— Значит, ты водишь самолет? — спросил Томми Уотсон. — У нас есть дружок-летчик. Хороший парень. Вы бы с ним классно подружились.

— Эй, погоди-ка, — сказала девушка по имени Розита. — Минутку.

— Да просто подружились бы, и все, — объяснил ее брат Луз.

— Вот именно, — согласился Томми. — Они могли бы обсуждать самолеты.

Но вместо этого Розита и Валери несколько дней обсуждали мужчин, и, когда Розита поведала свою историю, Валери пришла в ярость и раскрыла подружке глаза на этого летуна.

В общем, Валери поладила со всеми южноабиленцами, мужчинами и женщинами. Ее сразу приняли как свою. До чего же приятное времяпрепровождение для молодого археологаидеалиста!

Единственной ложкой дегтя была марихуана. Вся деревня пристрастилась к ней и ночи напролет пыхтела самокрутками до полной потери сознания. Валери отговорилась, сославшись на легочное заболевание и запрет любого курения, и таким образом избежала общей участи.

— Бедная Шина, — пожалела ее Розита. — Когда-нибудь я испеку тебе лепешки с зельем.

Слава богу, этого так и не случилось. Но Валери и без того была опьянена. Тем, что она жива, тем, что находится в этой прекрасной деревушке, которую нашла своими силами. Сперва она боялась, что с ней обойдутся недостойно как с женщиной, но потом увидела, что деревня живет одной большой семьей, и тут нет места подобным шалостям. Но самое главное в том, что они — настоящие майя. Ей удалось проникнуть сквозь толщу веков, влиться в древнюю цивилизацию, которую другие могли изучать лишь извне. Да, эти люди — не строители храмов, да, они — лишь гибнущие останки некогда процветавшей культуры, но в их платье (если не считать неизбежных синих джинсов) были отголоски древних тем, покроев и украшений. А лица людей выглядели так же, как на кувшинах и тысячелетних стелах.

И они по-прежнему верны своему искусству! Когда Валери наткнулась на их маленькую фабрику каменных свистков, костяных фигурок и терракотовых горшков, мужчины и женщины, делавшие все это, сперва даже растерялись. Как будто воссоздание древнего искусства было таинством, которое не терпит посторонних глаз. Но когда она со знанием дела заговорила об искусстве майя (быстро придумав дружка-археолога, чтобы объяснить, откуда ей все это известно), индейцы заулыбались и робко показали ей свои поделки.

— Замечательно! — то и дело повторяла она.

— Правда?

— Да, да! Это можно выставлять в любых музеях мира, и никто не догадается, что вещи новые!

— Как я рад это слышать, Шина, — отвечал ей Томми. — Как мы все этому рады!

Какие прелестные люди! Какой прекрасный немудреный Уклад жизни (не считая пристрастия к марихуане)! Цивилизация с ее медициной и радио совсем рядом, в миссии. Но в остальном тут царит идиллия. И каждый раз, когда Валери думала, что рано или поздно придется покинуть этот рай, ей становилось грустно.

Но вот появился Кэрби Гэлуэй! Откуда ни возьмись. Как с неба свалился в буквальном и переносном смысле слова!

Началось с того, что к ней подошел Томми и сказал:

— Слушай, Шина, сейчас приедет один парень забрать товар. Мы делаем всякие пустяковины на продажу, ты же знаешь.

Да, она знала. Деревянные фигурки и цветные лоскутки. Во всем мире примитивные народы разменивают свою вековую культуру ради денег.

— Может, тебе лучше остаться в деревне? — продолжал Томми. — Ты ведь не хочешь, чтобы этот парень разболтал о белой женщине, которая скрывается в Южной Абилене?

И Валери осталась в хижине. Но, заслышав самолет, неосторожно вышла на улицу. И сразу вспомнила, что видела этот самолет раньше. Он принадлежал Гэлуэю.

Что и подтвердила Розита, вернувшись домой.

— Ты знакома с Кэрби? — спросила она, вытаращив глаза. — Ты знаешь его, Шина?

Конечно, он просто возит их поделки в город (нещадно обманывая при дележе доходов), и в его связях с индейцами нет ничего зловещего, но все же. Может, решиться рассказать им всю правду?

Нет.

— Конечно, знаю, Розита, — ответила она, быстро соображая, как ей быть. — И это очень плохой человек!

— Я так и думала. Он что, изнасиловал тебя?

— Нет, нет, что ты, — ответила Валери и тотчас пожалела, что не сказала: «Да, да». Это могло бы еще больше очернить его в глазах Розиты. — Просто он работал на Уинтропа.

— Уинтропа Картрайта? Того, за которого папаша хотел тебя выдать?

— Да. И здорово надул Уинтропа. Это было несколько лет назад. — Она не знала, давно ли Гэлуэй знаком с индейцами.

— Это ж надо, — сказала Розита. Слова Валери явно произвели на нее впечатление.

Джерри подмигнул парню на площади Шеридана, но тот оказался девушкой. Как же злобно она зыркнула на него! Посмеиваясь, Джерри двинулся дальше по мокрому снегу, домой. Он помахал рукой приятелю, который сидел в баре «Ботфорты и седло», и прошел мимо. Сегодня было солнечно, но дул ледяной ветер, впрочем, этот фактор стихии действовал только на уровне лодыжек. Глядя на мертвое бледное небо над Гудзоном, Джерри вдруг поймал себя на том, что опять думает о Белизе. Там-то уж было тепло! Если б только они поехали туда сами, а не как шпионы Хайрэма…

Чтобы действительно заключить сделку с Кэрби Гэлуэем? Чтобы и взаправду купить и перепродать контрабандные произведения доколумбова искусства? У Джерри пока не хватало духу поделиться этими мыслями с Аланом, и он не знал, доволен ли Алан тем, что они пожертвовали собой за короля и отечество.

Войдя в подъезд, Джерри со вздохом подумал, что ему трудно понять Алана, что на него не угодишь. «Ну, да всяк должен нести свой крест», — подумал он, направляясь к почтовым ящикам.

Обычные счета. Открытка от друга, зимующего в Новом Орлеане. Бело-голубой конверт с телеграммой. Телеграмма?

— Алан! — закричал он, входя в квартиру. — Алан, ты в это ни за что не поверишь!

Появился покрытый мукой Алан. Значит, сегодня ужинать будут дома. Хорошо.

— Ну, что еще?

— Алан, неужто я стал бы беспокоить тебя по пустякам?

— Стал бы. Ты только это и делаешь.

Алан готовил прекрасно, но кухня действовала ему на нервы.

— Вечно ты все портишь, — обиделся Джерри и бросил телеграмму на стол. — Читай сам.

И пошел в спальню. Через три минуты туда заглянул Алан.

— Джерри, ты прав. Я был несносен.

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Не знаю.

— Гэлуэй все еще согласен иметь с нами дело!

— Он так говорит!

— В это воскресенье, во Флориде!

— Да, знаю, — сказал Алан. Он по-прежнему хмурился. Джерри ничего не понимал.

— Алан, это чудесные вести.

— Если это правда, а не ловушка.

— Да в чем дело, Алан?

— В наших пропавших пленках.

— Боже! — до Джерри наконец дошло.

И тут раздался звонок у двери. Алан нахмурился.

— Должно быть, Хайрэм, — сказал Джерри, выходя из спальни. — Сейчас узнаем его мнение.

— В такое время?

— А кто еще?

— Вчера я видел, как он выходит из дома с чемоданами. Но Джерри уже открыл дверь и увидел перед собой гангстера, приятеля Кэрби Гэлуэя.

— Боже мой! — вскричал он.

— Боже мой! — вскричал гангстер.

Джерри захлопнул бы дверь, но ужас и потрясение, которые он испытывал, слишком уж явственно отразились и на лице гангстера. А что это за гангстер, если он выказывает ужас и потрясение?

— Торговец наркотиками!

О боже, о боже! Джерри выкрикнул это вслух, но и гангстер тоже выкрикнул это вслух, тыча пальцем в Джерри, который сказал:

— Но ведь это вы торговец наркотиками!

Вытаращив глаза, гангстер ответил:

— Кэрби Гэлуэй говорил мне, что вы…

— Кэрби Гэлуэй говорил нам, что вы…

— Джерри, ради бога, кто там? — крикнул Алан из глубин квартиры.

— Это… это… не знаю!

— Я — Уитмэн Лемьюел, — бывший гангстер протянул свою визитную карточку, — заместитель куратора музея доколумбова искусства в Дулуте.