— Так-то лучше.

Опешив, поначалу она держала руки на весу. Не зная, куда их деть, уставилась на его довольный профиль и скрипнула зубами.

— Почему… — начал Стас, но замолчал на пару секунд. Словно обдумывая дальнейшие слова и не зная как подобраться к ней без последствий, — мы не можем начать всё заново?

Выгнув брови, Кристина в изумлении открыла рот. Казалось, что его наглость не знала границ. Он вообще отдаёт себе отчёт хоть в чём-то?!

Отдаёт. Почти во всём. Он настолько продуманный тип, что все его действия продуманы на десять шагов вперёд. И верить ему — себя не уважать.

Она сложила руки у себя на груди и, медленно моргнув, произнесла:

— Ты ненормальный…

— Почему? — вопрос прозвучал так искренне. Уму непостижимо!

— Серьёзно? — спокойно озвучила свои мысли. — Я должна повторить всё то, что сказала тебе в кабинете?

— Ты смелеешь на глазах, Тина, — промурлыкал, и большим пальцем нарисовал узор на её коленке. — Даже не знаю, нравится ли мне это или наоборот?

— А ты привык к тому, чтобы перед тобой лебезили? — и правда. Робость куда-то пропала, и Кристина ощущала себя в относительной безопасности. Она чувствовала, что сейчас ей ничего не угрожает. Словно бетонные стены, всё это время медленно сжимающие пространство вокруг неё, остановились. И дали ей эфемерную уверенность в сегодняшнем дне.

— Ну, в общем-то, да, — уверенно произнёс Стас, а затем слегка повернул голову и губами коснулся её бедра. Прижался ненадолго, обжигая кожу сквозь тонкий капрон своим дыханием, и провёл тёплой ладонью по её ноге от колена до щиколотки. — Обычно всё так и бывает. Так, почему ты не хочешь? Я ведь могу по-хорошему… — задумчиво. Словно сам себе не до конца верил. — А ты с самого начала…

— Это ты с самого начала, Стас, — перебила его, поджимая губы. Поверить не могла тому, что слышит! Что он несёт? — Ты. И никто другой. Зачем это всё? Ты с самого начала старался меня унизить. Раздавить. За что?! Что я тебе сделала? Облила тебя чаем? Ты же прекрасно понимаешь, что это была случайность. Я понятия не имела о твоём существовании. Мне нечего было с тобой делить. Но ты… для чего это всё было? И продолжается до сих пор?..

— Это вышло само собой. — Равнодушно произнёс, и снова поцеловал её ногу.

Тяжело вздохнув, Кристина промолчала. Что толку от её слов? Он не слышит. Ему оно и не надо.

Стас осторожно повернулся на спину, при этом настойчиво раздвигая её ноги и стараясь положить свой затылок в углубление между ними. Он слышал, как тяжело она задышала в этот момент, и не мог не улыбнуться. Посмотрел на неё снизу вверх и заметил, как забавно шевелятся от негодования её ноздри.

— Тина? — Поднял руку и протиснул ту между её грудью и сцепленными руками. Обхватил запястье, вытягивая его из узла, и переплетая их пальцы. Будто это нормально. Будто так всё и должно быть. — Посмотри на меня.

Её взгляд нехотя опустился на его лицо. Голова оставалась в прежнем положении: гордо задранный подбородок говорил о прежнем упрямстве. Сломленная, до не доломанная.

— Мне хорошо с тобой, — тихо проговорил Холодный, пытаясь заглянуть глубже. Пытаясь погрузиться в зелень её глаз и найти там хоть что-то, за что можно зацепиться.

— А как, — сглотнула вязкий ком в горле, — как может быть хорошо с человеком, который не испытывает к тебе ничего, кроме ненависти? Я не понимаю, Стас. Всё, что сейчас происходит… ты же понимаешь, что я здесь не по своей воле? Отдаёшь себе отчёт? Что каждая минута, проведённая с тобой — мой личный ад?

Заметила, как на его лице шевельнулись желваки.

— Думаю, у меня достаточно времени, чтобы это исправить, — приподнявшись, он завёл свою руку ей за голову и, зацепив резинку, стянул ту с длинных волос. Осторожно зарылся пальцами в прохладные густые пряди. И, надавив на её затылок, заставил наклониться.

Перехватив рваное дыхание, ухмыльнулся ей в губы. Закрыл глаза и глубоко вдохнул, наслаждаясь приятным запахом. Имбирь. Яблоко… пряность.

— Твоё дыхание говорит об обратном, Тина, — прохрипел ей в губы.

— Тебе просто удобно так думать, Стас. — Ответила, стараясь не шевелить своими губами, чтобы не соприкоснуться с его.

— Возможно, — хмыкнул и невесомо поцеловал уголок её рта. — Пусть так. — Снова поцеловал. А уже через секунду, обхватил её губы своими полностью и языком попытался протолкнуться глубже.

Кристина дёрнулась. Тяжело и часто задышала. Руками упёрлась в его плечи, отпихивая.

— Хорошо, — он оторвался от твёрдых губ, — я понял… понял, — тихо рассмеялся, и снова придавил её колени своим весом, — я же обещал не лезть тебе под юбку. А такими темпами они именно там и окажутся.

Он провёл ладонью по лицу, в попытке унять собственный сдавленных смех. А, успокоившись, спросил:

— Голодна? У Тони наверняка в холодильнике есть что-то вкусное…

— Кто такая Тоня? — Кристина наблюдала за тем, как Холодный заваривает для них чай. Делал это неторопливо, а в кухонных шкафчиках ориентировался так, будто это был его собственный дом.

— Кухарка, — ответил, не поворачиваясь, — у нас дома. Точнее, в доме отца.

— Ясно… — Кивнув, девушка придвинула к себе корзинку, накрытую салфеткой. В ней оказалось печенье и, судя по виду, это было домашнее печенье.

— Она в основном живёт там, — Стас продолжил, а Кристина, откусив кусочек, задержала взгляд на его затылке. — Сюда по выходным приезжает.

— Ты сказал: в доме отца. — До неё не сразу дошёл смысл сказанного, — Ты не считаешь этот дом своим?

Просто… странно. Она всегда считала, что родительский дом — это и её дом тоже. Это семейное гнездо. Причал.

— Я съехал оттуда. Так что…

Стас повернулся и поставил перед ней заварочный чайник. Затем две белоснежные чашки, и пару чайных ложек.

— Ты ладишь с отцом? — вопрос прозвучал нерешительно. Она вообще сомневалась в том, что может задавать подобные вопросы. Кто она, чтобы спрашивать об этом?

Холодный взглянул на неё и ухмыльнулся. Сел напротив, и взяв из корзинки печенье, всё же ответил:

— А тебе зачем? — не совсем то, на что она рассчитывала.

Тина напряглась. Несколько секунд безотрывно смотрела ему в глаза. А затем дёрнула плечами, будто стряхивая с себя оцепенение.

— Просто, — опустила взгляд в свою чашку, — не отвечай, если не хочешь. Никто не заставляет.

Разговор не очень-то ладился. И почему она вообще пытается говорить с ним?! Возможно, для того, чтобы отвлечь от других мыслей? Всё что угодно, лишь бы он не думал о том, что можно распускать свои руки.

— Думаешь, у меня какая-то травма детства? — он усмехнулся.

— Что?

— Ну, не знаю? Ищешь объяснение моему поведению? Сомневаюсь, что это искренний интерес… не в твоём случае.

Прикусив нижнюю губу, Тина устремила тревожный взгляд на его руки. Длинные и красивые пальцы обхватывали чашку. Ему бы на фортепиано играть этими руками… а у него все костяшки сбиты. Будто он вчера счёсывал кулаки обо что-то. Или об кого-то.

Стас сказал, что она ошибалась. Что его мать любила его. Тогда почему? Откуда в нём эта жестокость и этот цинизм?

И почему при всех этих качествах он состоит в волонтёрской группе? Помогает животным и людям? Этот контраст личностей просто не укладывался в её голове.

Разве это… нормально?

— Ты скучаешь? — сделала ещё одну попытку пробить броню. — По маме?

Стас, сделав глоток чая, задумчиво посмотрел в окно. Некоторые время молчал, словно подбирая нужные и правильные слова.

— Это… не тоска. Я привык к тому, что её нет. Просто иногда чувствую необходимость… в ней.

Лгал. Страх показаться слабым и в какой-то степени беззащитным, не позволял ему говорить о том, как сильно он скучает. Возможно, будь она жива, всё было бы абсолютно по-другому.

Он бы заставил мать подать на развод, и увёз бы её из того дома. Она совсем чуть-чуть не дожила до его совершеннолетия. И он бы смог…