Она улыбнулась, увидев свой автобус. И, запрыгнув внутрь, нашла свободное место. Дорога занимала не так много времени. Но, как только её руки согрелись, девушка достала телефон и нервно сжала его в пальцах.

Поправила на голове шапку и шмыгнула носом. И, впившись в нижнюю губу зубами, открыла мессенджер. Нашла его имя. Задержала дыхание. И набрала сообщение:

Чего ты хотел добиться, когда оплачивал моему отцу реабилитацию?

Отправила и тут же вышла из чата. Слышала как стучит её сердце. Чёрт… она даже чувствовала его. Чувствовала, как пульсирует её глотка. А мысли в голове проносятся с такой скоростью, она едва ли могла зацепиться хоть за одну.

Он не отвечал. Кристина вернулась домой, а ответа всё ещё не было. Уже, наверное, и пальцев не хватит на обеих руках, чтобы сосчитать, сколько раз она проверяла телефон. Но Стас не только не отвечал, но даже не прочёл сообщение.

— Давай помогу, — Таня подошла к Кристине со спины и, бережно собрав рыжие локоны, заколола их на затылке. — Ты — огонь, Крис. Платье — невероятное!

— Это выпускное платье, — обвела довольным взглядом свою фигуру в зеркальном отражении. Платье действительно было потрясающим. Это была любовь с первого взгляда. Её любимого тёмно-зеленого цвета. В магазине продавщица тогда ей сказала, что этот цвет называют фталевый. Платье-пиджак. Мини. Не кардинальное, но миди эту длину тоже назвать было нельзя.

— Представляю, как ты выделялась на фоне остальных девочек, — задумчиво произнесла Татьяна, — одни твои волосы чего стоят!

— На выпускном они были собраны, — пожалуй, причёска — единственное, что она сейчас изменила бы в своём выпускном образе. Что касается остального — десять из десяти.

— Ну, в этот раз пара прядок на затылке. Остальное добро пусть струится по спине!

Закончив с причёской, Кристина снова проверила телефон. И снова — глухо.

— Ты от телефона сегодня отлипнешь? — спросила Татьяна, обводя губы нежно-розовой помадой, — из рук не выпускаешь…

И правда. Вздохнув, Крис убрала мобильный в сумочку, одолженную Таней, и пожала плечами. Лёгкая волна мурашек подняла мелкие пушковые волоски на руках дыбом. Но… это всё ерунда.

С чего вдруг?!

— Ты же с нами поедешь? — Таня протянула подруге карандаш для губ и красную помаду.

— Спасибо, — кивнула Кристина, принимая из её рук косметику. — Даже не знаю… тут же пешком пять минут? Ну, семь от силы.

— Ты погоду видела? Сама же приехала и сказала, что чуть не околела. В капроновых колготках и туфлях, знаешь ли, мы далеко не уйдём…

— Ну, — Тина пожала плечами. Может, Таня права. — Хорошо.

И сама себе признаться боялась в том, что причина её согласия не только в холоде. Но и в Холодном. Возможно, Никита как-то прояснит ситуацию?..

То, что Стас не читает её сообщение так долго, было по меньшей мере странно.

— Ты, кстати, в курсе, что Холодный открывает сегодняшний вечер? — будто услышав её мысли, Таня вспомнила о Стасе.

— Это как? — рука слегка дрогнула, рисуя на губах кривую линию. Но Кристина постаралась не придавать окрас своему голосу. Будто её это никаким образом не интересовало. Спросила — так… для галочки.

— Он и его девушка, — она пальцами сымитировала кавычки, — Баранова Лера. Ну, ты поняла.

— А… да, — заторможено. — Так, в чём суть? — прокрасив губы красной помадой, она удовлетворённо кивнула своему отражению.

— Зимний вальс! — прыснула Таня, — чем он отличается от летнего — понятия не имею…

— Вальс? — Кристина от удивления выгнула брови. Холодный? И вальс? Что за бред? — Он что, танцует?

— У меня было такое же лицо, когда услышала это от Никиты, — Таня подкатила глаза, — он ещё и танцует!..

Подъехав к дому, Стас обогнул такси, стоявшее неподалёку от ворот.

Заехал во двор, подмечая во дворе отцовскую машину, и тяжело вздохнул. Уж с ним он не рассчитывал встречаться сегодня. Думал, что дома в это время будет только Тоня, но, как оказалось, нет…

Открыв дверь, тут же увидел перед собой Тоню. Небольшая дорожная сумка, висевшая на локте, давала понять, что такси за воротами ожидает именно её.

— Стасик? — столкнувшись с парнем, она крепко обняла его, — Графа привёз?

— Привет! — поцеловал её в щёку и широко улыбнулся. — Ну да. А ты? Собралась куда-то?

— Да вот, — она кивнула на сумку, — поеду в родные края. Там кое-какие дела остались. Семейные. — перехватила вопросительный взгляд. — Участок у меня там небольшой ещё остался. Неприкаянный. Продать вот хочу.

— Так, ты бы сказала, — Стас спустил Графа с поводка, позволяя псу забежать в дом, — я бы отвёз.

— Да ну, — женщина махнула рукой, — глупости! Что ж я, сама не доеду?

— Да кто ж знает? — усмехнувшись, он помог ей надеть пальто. — А вдруг украдут?

— Дурень, — Тоня тихо рассмеялась в ответ, — кому я нужна? Разве что, только тебе?

— Очень нужна, — Стас перехватил сумку и, дождавшись пока Антонина обуется, пропустил её вперёд.

Проводив до такси, мельком взглянул на номер, оставляя его в памяти. И, придержав дверь, подставил щеку под тёплый, почти материнский поцелуй.

Он не лгал, когда говорил, что она нужна ему. Очень. Потому что в своё время заменила ему мать. Хоть он был уже взрослым, когда потерял маму, но та забота и тепло, которым окутывала его Тоня, были его спасательным кругом. Его оплотом. Он искренне считал, что кроме Тони, он и сам больше никому на хрен не нужен.

Дождавшись, когда такси скроется из виду, Стас вернулся в дом. Окликнул Графа и, зайдя вместе с ним на кухню, насыпал псу корма.

— Приятного…

Наблюдая за тем, с каким аппетитом Граф поедал свой обед, Холодный перевёл взгляд на холодильник. От Тониной стряпни он никогда не отказывался. Распахнув холодильник, увидел выстроенные в ряд глиняные горшки. То, что надо.

Довольно улыбнувшись, Стас достал один горшочек и, сев за стол, потянулся за вилкой. Холодное — тоже ничего. Быстро перекусить, и свалить отсюда. Можно было и с собой взять, конечно… но что-то остановило его.

Стас прикрыл от удовольствия глаза в тот момент, когда во рту оказалась первая вилка. Мясо, картофель, грибы… это было божественно даже в охлаждённом состоянии. Он поймал себя на мысли, что всё же заберёт с собой пару горшков.

Промокнув губы салфеткой, замер. Оглянулся, и заметил, что Граф тоже отреагировал на шум. Скорее, это был хлопок двери. Да такой громкий, что Стас невольно вздрогнул. Просто… потому что отец никогда не хлопал дверьми. Он этого не приемлет. И это запрещалось делать всем, кто жил в этом доме.

Положив вилку, Стас встал из-за стола. Вышел из кухни, улавливая голоса. Оксана, мать твою. Следуя в направлении шума, брюнет достиг отцовского кабинета. Вот где всё действо.

Сам не заметил, как лицо украсила довольная улыбка. Милые бранятся.

Что удивительно.

И как? Как, чёрт возьми, такое возможно: чтобы отец позволял кому-то повышать на него голос? А эта? Как эта шавка осмеливается гавкать? И ей это сходит с рук? Тогда какого хера это не срабатывало с его матерью?

Улыбка исчезла.

Облокотившись спиной на стену, Стас сложил руки на груди. Опустил голову, подбородком касаясь ключиц. И сам не заметил, как начал прислушиваться к каждому слову.

— С какой стати я должна замолчать?! — он отчётливо слышал её сдавленный крик по ту сторону двери.

— Ты ходишь по краю, Оксана! — Отец отвечал в разы тише. — Мы раз и навсегда закрыли эту тему! И если ты не замолчишь…

— Что?! Что ты сделаешь?! Это под меня! Под меня копают! А ты говоришь, что я должна заткнуться? Успокоиться и заткнуться?!

— Ты, — Стас открыл глаза, когда услышал глухой стук об дверь. — Неблагодарная сука… я тебя за уши из дерьма вытащил…

— Из дерьма? — она сбавила громкость. Однако Холодный и сейчас всё прекрасно слышал. — Тогда ты и сейчас обязан вытащить меня из дерьма! Понял? Потому что я потяну тебя за собой, дорогой…

— Заткнись, — угрожающий тон отца говорил, что тот уже на грани. Стас знал этот тон. И, откровенно говоря, напрягся, поймав себя на мысли, что… возможно, стоит вмешаться? Только вот… внутри всё похолодело. Он качнул головой, отмахиваясь от того, что слышал и от того, какие выводы сами собой напрашивались.