Дельфины до восьмимесячного возраста питаются исключительно молоком и только потом постепенно переходят на рыбу. Здесь нет даже той сладкой жижицы, что приносил ему Данила. А еще называет его сгущенным молоком, да какое оно сгущенное, беспардонно разбавлено водой, только подслащено. Надо было еще вчера соглашаться на Рыбное море, – запоздало пожалел Жмых. А теперь что же? Горький вздох разнесся над водой.

В одиночестве он провел часа два, плавая от одного бортика бассейна до другого. Ни одна живая душа не побеспокоила его. Нет, почему же, Жмых видел, как неподалеку на каштан прилетела ворона. Она удивленно посмотрела на дельфиненка и злорадно каркнула.

– Карр-р-р, попался голубчик?

Жмых был в недоумении, он ведь ей ничего плохого не сделал, чему радоваться? «Натура видно, такая, черная, под цвет перьев», – решил он.

Жмых видел, как вернулся Санек и прошел не в новый трехэтажный дом, а скрылся в домике напротив.

Часа через три, после того как взошло солнце, из дома вышла та особа, которую назвали примадонной. От примадонны у нее были длинные ноги, которые росли от ушей и высокая грудь. «Жаль, не удастся напоследок послушать человеческого пения» – , подумал Жмых. Значит, эта примадонна не оперная, не как Данила, а из другой области. Но из какой, он пока не смог догадаться. Длинна ног ни о чем еще не говорила. Жмых нырнул на дно и прижался к тому краю бассейна, от которого его не видно было. Он подумал, что если сейчас эта девица заставит его катать, то очень быстро его заездит. Вот Пасика же заездила, – сказал его приятель, – еле ноги таскает. Теперь может наступить очередь Жмыха, а он еще не вошел в мужскую силу, сам еще молоком питается, да дружит с такими же мальцами как и сам, с Данилой и Максом. Их он и то не катал, а тут эту длинноногую… Поэтому, от греха подальше, Жмых притаился в углу.

А примадонна, как кошка, потянувшись, опустила конец ноги в воду, пробуя температуру. Жмых решил, что с ним играют и ущипнул ее за палец Нет, все таки он ошибся, она была примадонной. Девица так громко завизжала, что от ее крика отвалилась одна плитка на стенке бассейна. Ворона, до этого мирно дремавшая на каштане, чуть не получила инфаркт. А из дома теннисным мячиком выкатился перепуганный Пасик. Из другого дома напротив спокойно вышел красавец мужчина Санек. Так как примадонна, отскочив от кромки бассейна, теперь заглядывала внутрь, желая увидеть того, кто хотел ее съесть, Жмых решил не таиться и выпрыгнул из воды.

– Рада? – спросил Пасик, показывая на Жмыха. – Задание выполнил.

– Дурак! – поблагодарила его примадонна. – А если я завтра скажу, что звезду с неба хочу, ты и ее достанешь?

Пока Пасик думал что ответить, красавец Санек открыл в зевоте рот. Жмыху из воды показалось, что на бортике бассейна стоит какой-то греческий бог, мать один раз показывала ему на дне моря похожую на него статую. Санек весь переливался мышцами.

– Если бы с вечера сказали, что звезда нужна, мы бы вам не одну, а две штуки привезли, – сказал он.

– Не может быть, – вздохнула примадонна, и жеманно повела плечом, поедая взглядом накачанную, рельефную фигуру Санька.

– Может. Они рядом с нами упали в море. Нырнул бы.

Жмых не поверил про звезды, они никогда не долетали до воды, а всегда сгорали в воздухе. Странные все-таки люди, стараются друг друга обмануть. Неужели нельзя жить честно и главное вечно? Осознание конечности бытия в этом безбрежном мире, где по ночам видны далекие звезды, поселило у него в груди страх.

Жмых знал, что оставшись один, он долго не проживет. У него было только одно, единственное спасение, возвращение к матери в море. Она должна ждать его, здесь неподалеку, и пока он не вернется, она не стронется с места, на то она и мать. Для нее с исчезновением Жмыха, терялся всякий смысл жизни, призрачная надежда на чудесное спасение сына тонула в море слез. В великом водном пространстве, в океанах и морях только дельфины и киты оплакивают своих погибших и потерянных детенышей. А на земле, говорят, самые преданные не люди, а гуси-лебеди. Мать как-то показала ему на стаю, отдыхающую в море. Царская птица.

Всю ночь мне снились кошмары, связанные с дельфинами. Утром я проснулся в холодном поту.

Сегодня мы: Настя, Гарик, Данила и я, последний раз встречаемся со Жмыхом. Наше решение окончательно и бесповоротно. Это благородное решение. Каждый из живущих на земле должен жить так, как ему определено природой, в той нише, которую занял в процессе эволюции, дельфины в воде, люди на земле.

А межплеменные контакты еще ни к чему хорошему не приводили. То невесту украдут, то скот угонят, то сам в плен попадешь, вот и возводили в разные века преграды и огораживались от соседей. Из преград самые знаменитыми были: Великая китайская стена длинной в несколько тысяч километров, и Железный занавес, который никто не видел, но который тридцать с лишним лет делил Европу на две части. Вот что-то типа этого занавеса или стены мы решили воздвигнуть между нами и тетей Пашей со Жмыхом. Если по своей природе, мы благородные, не испорченные еще жизнью натуры, то гости с катера, с лодки, с катамарана, побывавшие вчера у Лысой головы, совсем иная прослойка людей, от них можно ждать чего угодно, в том числе и беды. Поэтому сегодня у нас, день прощания со Жмыхом и тетей Дашей.

В обычный день еще до завтрака мы с Данилой сбегали бы на море, посмотреть, не приплыли ли дельфины, а сегодня нет, оттягиваем этот момент. Жалко расставаться со Жмыхом. Но лучше сделать это сегодня, пока мы еще здесь, чем завтра, когда неожиданно для дельфинов уедем.

– Надо Жмыху и тете Даше дать понять, чтобы они к Лысой голове больше не приплывали, – с полным ртом набитым едой, разглагольствовал за завтраком Данила.

– И как ты себе это представляешь? – спрашивала его Настя.

– Как? Элементарно. Не дам им сегодня сгущенного молока и все. Отлучу их от халявного корыта.

– А если они все равно будут приплывать? – не унималась Настя.

– А Макс на что?

– А что Макс? – не поняла наша подружка.

– Макс у нас их пару раз огреет кулаком, больше не приплывут.

Настя внимательно на меня посмотрела, действительно ли я способен на такую подлость – бить Жмыха кулаком.

– Не смотри, не смотри, – заверил ее Данила, – он твоему Жмыху еще в первый день бока намял. У Макса не заржавеет.

В общем, выставил меня Данила как забияку и драчуна. А сам, куда ни кинь, везде благодетель. Интересно, в каком качестве его воспринимают дельфины?

– Если ты сегодня Жмыху не дашь сгущенки, он тебя за жмота будет считать, – постарался я переключить внимание Насти на персону своего приятеля. Нечего выставлять меня на всеобщее обозрение, я им не манекен.

– А я сегодня, вот новый купальник одела, – похвасталась Настя.

– Жмых просто счастлив будет, – съязвил Данила.

Завтрак наш подходил к концу. Пора было идти на море прощаться с дельфинами. Гарик, наш местный друг поджидал нас у двери столовой.

– Двинули?

– Ага.

Сытые, умиротворенные мы беспечно шли к морю, и каждый из нас втайне надеялся, что сегодняшняя встреча с дельфинами не будет последней, и завтра они приплывут, и послезавтра, и в последний день нашего отъезда. Настя только была недовольна.

– Вот, – жаловалась она, – как в этой жизни все устроено несправедливо.

– Это точно, – согласился Данила, – каждая хата, горем напхата. Да еще брюхо злодей, старого добра не помнит, а что случилось?

– Как что, не понимаешь разве, мы же идем со Жмыхом прощаться?

– Ну и что? – Данила никак не мог взять в толк, куда клонит Настя.

– Что, что, у меня столько нарядов, я их целый чемодан привезла с собой, а могу одеть на проводы только новый купальник.

– А о чем ты раньше думала? – безобидно спросил Данила.

– Когда?

– Да вчера!

– А то что?

– Черт с тобой, поднес бы я тебе вчера чемодан, могла бы ты во всех нарядах по берегу пройтись. Пусть бы на тебя Жмых посмотрел.