– Ну, может, он мне нравится, – раздражается Алекс.

– Мы оба знаем, что это неправда, – отвечаю я, осмысленно глядя на неё. Алекс краснеет и встаёт, с искажённым от гнева лицом.

– Неважно, Альби, – говорит она, поднимая свой телефон, и удаляется без единого слова.

– Что это было? – задаёт вопрос Белль.

– Ты не обратила внимание на нее и Макса? – спрашиваю я.

– Телохранителя?

– Она влюблена в него, – говорю я ей. – Уверен, что это взаимно.

– О, – произносит Белль, округлив глаза. – Вот почему он был так расстроен, после её побега с Финном в тот день, когда мы поднимались в вертолете.

– Именно.

– И он ей нравился?

– Какое-то время.

– И она не может встречаться с телохранителем, потому что… – голос Белль затихает, и я смотрю на неё.

– По понятным причинам.

– Сейчас 2015 год, – произносит Белль.

– Говорит девушка, которая скрывается с…

Она прерывает меня, подняв руку.

– Я понимаю, о чём ты говоришь.

Взгляд проходит по ее лицу, и что-то меняется между нами – невысказанная правда, которая повисает в воздухе.

Это скоро закончится, и ничего не изменится. Мы оба знали, что играем с огнём. Я до сих пор не аннулировал брак, боясь, что если сделаю это, то всё происходящее с нами внезапно измениться и закончится. В этот раз, летняя резиденция являлась отсрочкой, побегом от реальности внешнего мира и всех его обязательств и ожиданий.

То, что происходило между нами, имело свой срок годности. Мы должны будем остановиться перед свадьбой наших родителей. Мы оба об этом знаем – это данность, нависающая над нашими головами.

Это негласная, неизменная действительность.

Даже если никто из нас не хочет в этом признаваться.

– Ты нужна мне, – произношу я, не задумываясь. Эти слова звучат с сексуальным подтекстом, но я думаю, что имею в виду под ними гораздо большее, чем просто легкомысленные отношения.

Осознание этого должно было напугать меня, но почему-то этого не произошло.

Белль краснеет.

– Не здесь, – произносит она.

– Почему нет?

Белль наклоняет голову набок и смотрит на меня с хитрой улыбкой.

– Ты становишься слишком смелым во вред себе.

– Нас ещё никто не поймал.

– «Ещё» ключевое слово, - говорит она.

– Никого нет снаружи, дорогуша.

– Ты неисправим.

– Дай мне посмотреть, что на тебе надето под этим платьем.

Она закатывает глаза, смутившись, но не может скрыть улыбку, появившуюся на её губах. Белль разъединяет лодыжки, воровато оглядываясь, прежде чем раздвинуть ноги. Пальцами она тянет вверх юбку по бёдрам. Белль делает это нечаянно, словно поправляет своё платье, а не как будто сидит передо мной и устраивает мне шоу.

– Ты надела трусики, – говорю я. – Я разочарован.

– Я была в больнице, - отвечает она, покачивая головой.

– Это единственная причина, которая оправдывает данный факт.

– Ты прощаешь меня? – спрашивает она, смеясь. Звук выходит легким, мелодичным. – Как благородно с твоей стороны.

– Я же принц.

– Ты принц среди мужчин, я уверена.

– Я хочу, чтобы твоя киска была на моем лице. Я чертовски жажду вкусить тебя.

Румянец распространяется по ее щекам.

– Здесь?

Осматриваюсь вокруг, мой взгляд останавливается на месте на противоположной стороне сада, где десяти футовые ухоженные кусты граничат с одним из фонтанов.

– Иди туда.

– Ты действительно думаешь, что я сделаю всё сказанное тобой? – спрашивает она, на её губах промелькнула улыбка.

– Значит, ты не хочешь, чтобы мой рот оказался на твоей киске?

Белль встает, разглаживая платье на бедрах и морща свой носик, прежде чем медленно направиться к той области сада.

Как я и сказал.

Я выждал минуту, прежде чем присоединиться к ней.

– Ты всегда делаешь то, что говорят, – произношу я, целуя Белль в губы.

Она игриво отталкивает меня.

– Ты такой придурок.

– Не слышал, чтобы ты жаловалась, когда мой язык находится между твоих ног, – усмехаюсь я. – Кстати говоря, мне понадобиться это.

Я забираюсь под её юбку, потянув за край трусиков, и стягиваю их по девичьим бёдрам. Они падают на землю, зацепившись за каблук, а когда Белль пытается откинуть их в сторону, то запутывается. Я преклоняю перед ней колени, поднимаю трусики и кладу в карман.

Белль смеется.

– Ты спрятал мои трусики?

– Ты удивлена? – я скольжу руками по её голени, затем выше к бёдрам. Наслаждаясь тем, как девушка вздрагивает от моих прикосновений – и то, как она реагирует обусловлено тем, что ей нравиться это.

– Нет, – шепчет она, когда мои пальцы проскальзывают к ней между ног, обнаруживая её влажность. Она так быстро стала мокрой для меня, несмотря ни на что.

Это сводит с ума.

Я слегка поглаживаю её кончиками пальцев, двигаясь по клитору, прежде чем найти вход, нежно подразнивая его.

– Ты такая мокрая для меня, – замечаю я.

- Вот что происходит, когда ты говоришь, что хочешь, чтобы моя киска оказалась на твоём рте, - отвечает она. Её голос слегка меняется, когда я с легкостью проскальзываю пальцем внутрь её киски.

– Заметил, – произношу я, поглаживая её. – Итак, если я скажу, что весь день сидел здесь, притворяясь, что читал, но на самом деле просто думал о том, как сильно я хочу, чтобы ты оказалась на моём лице…

– Это сделает… меня… мокрой… – задыхаясь, говорит Белль, наслаждаясь моими прикосновениями.

– А если бы я сказал, что весь день думал о том, как сильно хочу, чтобы мой язык оказался внутри твоей киски, вылизывая тебя… Как сильно хотел, чтобы твой вкус был на моих губах…

– Альби… – стонет она тихо.

– Мне нравится слышать, как ты со стоном произносишь моё имя, – я убираю палец и заменяю его своим ртом. Мой язык исследует её, дразнит, кружит снова и снова по клитору. Белль не похожа ни на что, что я чувствовал раньше. Я не могу насытиться ею.

Но когда я отстраняюсь и встаю, она тихо стонет.

– Не дразни меня.

– Я говорил тебе, что мечтаю о том, чтобы ты сидела на моём лице, – произношу я. – Вот где я хочу тебя видеть.

Белль оглядывается. Её дыхание всё ещё учащенное, грудь быстро поднимается и опадает под платьем.

– Здесь?

– Здесь, – отвечаю я.

– На траве?

– Перестань быть такой жеманной, – говорю я. – Ты ещё не принцесса.

– Я не жеманная, – произносит она с обидой. – Ты просишь сесть тебе на лицо, снаружи средь бела дня.

– Я прошу сесть на моё лицо и засунуть мой член к себе в рот, – шепчу я возле её уха. – Снаружи средь бела дня. И я знаю, что мысль об этом делает тебя мокрой.

– Ты плохо на меня влияешь, – шепчет Белль, пробежавшись руками по моей груди.

– Надеюсь на это, – отвечаю я.

Несмотря на протесты, она оседлала меня без каких-либо возражений. Ткань её юбки падает вокруг моего лица, накрывая меня. Белль поднимается на колени, нависая над моим ртом, её движения неуверенные, когда она поднимает перед своей юбки и смотрит на меня между своих бедер.

– Всё в порядке?

Её нерешительность заставляет меня рассмеяться.

– Перестань волноваться и оберни свои губы вокруг моего члена.

– Боже, ты такой грубый.

– Знаю, что ты преклоняешься предо мной, но не стоит называть меня божеством.

Ответив, я притягиваю Белль к своему лицу, прежде чем она сможет возразить. Мне нравится небольшой визг, который она издаёт, когда мои губы накрывают её киску. Я теряюсь в её вкусе. В том, что она не сразу подчиняется мне, не тянется и не вытаскивает мой член из штанов и не оборачивает губы вокруг него. Она садится, кружась на моём лице. Её бедра трутся напротив меня, пока я поедаю её.

Представляю, как она выглядит, сидя на моем лице здесь, в саду: руками Белль ласкает свою грудь, голова откинута назад таким образом, чтобы волосы струились по её спине и плечам. Образ девушки, объезжающей меня на улице среди кустов, выкидывает на ветер ещё один запрет – и это заставляет меня желать скорейшего удовлетворения.