Боуррик заказал еще эля.

— Хорошо. Я заплачу тебе половину перед выходом, а остальное — когда мы доберемся до Кеша.

Гуда все еще колебался.

— А мальчик? Никто не поверит, что он может быть охранником.

Боуррик глянул на Сули, которого после трех кружек эля явно качало.

— Он может работать. Пусть его возьмут поваренком.

— Поваренком, — слабо кивнул Сули. У него закрывались глаза.

— А ты-то. Бешеный, умеешь держать клинок? — серьезно спросил Гуда.

— Лучше, чем все, кого я встречал, — ответил Боуррик спокойно.

— Это хвастовство! — воскликнул Гуда.

— Я ведь еще жив, — усмехнулся Боуррик.

Гуда внимательно посмотрел на Боуррика, а потом рассмеялся, откинув голову.

— Что ж, хорошо, — допив из кружки последнюю каплю. Гуда вытащил свои кинжалы и один из них подал Боуррику ручкой вперед. — Покажи мне, что ты умеешь.

Внезапно Боуррику, чтобы избежать неминуемой смерти, пришлось отбиваться от целого града ударов. Держа кинжал в левой руке, он, не колеблясь, изо всех сил направил удар в голову воина. Пока наемник тряс головой, Боуррик сделал выпад, и Гуде, чтобы уклониться, пришлось отшатнуться назад. Он ударился спиной о стойку.

— Эй, вы двое! — закричал трактирщик. — Перестаньте буянить!

— Можем остановиться в любой момент, когда ты захочешь, — сказал Боуррик, меряя Гуду взглядом.

— Уже хватит, — ухмыльнулся наемник.

Боуррик развернул кинжал, взяв его за лезвие большим и указательным пальцами, и подал оружие Гуде.

— Тогда нам надо найти оружейника и все для тебя купить, — сказал Гуда, убирая кинжал. — Может, ты и знаешь, как обращаться с оружием, но, если у тебя его нет, тебе это мало поможет.

Боуррик вытащил из-за пазухи кошелек. Взяв оттуда несколько медных монеток, он отдал их разъяренному трактирщику.

— Сули, идем… — Он обнаружил, что мальчик сполз со скамьи на пол и спокойно спит.

— Не могу доверять тому, кто не умеет пить, — покачал головой Гуда.

Боуррик рассмеялся и поставил пьяного мальчишку на ноги.

— Сули, надо идти, — сказал он, тряся его.

— Хозяин, почему комната вертится? — заплетающимся языком спросил мальчик.

Гуда взял шлем.

— Подожду тебя на улице. Бешеный.

Наемник вышел и остановился у соседней двери, разглядывая товары, выставленные медником на продажу, а из трактира донеслись звуки тяжелой рвоты.

Три часа спустя двое мужчин и очень бледный мальчик вышли за городские ворота и вошли в караван-сарай. Большое поле, с трех сторон окруженное палатками и шатрами, располагалось к востоку от города, в четверти мили от ворот Фарафры. На лугу стояли почти три сотни повозок разных размеров. В воздухе клубилась пыль — лошади, волы и верблюды бродили с места на место.

Сули поправил на плече большой мешок, в котором он нес то, что велел купить Гуда. Боуррик присмотрел для себя старую, но еще крепкую кожаную куртку и штаны в обтяжку. Не найдя подходящего легкого шлема, он приобрел кожаную ленту, чтобы подвязывать отросшие волосы, и полотняный головной убор, прикрывавший макушку и заднюю часть шеи от палящего солнца. На левом бедре висел длинный меч, на правом — кинжал. Он бы предпочел рапиру, но в Фарафре они встречались реже, чем в Крондоре, и были ему не по средствам. Покупки изрядно поубавили его денежные запасы, а до Кеша было еще далеко.

Пройдя мимо загонов, где держали лошадей, они вышли к торжищу — там в два ряда стояли повозки, а между ними ходили вооруженные люди и купцы, желающие перевезти свои товары.

Боуррик, Гуда и Сули двигались между повозками, и с каждой повозки их окликали.

— Кимри! Мне нужны охранники до Кимри!

— Гуда! — крикнул человек с одной повозки. — Мы завтра уходим в Хансуле!

— Плачу хорошо, — кричал третий. — Нужны охранники до Телемана!

Наконец они нашли караван, который направлялся в город Кеш. Караванщик оглядел их и сказал:

— Тебя я знаю. Гуда Буле. Ты и твой друг мне пригодитесь, но мальчишка мне не нужен.

Боуррик хотел заговорить, но Гуда оборвал его.

— Я никуда не поеду без поваренка, который приносит удачу.

— Приносит удачу? — переспросил лысый караванщик, оглядывая Сули с ног до головы.

Гуда кивнул.

— Мальчишка тебе не помешает. Он может помогать повару, поддерживать по ночам огонь. Платить ему не надо. Просто давай ему поесть каждый день, пока мы не доберемся до Кеша.

— Ладно, — сказал караванщик. Он плюнул на ладонь и протянул ее Гуде. Гуда плюнул на свою ладонь, и они соединили руки. — Краснобай у ночного костра — не беда. С ним путь короче. Иди отыщи моего повара, — сказал он Сули и указал на фургон повара, который стоял среди грузовых повозок. — Скажи ему, что ты его новый поваренок.

Сули ушел.

— Я Янос Сабер, торговец из Кеша, — сказал караванщик. — Завтра на рассвете отправляемся. Гуда сбросил с плеча небольшой тючок с вещами.

— Сегодня мы заночуем где-нибудь под твоими повозками.

Боуррик и Гуда побрели прочь и нашли немного тени под раскидистым деревом. Гуда снял шлем и провел ладонью по потному лицу.

— Можно начинать отдыхать прямо сейчас. Бешеный. Завтра будет еще хуже.

— Хуже?

— Да. Сегодня нам жарко, и мы устали. Завтра нам будет жарко, захочется пить, мы устанем и пропылимся насквозь.

Боуррик скрестил руки на груди. Он с детства знал, что солдат отдыхает при каждой возможности. Но мысли его неслись вскачь. Как там Эрланд? Что происходит в Кеше? По его расчетам, Эрланд и остальные уже должны приехать в Кеш. В безопасности ли Эрланд? Считают ли они Боуррика погибшим или только пропавшим без вести?

Вздохнув, принц улегся. Вскоре он уснул на полуденной жаре; шум караван-сарая убаюкал его не хуже колыбельной.

Лев замер. Эрланд с интересом наблюдал, как огромная кошка подкрадывалась к пасущимся антилопам. Принц сидел на своей лошади рядом с Джейм-сом, Локлиром и Кафи Абу Харезом. Неподалеку расположилось с полдюжины колесниц. Командир воинов на колесницах лорд Джака следил за приготовлениями своего сына Дигая к охоте на льва. Лицо немолодого военачальника оставалось абсолютно бесстрастным.

Кафи указал туда, где в высокой траве притаился лев.

— У этого молодого самца нет своего правда, — сказал он Эрланду. Принц разглядывал громадного зверя, который был гораздо больше тех львов, что встречались в гористых областях Королевства. К тому же этот обладал огромной, почти черной гривой, а те львы, которых Эрланду доводилось видеть прежде, были рыжевато-коричневыми. — Он охотится сам, — продолжал Кафи. — Если лев переживет сегодняшний день, когда-нибудь он станет толстым, ленивым папашей семейства, а охотиться для него станут львицы.

— А он может пережить? — спросил Локлир.

Кафи пожал плечами.

— Скорее всего, нет. Как решат боги. Юноше не разрешается покидать поле боя, если он не сильно ранен, а для человека его ранга это равносильно смерти. Его отец — один из самых влиятельных вельмож Империи, поэтому опуститься до звания садарина — «того, кто не охотник» — страшный позор для семьи, после него она не сможет сохранить свое влияние. Мальчишке придется выйти и совершить храбрый или даже глупый поступок, но умереть, чтобы не допустить позора.

Лев крался, пригнув голову и устремив взгляд на стадо. Он уже наметил животное послабее — молодого теленка, а может быть, старого самца или самку. Тут ветер переменился, и антилопы все как одна подняли головы. Черные носы задвигались, стадо принюхивалось к новым запахам, пытаясь узнать, нет ли опасности.

Вдруг один из самцов подскочил высоко в воздух, и стадо сорвалось с места. Лев прыгнул следом за антилопами, пытаясь в мощном рывке догнать тех, кто бежал сзади. Старая антилопа, с возрастам ставшая не очень проворной, лягнула задними ногами, и хищнику пришлось отбежать в сторону. Молодой лев остановился. Антилопы вообще-то так себя не вели — лев, судя по всему, пребывал в замешательстве. В это время зверь учуял новый запах и понял, что он уже не преследователь, а преследуемый.