Натан поднялся с кровати, чтобы избавиться от джинсов, а я скользнула по матрасу, чтобы сжать твердые мускулы его бедер. Он застонал, когда я потерлась щекой о его бедро, мое легкое дыхание дразнило его напрягшийся член. Я уступила его молчаливому требованию, которое распознала с помощью уз крови, открыла рот и обхватила его губами.

На вкус он был соленым, но приятным. Я кружила языком вокруг набухшей головки, вбирая его все больше в себя. Возбуждение Натана росло, также как и мое. Когда он схватил меня за волосы и нежно отстранил, я знала, что он почти достиг конца.

Уложив меня на спину, Натан доверился узам крови, чтобы узнать, что мне нравилось. Он стремился выполнить мои запросы жаждущими руками и губами. Он наслаждался моим откликом. Не так как Кир. Натан не рассматривал мое желание как способ манипулировать мной или контролировать меня.

Осознание этого смело последние из моих комплексов. Если я потеряю контроль с Натаном, то не потеряю часть себя. Я почувствовала такое облегчение от этого, что кончила, когда он скользнул двумя пальцами внутрь меня. Судя по выражению его лица, он был удивлен так же, как и я.

— Очевидно, я не такой уж отсталый в этом, как думал. — Натан расположился между моих ног, перенося свой вес на руки.

Движение мускулов под его кожей завораживало меня.

— Берегись. Я получила то, что хотела. Я могла бы просто решить, что закончила с тобой, и что бы ты тогда стал делать?

— Мастурбировал бы, как делал это в течение последних двадцати лет. Но ты никуда не денешься.

Я легонько шлепнула его по плечу за это грубое замечание, а он просунул руку между нашими телами и направил свой член в скользкий вход в мое тело.

У меня сжались легкие, пока мои мышцы растягивались, чтобы приспособиться к нему. Я задохнулась, обвивая его руками.

— О, мой… о…

Он скользнул ладонями мне под спину и усадил себе на колени. Я держалась за его плечи, пока каждый дюйм его длинного члена двигался во мне.

Наклонившись к моему уху, Натан почти промурлыкал:

— Говорил же тебе, что ты никуда не денешься.

Я уткнулась лицом в его плечо, когда он выгнул бедра. Он был твердым и настоящим, а его кожа слабо пахла мылом.

— Я хотел… сделать это с той… ночи, когда ты пришла в магазин, — его голос был прерывист от резкого дыхания, и его слова потрясли меня.

Как это прекрасно — быть желанной. Не ради власти или контроля, а желанной как женщина.

Я опустила бедра, когда он поднялся вверх, и сильно прикусила губу, чтобы сдержать стон. И почувствовала кровь от своего укуса. Натан отклонился назад, его глаза потемнели. Он неосознанно облизал губы.

Мое сердце загрохотало, вторя пульсации его члена, который погружался глубоко в меня. Взгляд Натана не открывался от пятнышка крови на моих губах.

— Давай, — прошептала я. — Я хочу этого.

Он колебался только мгновение. Затем поймал мою губу зубами и слизал кровь.

Когда я пила кровь Кира, я видела образы Натана после смерти. Я могла только догадываться, что Натан увидел, когда попробовал мою кровь.

Что бы это ни было, это вырвало яростный рык из его горла. Он толкнул меня обратно на кровать и вытянул мои руки над головой, прижимая меня.

Боль. В моей крови он увидел боль.

Нежность в его взгляде ошеломила меня.

— Почему ты не сказала мне, что он делал с тобой?

Я закрыла глаза:

— Зачем тебе это знать?

Его губы коснулись моих. В этом жесте не было ничего кроме доброты, любви создателя. Его чувства разочарования и бессильной ярости потрясли меня до глубины души.

— Я бы мог исправить это. Не знаю как, но мог бы.

Я сглотнула сквозь слезы:

— Ты можешь заставить меня забыть.

С грустной улыбкой он кивнул:

— Давай попробуем.

Он двигался во мне, медленно. Снова и снова, он выходил почти полностью, затем скользил обратно, каждый раз немного увеличивая темп. Скоро он двигался во мне так яростно, что дыхание резко вырывалось из моей груди с каждым толчком. Я сжала простыни в кулаках и раскачивалась во время его движений.

Знакомое, закручивающееся спиралью чувство, ощущение быстрой потери контроля, захватило меня. Мне нужен был лишь легкий толчок, чтобы перейти границу. Услышав молчаливую отчаянную просьбу, Натан скользнул рукой между нами и потер мой набухший клитор. Это стимуляция была именно тем, в чем я нуждалась. Выгнув спину, я приподнялась на кровати.

Его имя я выкрикнула, когда кончила, его лицо я увидела, когда открыла глаза. Облегчение было таким сильным, что я почти зарыдала.

— Вот так, любимая, — застонал Натан рядом с моим ухом. Он отказался от своего ритма, погружаясь в меня с еще большей мощью, чем прежде.

— Кончи, — потребовала я, сжимая его скользкую от пота спину. Он вошел почти слишком сильно в меня, когда наконец достиг оргазма.

— Спасибо, — шептал он снова и снова, когда смог заговорить. Он целовал мои губы, мой лоб, везде, где мог дотянуться.

Когда он лег рядом со мной, я неуклюже скатилась с кровати, обматывая простынь вокруг своего обнаженного тела.

Натан нахмурился:

— Куда ты собралась?

Я внезапно почувствовала холод и странное одиночество.

— В ванную. Чтобы вымыться.

Когда я дошла до двери, он сказал:

— Хорошо, что мы выпустили это из себя. Это было, вероятно, неизбежно.

— Да, — согласилась я. Значило ли это что-то для него? Это не должно было быть серьезно, но он должен был почувствовать что-то большее, чем просто облегчение от того, что все закончилось

Недовольно вздохнув, Натан облокотился на локоть.

— Ты знаешь, что значило, Кэрри.

Его ответ на мой невысказанный вопрос должен был бы утешить меня, но этого не произошло.

Я зашла в ванную и включила свет. Когда я смотрела в зеркало на свое внезапно уставшее лицо, по моей щеке скользнула слеза.

Нет, я не знаю. И также я не знаю тебя, Натан. Я отвернулась от своего отражения, чувствуя легкое отвращение к себе.

Я знала его не лучше, чем прежде.

Хотя я с ужасом ждала проявления негативных эмоций после нашей с Натаном физической близости, последующие ночи были слишком наполнены делами, чтобы выдалась хоть минутка свободного времени для ощущения неловкости.

Пока я восстанавливалась, Натан кормил меня своей кровью. А учитывая то, что потерю нечем было восполнить, он сильно истощился. В сочетании с длительной бессонницей и потерей сил, которых он лишился из-за меня, Натан с трудом мог подняться с постели уже на следующий вечер.

К счастью, я смогла связаться с его донором для экстренных ситуаций. Бойкая женщина из пригорода любезно предоставила нам пакеты с кровью, на которых аккуратным почерком была проставлена дата. В первую ночь Натан ощущал такую слабость, что мне пришлось поддерживать его голову, пока он пил. Но после этого ему стало значительно лучше.

Вещи в комнате Зигги были почти упакованы. Натан, очевидно, разрывался между заботой обо мне и постоянными попытками отогнать воспоминания о пареньке. Единственным признаком того, что в этой квартире вообще когда-либо жил подросток, была небольшая коллекция фотографий в рамках, стоявших на книжном шкафу в гостиной. Я поковырялась в коробках и достала оттуда еще несколько вещей, а затем расставила их на прежние места. Я знала, что Натан в ближайшее время их обнаружит и не собиралась позволить ему забыть Зигги.

Мало-помалу я начала узнавать о прошлом Натана. Не то чтобы он помогал в этом. Иногда какие-то вспышки воспоминаний просачивались через кровь, которой он поделился со мной. Именно так я узнала, что фотография, спрятанная в шкафу, была сделана в день его свадьбы. А женщину, изображенную на ней, звали Марианна. Ей было семнадцать, когда они поженились. Свадьбу организовали быстро, и она прошла очень весело. Но Марианна потеряла первого ребенка, а затем и всех последующих. Это стало первым признаком опухоли, поразившей ее органы. Чувства вины и отчаяния, которые окутывали эти воспоминания, оказались слишком сильными, чтобы я смогла увидеть что-то еще.