Тень печали легла на лицо юноши:

– Чтобы написать все имена не хватит и десятка свитков.

– Велико же число моих врагов! – прищурился Клавдий.

– Под началом архигоса Сурены были три легиона ликкийцев, два – поморцев, столько же – из Итхаля и Геллии. Ты хочешь забрать еще двадцать тысяч сыновей на войну с тем, что невозможно победить. А сколько вернется домой? Сколько семей наденут траур? Посмотри туда!

Взысканец указал на молодого мужчину, красивого и грациозного, словно леопард. Блондин с мускулистым, блестящим от масла торсом, отвел назад руку и мощным броском послал копье в цель. Едва наконечник коснулся очерченной на деревянном круге метки, узкие губы атлета растянулись в довольной улыбке.

– Сила и точность! – одобрительно воскликнул Клавдий. – Великолепно!

– Да, но я хотел обратить внимание не на это, – вздохнул Варрон.

– Еще один твой поклонник?

– Он грезит не о мужских ласках, – сухо заметил ликкиец. – Ты не узнал Креона из Дома Литтов, племянника старшего казначея Олуса?

– Без шлема он выглядит гораздо моложе. Декурион[14] первого легиона, кажется? Джоув хорошо о нем отзывался.

– Креон – один из восьми смельчаков, что сумели бежать из Афарского плена. Он сражался с пустынными кочевниками и населяющими джунгли дикарями, а еще сосвирепыми и многочисленными хищными бестиями. Руф заблуждается или намеренно лжет тебе. Там нет никакого лекарства, а только зло, опасности и неизлечимые болезни.

Клавдий в раздумьях наблюдал, как мальчик-раб поднес декуриону свинцовую чашу с вином:

– Я дал слово понтифексу. Возглавит войско архигос Дариус. Если поход не увенчается успехом, клянусь тебе, что третьего не будет.

– На пире в честь нового десятилетия Веда соберутся многие Дома. Это знаковое событие, которое можно использовать с толком. Провозгласи имя преемника и уедем отсюда.

– Ты просишь о несбыточном.

– Разве есть что-то непосильное для того, в чьих жилах течет кровь Богов?

– Конечно, – медленно произнес владыка. – Даже Боги не могут всем угодить. Непременно останутся недовольные. Если желаешь заниматься политикой и посещать Советы, становись Всадником. Тебя внесут в соответствующие списки.

– Нет, – скривил губы взысканец. – Лучше я убью старого ктенизида, который отравляет твой разум желчной паутиной из выдумок!

Клавдий расхохотался:

– Прекрати! У тебя слишком доброе сердце и светлая душа! Оставь мне быть суровым и беспощадным. Наслаждайся теми благами, что дает юность и не торопись примерять маску зрелого мужа, обремененного тысячами забот.

– По-моему мнению, раз совершенное зло принесет меньше вреда, чем годы молчаливого потворства негодяям.

– Горячий нрав – отец недальновидности, – снисходительно заметил владыка. – Тебе еще многому надлежит поучиться. Только впредь осторожнее выбирай наставников и не иди на поводу у мнительной толпы. Удел воинов – сражения, и глупо роптать на то, что в битвах гибнут люди. За щедрые посулы – золото, земли, привилегии – в Афарию устремятся тысячи. Даже так приглянувшийся тебе Креон вновь запихнет голову в черный муравейник. Согласен или будешь возражать?

Варрон молчал. Солнце закатилось за горизонт и над дворцом медленно сгущалась тьма.

[1] Квириты (Quirites) — официальный титул, с которым в Древнем Риме обращались к полноправным гражданам.

[2] Палудаментум (лат. paludamentum) — особая разновидность воинского плаща, которую носили как солдаты, так и офицеры Древнего Рима, верхняя одежда великих римских полководцев.

[3] Энсис, энзис (ensis) – короткий меч, предшественник гладиуса.

[4] Легион – в Древнем Риме основное армейское формирование; зд. организационная единица в армии, состоящая из трех тысяч пехотинцев и трех сотен Всадников.

[5] Архигос (греч. Αρχηγός - вождь, начальник) – зд. командир двух или более легионов.

[6]Анфипат (греч. anthypatos) – правитель провинции, области.

[7] Схенти - полоса ткани, обмотанная вокруг бёдер и закреплённая на талии поясом.

[8] Эмиссар (от лат. emissarius - посланец) - здесь: в значении – ответственный за распространение и защиту интересов культа, религиозный фанатик-инквизитор.

[9] Этерия (греч. hetaireia) - тайное политическое сообщество, организация.

[10] Легат – главнокомандующий легиона, один из "старших" представителей своего рода, равный по положению сенатору (здесь – советнику).

[11] Нодас, лат. nodus – узел, петля, клубок, извив, а также обязанность, данное обязательство – здесь. в знач. последователь культа, принесший клятву в храме перед алтарем.

[12] Гексе́ра (греч. ἑξήρης, hexērēs), римское название – сексе́ра или сексире́ма – большой античныйгребной военный корабль, известный с IV века до н. э, часто исполнявший роль флагманского судна.

[13] Пентатлон (Πενταθλον, у римлян quinquertium) – сложное гимнастическое состязание, включавшее в себя прыжки в длину, бег, борьбу, метание диска и копья.

[14] Декурион (лат. decurio, букв. "десятник") – начальник декурии Всадников.

Глава третья.

Все бедствия людей происходят не столько от того, что они не сделали того,

что нужно, сколько от того, что они делают то, чего не нужно делать.

(Лев Николаевич Толстой)

Килинийское море омывало берега Ликкии, Поморья, Итхаля, острова Геллии, присоединенного к Империи после длительной войны с поморцами, и расположенной на Афарском материке Эбиссинии. Жители этих провинций и многие выходцы из богатой колонии считали богом-покровителем Веда, Земледержца и Растителя. По поверьям он был родным братом Туроса – бога-творца, небесного владыки, и бога Мерта – хозяина подземного царства.

Случалось, перед сильным штормом, что истово молящиеся моряки видели, будто мчит по волнам колесница, запряженная длинногривыми белыми конями, а в ней бородатый Небожитель с трезубцем, которым он и вызывал бурю, круша скалы и поднимая вихри до самых туч. Каждый знал, как яростен нрав этого бога, повелевающего буйной стихией, и с неумолимым гневом Вед преследовал тех, кто осмеливался его оскорбить. Вот почему к торжествам, устраиваемым в честь Хозяина Вод, имперцы готовились особенно тщательно, охотно принося ему щедрые жертвы.

Пока во дворце Рон-Руана накрывали столы для вечернего пиршества зесара, жители Таркса в белых праздничных одеждах с сосновыми ветвями в руках пришли на берег залива. Люди стали собираться у моря еще утром, задолго до начала церемонии. В толпе распевали гимны, обнимались и смеялись над детворой, которая залезала в воду, чтобы обрызгать друг друга. Юноши и девушки танцевали на песке под нежные мелодии свирелей, воздевая и опуская руки, сходились и расступались, подражая волнам и прибою. Жрецы окуривали благовониями место будущего жертвоприношения.

День выдался солнечным и спокойным. Небо отражалось в искрящейся глади воды, расчерченной белыми полосами пены. Просторное и по-особому тихое море напоминало заснувшего исполина, чье соленое дыхание едва уловимым ветерком долетало до пришедших поклониться древнему божеству поморцев.

Макрин, его жена и личные рабы стояли на небольшом пригорке, с которого открывался грандиозный и завораживающий вид, позволявший по достоинству оценить не только красоту серо-зеленого моря, чистейшего неба над ним, но и размах грядущего празднества.

Приветливо кивая знакомым, сар напряженно вглядывался в лица веселящихся людей, силясь отыскать родные черты:

– Ты видишь его, Пинна?

– Нет, мой драгоценный, – супруга градоначальника вдыхала аромат хвои, поднеся к кончику носа украшенную лентами сосновую веточку.

– Каков паршивец! Вздумал опять поиздеваться надо мной!

– Мне кажется, твои волнения напрасны, любимый. Мэйо не из тех, кто нарушает обещания. Он покинул виллу затемно, одетый в новую тогу, и сказал, что непременно поспеет сюда до полудня.