Похоже, они тоже оценили его по достоинству. Во всяком случае натиск их уже не походил на череду прежних сумбурных атак под шальное «ура». Теперь его травили умело, с неспешностью, позволяющей группе загонщиков координировать свои действия, не допуская непродуманных ляпов. Было очевидно, что руководит ими опытный вояка. Возможно, даже сам двухголовый Лили. Судя по слухам, подобные операции он проводил мастерски. Так или иначе, но тактика противника неприятно сказалась на положении беглеца. Лишь один-единственный раз Артуру удалось провести их. Основательно обмазав себя земляной жижей и практически став невидимкой, он сделал по болоту небольшой круг и устроил импровизированную засаду. Его не заметили, и, пропустив мимо себя троих увальней, одной очередью Артур положил их в грязь. Но прорваться сквозь кольцо загонщиков ему все равно не удалось. Они шли двойной цепью, а возможно, и тройной, и плотный встречный огонь вновь заставил его отступить. Правда, он устроил себе хорошую передышку, воспользовавшись оружием уничтоженных бойцов и, не сходя с места выпустив по камышам все шесть магазинов – то немногое, что нашлось у лежащих. К пулям он присовокупил и парочку трофейных гранат. К этому наступающие были явно не готовы, мерное их наступление приостановилось. А чуть позже, успевший сменить позицию и затаиться, он понял, что погоня прекращена. Выстрелы стихли, а те из бойцов, что еще пару минут назад поливали камыши огнем, остановились и повернули назад. Либо это было уловкой, либо враг решил перекурить. Но, так или иначе, беглецу подарили долгожданную паузу, и он не замедлил ею воспользоваться, наметив для себя три позиции и даже отрыв за одной из бетонных свай что-то вроде небольшого окопчика. Здесь он их чуточку пощиплет, а когда станет невмоготу, отойдет на запасные позиции, где в гуще камыша, среди кособоких кочек попытается исчезнуть вторично. Если получится, то больше никаких драк и никакой стрельбы. Дождавшись мглы, он отойдет на запад, а там просочится к своим.

Минул час, и Артур совсем расслабился. Решение, к которому пришел генералитет наступавших, было явно в его пользу. Ни треска камышей, ни лая собак, которых он боялся пуще огня, по-прежнему не было слышно. Им перестали интересоваться. Более того – кольцо их перестало быть кольцом. Артур это ощутил печенками. Осмелев, он даже разжег крохотный костерок и наскоро ополоснулся в одном из болотных озер. А еще пару минут спустя, совершив вынужденное злодеяние, над тем же костром Артур ощипал утиную тушку. Он очень надеялся, что самовольный его ужин не прервут. Голову начинало кружить от слабости, есть хотелось страшно.

– Заповедник – не заповедник, мне-то что… – бормотал он, нанизывая тушку на прут. Руки его чуть дрожали. То ли от голодной слабости, то ли от неприятия утиного убийства.

– Вот слизняк! – он и сам себе удивился. – Людей можно, а по утке слезы?…

Но это было на самом деле так. Ему жалко было крякву – тем более, что до самого последнего момента она не боялась его, доверчиво ожидая корма. Кто знает, возможно, именно этой крякве они и скормили свой утренний хлеб.

Уловив боковым зрением движение, Артур выбросил руку в сторону пулемета. Но это была всего-навсего крыса. Выскочившая из зарослей, паленой расцветки и довольно крупных размеров, она подняла морду и, встав на задние лапы, с вожделением посмотрела на пекущуюся утку. Артур погрозил крысе кулаком. Зверек еще раз втянул воздух ноздрями и нехотя юркнул обратно в камыши.

Вадим только что вернулся от Поля. На своем собственном броневике, который люди Кита действительно сумели вытянуть из болота. С Клочковским он переговорил по рации. Об условиях договоренности рассказал в самых общих чертах, зная (теперь уже наверняка), что Кит постоянно следит за эфиром, получая от своих радистов подробнейшие доклады. Клочковский обещал прислать Пульхена с отрядом, а заодно и дополнительную партию волонтеров для организуемой Полем фермы.

– Только уж постарайся не набрать кого попало. Нам нужны не оголодавшие бездельники, а те, кто действительно может работать с землей и животными.

– У вас там что, и животные уже появились?

– Появятся… – Вадим не стал вдаваться в подробности. Во вчерашнем разговоре Кит намекнул, что непрочь поделиться овечьими и коровьими стадами. «Очень уж хлопотное дело. Не любят пастушить мои ребята. Да и охранять приходится чуть ли не с бэтээрами…» Проблему свищей они обсуждали особо, не придя, впрочем, ни к какому определенному мнению. Таким образом часть хлопотных дел отныне перепадала городу, и, прикинув фронт предстоящих работ, Поль немедленно скуксился. Он тоже не хотел пастушить и все же под натиском аргументов в конце концов сдался. Взамен он получал то, о чем просил, – участие в штурме Бункера. Собственно говоря, подготовка к последнему шла уже на протяжении полутора недель. Артур, вызволенный из болота, был представлен Киту и Лили. Двухголовый вояка при этом взглянул на недавнего своего противника с нескрываемым интересом. Вадиму показалось, что во всех четырех его жутковатых глазах проблеснуло даже некое уважение. И самое странное, что из дворца Кита эти двое вышли уже не врагами, а союзниками. История повторялась, и в качестве военспеца Артур должен был теперь ознакомить Лили с возможным планом операции, на месте показав подступы к железнодорожному полотну, попутно поведав о всех известных ему секретах подземного укрепления.

– Вот так, мой юный друг! «И все заверте…», как говаривал мой любимый писатель Аверченко. Вы довольны? – Кит маленькой ложечкой доставал из блюдца вишневые ягоды и, предварительно полюбовавшись на каждую, клал в рот.

– А вы?

– Я всегда доволен. Вишня с ревенем, гимнастика фараонов и бездна дел излечивают от ипохондрии надежнее любого средства.

– Что еще за гимнастика фараонов?

– О, это особая система! Система Гермеса, как ее когда-то называли. Я, конечно, понимаю, эффектных методик – великое множество, но судите сами, всего двадцать с небольшим столетий понадобилось нам, чтобы подвести планету к роковой черте. И что увидит какой-нибудь альфа-центавровец, которому суждено будет прилететь сюда лет этак через пятьсот-шестьсот? – Кит усмехнулся. – Он найдет руины на месте городов, болота на месте бывших пашен. И только египетские пирамиды – величественные и неповторимые – встретят его как ни в чем не бывало. Разве что чуточку прибавится морщин на их лике, но не более того. Египтяне понимали толк в вечности. Потому и просуществали столь долго. А посему – гимнастика Гермеса! – Кит красноречиво развел руками. – Говорят, фараоны жили столько, сколько хотели, сколько требовалось для пользы царствования. И я, честно сказать, этому верю.

– Верите в вечность?

– В историю, Вадим. В нашу историю. В то, что было когда-то, потому что было в общем-то все. Вы меня понимаете? Уже давным-давно человечество исчерпало себя, замазывая старое и пытаясь рисовать новое, но повторяя в сущности контуры прошлого. Своеобразная трагедия поколений. Наличие лишнего опыта…

Вадим с любопытством взирал на Кита. В сущности излагал этот лесной царек вещи самые прописные, но особенность таилась в том – КАК он это делал. Анекдоты тоже способен рассказывать не каждый. Голос Кита обволакивал, лицо светилось магическим светом всезнающего философа. Глядя на собеседника, он смотрел не мимо, а в глубь, практически не моргая, не испытывая, а главное – не выдавая ни малейшего сомнения в произносимом. Возможно, это был своеобразный гипноз, но так или иначе спокойной убежденности Кита мог бы позавидовать любой крупный политик. Во всяком случае Вадиму стало понятным сегодняшнее положение Кита. Для того, чтобы очаровать разбойный люд, тоже нужен своеобразный шарм, и этот шарм у Кита безусловно присутствовал.

– Вот так мы и живем-поживаем. Отцы поучают детей, а детям неожиданно оказывается нечего делать! Потому как научены! А ведь в ошибках и неудачах кроется свой великий смысл. Кто не был глуп, тот не был молод, и снова получаем ту самую палку о двух концах. Храня традиции и изучая историческое наследие, мы приобщаемся к культуре человечества, но одновременно лишаем себя невинности, лишаемся возможности совершать столь нужные нам ошибки. Вы улавливаете ход моих рассуждений?