— Да, да, тебя.

Нина неуверенно подошла.

— Ниночка, голубчик, сыграй, пожалуйста, за меня, — попросила Света.

— За тебя? — перепугалась Нина. — Да я не…

Она готова была удрать. Но Света уже стащила с себя кеды.

— Надевай!

Нина обулась в кеды, засучила до колен джинсы.

— Пошли, — сказала ей Элечка. — Пора.

Нина растерянно оглянулась на Свету, словно увидела ее впервые, но ничего не сказала.

Конечно, Нина оказалась тем «слабым местом», которым незамедлительно воспользовалась команда мальчишек. Голова у Нины шла кругом, ей казалось, что мяч все время летит на нее. Но рядом с Ниной были товарищи и чуткий капитан. Они самоотверженно бросались на любой мяч, не мешая подруге делать самостоятельные удары, падать и даже совершать ошибки. Иногда Нина застывала в напряжении под взглядом десятков внимательных, ироничных глаз, но вовремя слышала: «Долой слабости! Не дрожи коленками!» — и продолжала играть. Только сейчас поняла впервые Нина, наблюдая за игрой не со стороны, как важно бывает сделать хоть один, но верный шаг, чтоб не подвести всех остальных. И она старалась, старалась изо всех сил, шепча про себя: «Не испорть игры!»

А со скамьи запасных игроков летел ободряющий клич Светки:

— Давай, Нина, бей! Молодец, держись!

Нина услышала ее, махнула рукой, воспрянула духом.

И с трибуны откликнулись девчонки:

— Нина, покажи наших!

Ну Нина и показала: бросилась на мяч, скользнула по нему вытянутыми пальцами, чуть не угробила подачу. Мяч летел над самой землей, вот-вот он шлепнется, принеся очко противнику. И тут их капитан, отчаянная Элечка, совершила нырок вниз, как в воде, приняла мяч на вытянутые ладони, на самые, как выражаются волейболисты, самые-самые «манжеты», подняла его вверх и упала. Она тут же вскочила, отряхнулась и увидела, что игроки по обе стороны сетки застыли с открытыми ртами. Мяч стремительно падал к центру земли, на спортплощадку «Элечек».

— Бей! — не своим голосом закричала Эля.

Майка очнулась первой и едва заметным движением кисти отправила мяч через сетку.

Трибуны взорвались.

Даже Ростик не выдержал, громогласно, на весь стадион объявил:

— Поистине феноменальная игра! — И, очнувшись, обругав себя за поспешность, выключил мегафон.

Мальчишки очень хотели выиграть и направляли все удары в сторону Нины. Бедная Нина! За три минуты она пропустила четыре мяча; у нее даже слезы навернулись на глаза. Только ободряющий голос Светы не позволил ей совсем пасть духом!

Тогда Элечка и ее команда избрали новую тактику: все мощные подачи и удары они направляли на самого сильного соперника — на Электроника. Они понимали, что капитана мальчишек не утомишь, не собьешь с толку, но, не давая играть его товарищам, они словно испытывали Элека и его команду: а ну, покажи, электронное чудо, на что ты способен?!

К чести Элека, он был способен на все. Одинаково хорош в защите и нападении, ловле «трудных» мячей, в бомбовом ударе и разного рода трюках. Постепенно он набирал очки для своей команды, несмотря на дружное сопротивление «Элечек». И хотя Электроник был в полном смысле слова великолепен, симпатии зрителей все-таки перешли к девочкам. Не потому, что девочки проигрывали, а потому, что держались до последнего всей командой. Только опытные болельщики, Ростик да, пожалуй, Рэсси заметили, что Электроник больше не бил в сторону Нины. Нина поняла это гораздо позже и робко улыбнулась капитану противников. Как много она узнала во время этой игры!

Свисток судьи возвестил, что победила команда «Электроник». С преимуществом в два очка.

Команды устало выстроились у черты, нестройно попрощались.

Рэсси мягко прыгнул с судейской вышки и увидел своих знакомых. Стая дворняг из Васильков сидела на лужайке с высунутыми языками.

«Прогуляемся?» — прорычал Сторожевой.

«С удовольствием», — ответил Рэсси и, выронив свисток, помчался с приятелем к лесу.

— Эй, а протокол! — крикнул Ростик, забыв, с кем имеет дело. И осекся.

Он поздравил с интересной игрой обе команды и отправился писать отчет. Пожалуй, стоило подумать о методе тренировок Электроника и Электронички. Еще бы чуть-чуть настойчивости девчонкам, и они бы выиграли. Завтра, он уверен, у тех и других появятся подражатели… Ростик и не думал о том, что очень скоро новый метод подвергнется серьезным испытаниям.

Команда Элечки отдыхала на скамье, переживала поражение.

— Это я во всем виновата, — говорила Света. — В другой раз мы обязательно выиграем.

— Нет, это я виновата! — сказала, вставая, Нина. — Зря ты, Света, на меня понадеялась. Я тебя подвела.

— Нет, Нина, не зря…

К Нине подошла Элечка, обняла за плечи.

— Пойми, Нина, главное в игре не скорость, не сила, не удача и даже не выигрыш. Главное — почувствовать себя человеком, быть до конца с друзьями. Так всегда говорит профессор Громов.

— Я чувствую, — тихо призналась Нина.

И тут Света ахнула:

— Девчонки, а как же наша клятва? Кто теперь в нас влюбится?

Девчонки не успели ответить. За их спиной раздался смех. Сыроежкин, тихо подкравшись, подслушал разговор.

— Ха-ха, тоже мне нашлись «человеки»! Хотят выиграть у нас, у «Электроников»! Хотят, чтобы в них влюбились! Верно, Элек? Вот оно — авторитетное мнение самого Громова!

Подошел Электроник, торжественным тоном прочитал шутливую телеграмму:

— «Поздравляю всех проигравших и победивших.

Ваш эголог Громов».

Электроничка взяла из его рук бланк, сказала:

— Здесь опечатка. Не эголог, а эрголог. То есть роботопсихолог. Наш учитель — знаменитый эрголог, а не эголог.

— Нет, не опечатка, — неожиданно возразил Элек. — Именно эголог, от слова «эго», то есть «я». Эту игру выиграл я! Профессор Громов в данном случае не ошибся: он не роботопсихолог, а мой болельщик.

— Громов — твой болельщик? — с изумлением спросила Элечка. — Как это понять? Разве ты один выиграл игру?

— Я. Мы. «Электроники», — уточнил Эл. — Короли воздуха. В конце концов я был сконструирован первым, а не ты?

И короли с громким смехом удалились.

— Что с тобой? — прошептала Элечка вслед товарищу и растерянно оглянулась на подруг.

Впервые она ощущала непонятное, незнакомое ей чувство — тревогу.

Науке это заболевание мало известно. Точнее, оно не носило до этой поры массового, эпидемического, как грипп, характера. Впоследствии ему дали десятки разных названий, но во всех из них присутствовала характерная приставка «эго» — от истинной причины болезни — эговируса.

Эговирус поражал как человека, так и машины. Определить болезнь было чрезвычайно сложно. Вот почему в борьбе с «эго» объединились медики, врачи, инженеры, педагоги, психологи, роботопсихологи и другие специалисты.

Изобретена была уникальная машина «эгограф» — огромная стальная подкова, под которой медленно двигались носилки с пристегнутым ремнями больным. Машина слой за слоем исследовала живой или механический организм; на десятках экранов мерцали разноцветные кружки, ромбы, многогранники, понятные лишь специалистам; счетные автоматы суммировали информацию и ставили диагноз. К классическим определениям «эгоизм» и «эгоцентризм» прибавились новые, медицинские названия болезни — «эгокорь», «эгогрипп», «эгосвинка», — а затем и чисто субъективные, даже очень индивидуальные понятия — «эголень», «эгоодиночество», «эговозвеличенье», «эготелемания».

Кроме таблеток и микстур, больным прописывалось больше читать, играть в хоккей, посещать театр, спускаться вниз без лифта, работать в мастерских, пропалывать грядки, петь в хоре, ходить в турпоходы, заниматься аэробикой, вести дневник, составлять план-максимум завтрашнего дня, мечтать на ночь. Перед человеком и роботом ставили еще сверхзадачу, которую он должен был решить один или с товарищами. И представьте, многим эти вроде бы знакомые занятия помогали: буквально за неделю-две болезнь проходила.