— Я слушаю.
— Если ты не самовосстановишься, не поверишь в ценности жизни, ты перестанешь быть Электроником, погибнешь как личность. Понял меня, Элек?
— Понял, — отозвался робот, вытягиваясь неестественно прямо на кровати.
— Даю тебе, — профессор взглянул на часы, — ровно пять минут. Работай, Элек!
Громов подвинул кресло к кровати, уселся возле больного. Потянулись тягостные минуты. Какая-то внутренняя перестройка шла внутри робота, но шла значительно медленнее, чем этого хотелось бы Громову. Лицо профессора было серьезным, он застыл на месте. Элечка вся напряглась и ощутила, как постепенно меняются внутри лежащие схемы, как восстанавливаются прежние контакты, но Элек не подавал никаких признаков выздоровления. Глаза Рэсси мигали зелеными вспышками, отсчитывая быстрые секунды, и Элечка в нетерпении спросила:
— Он успеет… восстановиться?
Громов молчал.
— А как же я?
— Что ты?
— Я без него не могу. — В голосе Эли звучала тревога.
Девчонки переживали за своего капитана, почувствовали всю серьезность момента.
Профессор грустно улыбнулся:
— Все зависит только от него.
Тогда Элечка взяла лежащего за руку, громко произнесла:
— Послушай, Элек, это свинство так подводить товарищей!
— Я робот-свинтус, — прошептал Электроник.
— Он ответил! — сказала Электроничка. — Он просто свинтус.
Громов рассеянно взглянул на часы.
— Медленно, медленно, — пробормотал он, и Элечка догадалась, что наступает критический момент в выздоровлении: быть ее товарищу Электроником или каким-то иным, совсем новым роботом.
Нет, она не хотела видеть кого-то другого!
— До чего ты дошел, — сказала Элечка с отчаянием, почти дерзко. — Ты потерял человеческий облик!
Робот пытался что-то ответить и не сумел. Мигали секунды — вспышки в глазах Рэсси. Наконец Электроник произнес:
— Я почти человек, могут же быть и у меня слабости…
— Ты не человек, потому что не развиваешься, — пояснила электронная девочка. — Ты не хочешь выздоравливать…
Громов поднял голову, с интересом наблюдая за необычным поединком.
— Хорошо, я не человек, — сонно согласился больной. -
У суперробота свои слабости…
Электроничка подошла к нему ближе.
— Никакой ты не супер! — отчеканила Электроничка и вдруг запнулась: — Ты… ты так старался стать человеком… Вспомни, ты им почти стал!.. А теперь… Еще немного — и ты превратишься в груду железа!
Девчонки затаили дыхание: ведь Элечка борется за жизнь товарища!
— Электроник, осталась минута, — напомнил профессор.
Робот вздохнул:
— Хорошо, я останусь железным Элеком…
Элечка оглянулась, увидела сонных мальчишек на постелях, лица подруг в окнах, пылающее лето за их спинами, и ей впервые в ее электронной жизни стало тоскливо и страшно.
— Значит… — произнесла она звонко, — значит, я, как и ты, никогда не смогу стать настоящим человеком?
Глаза Элечки помимо ее воли стали влажными, она быстрым движением протерла их, чтоб лучше видеть. Что-то необычное случилось в ней в тот миг. Электроник сразу уловил ее состояние, едва заметно шевельнулся.
— Плачь, плачь, — тихо сказал он, — это так же полезно, как и смеяться. Я помню, как я впервые засмеялся… Я даже хохотал…
— Вот и смейся! — Элечка топнула ногой. — Смейся и хохочи!
— Не могу…
Она посмотрела в глаза Рэсси и поняла, что время, отведенное профессором ее товарищу, кончается.
— Эль-эль-элечка! — вдруг очнулся от спячки Гусев. — Вот где ты! Эль-эль-элечка!..
Элечка еще секунду всматривалась в лицо Электроника. Потом повернулась к двери, крикнула:
— Все вы обманщики! Я ухожу! Прощайте!
Одним прыжком Эля миновала веранду, скользнула мимо кустов, перескочила через забор. Исчезла.
В ту же секунду последний блик отсчета времени мелькнул в глазах Рэсси. Пять минут истекли.
Электроник открыл глаза, сел, осмотрелся. Увидел Рэсси.
— За ней! — приказал робот. — Рэсси, догнать! Вернуть Элечку!..
Громов едва заметно улыбнулся: все-таки Элек сумел пересилить болезнь, доказал свою жизненность. Он уловил знаменитую фразу философа, которую Электроник произнес почти про себя: «Я мыслю — значит, я существую».
Да, кризис миновал…
Рэсси, подчиняясь приказу, молнией скользнул в окно и взмыл в вышину неба — над лагерем, над Васильками, над миром, — чтоб отыскать одинокую бегунью.
— Ребята, что же мы?… — громко сказал Электроник, и все очнулись, словно от заколдованного сна.
— Что это? Где мы? Что случилось?
Постепенно лица становились осмысленными, память восстанавливала прошедшее. Вон тот человек, которого Макар обозвал стариканом, — их кумир Гель Иванович Громов; он, как обычно, что-то старательно набрасывает в свой блокнот. Элек на месте, он движется, говорит: вероятно, он самовосстановился. Еще минуту назад здесь, кажется, была Электроничка и кто-то мигал зелеными глазами. Куда они девались? Пожалуй, в комнате случилось что-то необъяснимое, что-то очень важное.
Мальчишки сгрудились вокруг Электроника. Девочки робко вошли в палату.
— Ребята, что мы натворили?! — спрашивал себя и друзей Электроник.
— Электроша… — Сыроежкин коснулся плеча друга. — Ты здоров! Я так и знал, что ты притворяешься… — Он потянулся. — Ох и выспался я!
— Молчи! — оборвал его Элек, прислушиваясь к эфиру. — Рэсси сообщает об Элечке.
Ребята догадались, что Рэсси, следуя за бегущей Электроничкой, передает важную информацию.
— Говори! — потребовал Громов.
— Вернуть ее невозможно! — пересказал Электроник сигналы Рэсси. — Она бежит по шоссе с большой скоростью. Она движется… движется… к морю!
— К морю? — спокойно спросил Громов. — На Белозерск?
— Да. — Элек сел на стул, обхватил голову руками. И тотчас вскочил: — Если ее не остановить, она погибнет!.. Вы понимаете, — крикнул он, — она погибнет!
Они окончательно вышли из спячки — волейбольная команда мальчишек: встали рядом, положили руки друг другу на плечи, окружили капитана. А сзади их подпирала волейбольная команда девчонок, тоже готовая сейчас ради своего капитана на все.
— Она будет бежать до самого моря, — горячо говорил капитан «Электроников». — И не остановится. Побежит дальше — под водой, по морскому дну, — вы знаете Элечку. И будет бежать до тех пор, пока морская соль не разъест схемы. Как ее спасти!
— Догнать! — раздался голос профессора.
Громов выбежал из палаты.
— Вперед, ребята! — крикнул Сергей.
Элек выскочил вслед за профессором. Ребята пустились за ним. Ростик и врач не отставали ни на шаг. Их сопровождала молчаливая собачья стая, вынырнувшая из кустов.
Им повезло: третья грузовая машина, остановившаяся на шоссе возле голосующих, следовала в Белозерск.
— В кузов! — скомандовал Ростик, помогая ребятам сесть в машину. — Доктор, следите, чтоб их не продуло. Профессор, прошу в кабину.
За грузовиком некоторое время бежали дворняги; потом они отстали, улеглись вдоль дороги, чтобы дождаться возвращения Рэсси.
И началось головокружительное мелькание полей, рощиц, деревень под бездонным безоблачным небом. Когда-то по этому шоссе Электроник впервые совершал прогулку с электронной девочкой, объяснял ей всю сложность окружающего их мира. Сейчас мир сам летел навстречу, звенел в ушах, ерошил волосы, освежал разгоряченные лица, — мир, открытый заново Электроничкой. Только что она пронеслась здесь, по этой горячей, пыльной дороге, стремясь к своей, неведомой пока ей самой цели. И надо было любой ценой догнать ту, что спасла жизнь Электронику, догнать и объяснить эту цель. Спасти Электроничку!..
Громов пытался растолковать смысл нового открытия в робототехнике и роботопсихологии любопытствующему шоферу, и тот оценил случившееся по-своему:
— Догнать-то догоним! Однако чудеса творятся, да и только!
Но гнал, гнал, гнал свой покорный грузоход.
И автоинспекторы понимали стремительный бег грузовика: только что мимо них проскочила с невероятной скоростью девочка-робот и черная лохматая собака. Надо было их настичь, поймать — значит, спасти… Милиционеры давали команды по рации, освобождая дорогу для резвого грузовика.
