно близко, чтобы она могла это сделать. Я не сделал никакого движения, чтобы защитить себя, и она затаила дыхание, когда ее взгляд встретился с моим.

— Что должно быть, белла? — мрачно спросил я.

Мгновение бесконечно повисло между нами, когда ее глаза смотрели в мои, и темная энергия скручивалась между нами. Как будто меня тянуло к ней и предупреждало прочь на одном дыхании, и неуверенность этого полностью заморозила меня.

Слоан тяжело вздохнула, и лезвие выпало из ее руки. Оно с грохотом упало на пол.

Я поднял брови, когда она вздернула подбородок.

— Скажи мне, что я прав, думая, что добрался сюда до того, как он успел что-нибудь с тобой сделать, — выдохнул я.

Слоан облизнула губы, и это движение привлекло мой взгляд, я снова подошел ближе.