– Вот что значит хорошее воспитание! – сказал Мир-Арзал, спуская штаны и заголяя Азату.
В дверях появился Тураб, державший под мышкой увесистую шкатулку, и отвалил челюсть.
– Слюни подбери! – крикнул Мир-Арзал. – Ты следующий!
Тураб живо опустил шкатулку на пол и распустил пояс…
И тут, как назло, донесся выстрел.
– Опять этот дурак палит! – озлился Даврон.
В коридоре затопал Исмат.
– Там солдаты! Солдаты! – вопил он.
Ворвавшись в комнату, Юртаев заткнулся и выпучил глаза.
– За мной будешь! – предупредил Тураб.
– Так солдаты… – растерянно проговорил Исмат. Мир-Арзал шлепнул Азату по пухлой ягодице и спихнул ее очередному.
– Солдаты, говоришь? – переспросил он удовлетворенно. – Видали мы этих солдат… знаешь, где? Ладно, как закончите, спускайтесь…
Джуманиязов подобрал с полу свой автомат и направился к выходу во двор. Один за другим ударили три выстрела.
– А-а, чтоб тебя! – выразился Мир-Арзал и кинулся бежать.
Во двор прорвалось человек пять городской стражи, двум Шавкат пустил кровь. Мир-Арзал, не покидая галереи, окружавшей дворик, вскинул «Калашников» и потратил три сэкономленных патрона. Ни один даром не пропал.
– Уходим! – скомандовал он спустившимся подельникам.
– Там еще кто-то прется! – крикнул Шавкат, тыкая стволом в проем ворот.
С улицы донеслось протяжное пение, и во двор торжественно вошли жрецы Арамазда, как парфяне звали Творца Неба и Земли, Отца всех Богов, Подателя всех благ. Жрецов было около десятка, и каждый из них нес по факелу и по пучку веток. Углядев «дэвов с молниями», они сбились в кучу, потом самый смелый поджег ветки от факела и двинулся на Мир-Арзала, изгоняя злого духа священным пламенем.
– У нас огонек покруче! – ухмыльнулся Джуманиязов и нажал на спуск.
Пуля выбила из жреца жизнь и окрасила белые одежды красными потеками. Еще два патрона потратил Даврон, по одной пуле выпустили Исмат с Турабом. Этого хватило – половина «святых отцов» осталась умирать, другая половина разбежалась.
– В храм! – развоевался Мир-Арзал.
– В храм! В храм! – подхватил Шавкат.
Ближе всего стояло святилище Анахиты, Владычицы Нижней Бездны, Царицы Земли и Плодородия, Матери Богов, Властительницы Ночей. Храм, или багин, как его называли парфяне, тяжело вздымался кубическими башнями и черными колоннами, уходя вверх на добрую сотню локтей, и вольно расплывался боковыми пристройками из крупных зеленых кирпичей. На плоской крыше храма росли деревца, пушась густой зеленью. К главному входу над широким выступом, облицованным темно-красными плитками из глазурованного фаянса, вела крутая лестница. Сам вход состоял из трех проемов, а сверху над ним нависала крыша, поддерживаемая квадратными колоннами, и тоже была загромождена зелеными насаждениями.
– На штурм! – закричал Даврон, веселясь. – В атаку!
Выскочивших стражей в золоченых доспехах они порешили на месте и оставили умирать на ступенях.
Мир-Арзал захохотал – настроение у него было прекрасное! Весь античный мир, наивный, жестокий и ветхий, лежал у ног человека с автоматом, «дэва с молниями»! Все женщины этого мира готовы были отдаться ему, а все золото, все дворцы, все короны и троны – будут принадлежать ему по праву! По праву сильного!
Мир-Арзал ворвался в храм и испустил крик восторга и жадности.
Громадный квадратный зал-айазана, окруженный чащей тонких, очень высоких колонн, был полон золотого медвяного блеску. Солнечный свет заглядывал в невидимые снизу окна и отражался от листов полированного золота, пронизывая святилище богатой желтизной. Каждая из колонн, выточенная из кедра, была обшита золотыми листами, благовонное масло трепетно горело в тяжелых золотых чашах, а в глубине зала, на троне, усыпанном каменьями, восседала Анахита, отлитая из драгоценного металла.
– Сколько золота… – прошептал Шавкат словно в забытьи и с чувством прочистил ноздри.
– Золото! Золото! – завопил Даврон.
Тураб с Исматом кинулись к колонне, поддевая золотой лист и срывая его, как обертку с конфеты. Даврон снял с треножника пламенную чашу и небрежно выплеснул масло на полированные плиты пола. Растеклась ароматная лужа, фитиль потух, пуская дурманящий чад.
На шум и крики вышел пожилой багнапат, настоятель храма. Увидев богопротивный беспредел, он сперва не поверил. Когда же уверовал, пожелал кинуться на защиту любимой богини, но возраст унял гнев и воззвал к мудрости. Багнапат смирил свой порыв. Вся его нерастраченная ярость передалась телу – жрец помчался за помощью, так бешено работая ногами, как никогда в молодые годы.
– Как мы все это унесем?! – вопил Тураб, складывая в кучу добытое и дурея от тусклого, маслянистого блеска. Его крик, усилясь до грома, пронесся по залу – с акустикой тут все было о'кей.
– Было бы что нести! – хохотнул Мир-Арзал. – Найдем лошадей… Черт! Надо было взять тех девок в заложники! Там и лошади были!
– Успеем! – крикнул Даврон, повисший на вытянутой руке Анахиты, прижимавшей к груди богини плод граната. – Чертова кукла! – пыхтел он. – Не ломается!
– Эх, ломик бы сюда… – завздыхал Исмат. – Монтировку хотя бы…
– Всем бросить оружие! – загромыхал вдруг незнакомый голос на чистом русском языке. – Руки за голову! Лицом к стене!
Чудовищный бас рушился сверху, заставляя тела цепенеть. Мир-Арзал бросился в сторону, подцепил автомат и дал очередь россыпью. Грохот выстрелов заставил весь храм гудеть, как колокол.
– Варвар ты, Мир-Арзал, – сказал другой голос, спокойный и насмешливый, – весь интерьер попортил!
– Кто здесь?! – проорал Даврон, хватаясь за автомат.
– Митра слепящий! – откликнулся бас, демоническим рокотом колыша стены.
Даврон пустил очередь, и тут же две стрелы, тяжелые арбалетные болты пригвоздили обе его руки к ободранной колонне, глубоко впиваясь в дерево. Газиев заверещал от боли.
– Вам же русским языком объяснили, – попенял насмешливый голос, – оружие на пол!
– Это кафиры! – крикнул Шавкат.
– Здорово, дэвы! – включился новый голос, веселый баритон. – А вас заказали!
Мир-Арзал заозирался и приметил светлое пятно, мелькнувшее за колоннадой. Он немедленно выстрелил туда. В ответ прилетела стрела, расщепила приклад и застряла в бедре.
– Я сдаюсь! – закричал Шавкат и выскочил из укрытия.
– Мордой в пол! – рявкнул голос.
Айязов поспешно исполнил приказ.
– Не стреляйте! – взвизгнул Исмат, задирая руки, и вышел из-за статуи.
– Предатель! – завопил Мир-Арзал и нажал курок. Боек сухо щелкнул – патроны кончились.
– Ай-ай-ай… – грустно сказал чей-то голос. Не прогремел, а именно сказал. Джуманиязов круто развернулся и получил прямой в челюсть.
– Третьего я уговорил! – крикнул голос.
– Серый, оставайся там! – ответили ему. – Четвертого мы прикнопили, а пятому сейчас башку свернут…
– Нет! – завопил, выскакивая, Тураб.
Мир-Арзал очухался и тоненько завыл, не от боли даже, а от бессильной злобы.
Из-за колонн вышли четверо. Румяный красавец-гигант свистнул и прокричал:
– Тиридат!
В зал тут же набежало народу – воинов, жрецов, зевак. Крепкие саки, воняющие хлевом, скрутили Мир-Арзала и всю гоп-компанию, деловито накинули им на шеи ременные петли.
Высокий блондин, побивший на туе Холмирзо, подошел к Мир-Арзалу.
– Не зашиб я тебя? – спросил он. – Могу, знаешь, и переборщить…
– Твое счастье, – прохрипел Мир-Арзал, – что патронов нет! Я б тебя…
– «Дэв с мо-олниями»! – издевательски протянул блондин. – Чмошник ты, а не дэв! Злой дух из жопы Аримана!
Веселый парень, крепко сшитый и плотно сбитый, расхохотался.
– Правильно, босс! – воскликнул он.
Подошел четвертый, сухой, черный, со щекой, посеченной шрамом.
– Вас всех отдают в рабство, – холодно сообщил он. – Тебя, Мир-Арзал, и тебя, Даврон, – на мельницу Пакора сына Фрахата! Остальных посадят на цепь в этом храме. Будете качать воду из глубо-окого колодца и таскать ведра на высо-окую крышу! Там у них сады висячие, и столько на полив литров уходит… Не выдерживают рабы, мрут! Никаких шансов!
