— Теперь они тебя не найдут.

Боуррик хотел расспросить исалани подробнее, но в это время солдаты в черном вошли в садик и начали методично обшаривать все заросли. Гуда медленно вытащил меч из заплечных ножен, готовый разрубить пополам любого солдата, который раздвинет кусты, где они прятались. Когда стражники уже почти добрались до них, Накор вдруг вскочил.

— Йе-е-а! — закричал он.

Ближайший к нему солдат чуть не упал при виде странного маленького человечка, выскочившего прямо на него. Накор, пританцовывая, отбежал в сторону, и весь десяток стражников кинулся за ним.

Боуррик, не веря глазам, следил за разворачивавшейся сценой — она в точности повторяла ту, когда он впервые встретился с маленьким колдуном, — как бы близко ни подскакивали солдаты к исалани, никому не удавалось его схватить. То один, то другой стражник кидались к нему, но человечек уворачивался, безумно хохоча. Он подныривал под расставленные руки, огибал тех, кто преграждал ему дорогу, и никто не успевал сообразить, что происходит. Когда его загоняли в угол, он перекатывался по земле, а когда пытались окружить, он подпрыгивал высоко в воздух. Руки, протянутые к нему, ловили пустоту. А уханье и хохот только распаляли стражников и заставляли их действовать не раздумывая.

Наконец сержант сообразил отдать приказ, и легионеры стали заходить разом со всех сторон, пытаясь окружить Накора. Человечек вытащил из своего мешка предмет размером с каштановый орех. Стража кинулась к нему, а он бросил орех на землю.

Ударила молния, поднялся белый дым, кругом распространился запах серы, знакомый Боуррику по их побегу из тюрьмы. Сбитые с толку стражники стояли, пытаясь понять, что же произошло, и обнаружили, что Накора уже нет в центре круга. Обернувшись на звук ехидного смеха, они увидели, что исалани приплясывает у самой двери. Накор пронзительно свистнул, махнул рукой, приглашая солдат за собой, и побежал по коридору к центру дворца.

— Как он это сделал? — спросил Гуда.

— Наверное, он все-таки волшебник, — прошептал Сули.

— Ори вернутся, когда сержант вспомнит, что сад еще не весь обыскали, — Боуррик поднялся из-за куста. — Нам надо побыстрее искать другое укрытие.

— Не все ли равно, где умирать, — фыркнул Гуда.

— Наша задача — остаться в живых, — сказал Боуррик, холодно посмотрев на него.

— Не могу с этим спорить, — пожал плечами Гуда. — Так куда мы идем?

— Туда, откуда только что пришли солдаты, — ответил Боуррик, выглянув в коридор. — Если мы проберемся в те комнаты, которые они уже осмотрели, то сможем выиграть время.

Не пускаясь в дальнейшие разговоры, он спокойно вошел в коридор, словно точно знал, что делать. И пожалел, что не знает.

Эрланд сидел в одиночестве. Он размышлял над сложившейся ситуацией и ничего не понимал. События последних двух дней казались настолько невероятными, что он и на миг не мог поверить в то, будто императрица действительно заподозрила его в черных намерениях. Этому не было объяснений, кроме одного, самого очевидного. Кто-то очень хотел войны между Королевством и Империей и, кажется, задумал поторопить события. Автор заговора, видимо, решил обострить отношения именно тогда, когда все возможные подозреваемые оказались под рукой, в Кеше.

Эрланд пожалел, что не знает имени организатора заговора, иначе он бы с радостью доставил его или ее — женщины при кешианском дворе были не менее опасны, чем мужчины, — к подножию трона императрицы, как доставляют добытую дичь к столу. Он решил написать письмо Шаране и заверить ее, что не имеет отношения к убийству ее матери.

Потом принц передумал. Даже если был он лично держал кинжал или подсыпал яд в бокал принцессы Сойаны, он все равно бы твердил о своей невиновности. Но почему была убита принцесса Сойана? И, если подозревают Локлира, где он? Он же не был вором — он дворянин Королевства, барон двора принца Крондорского. Что бы ни случилось — ссора, вражда, — Локлир не мог поднять руку на женщину.

Эрланд понял, что из Локлира решили сделать козла отпущения, но как доказать это?

В его покои вошла Миа и поклонилась ему.

— Эрланд, — тихо сказала она. — Императрица приказала, чтобы вас не выпускали из ваших покоев.

Эрланд вскочил, не помня себя от гнева.

— Да как она смеет! Даже она не может нарушать традиции дипломатической неприкосновенности!

Миа села рядом с принцем.

— Она потеряла дочь. Ее советники предупреждают, что, если она причинит зло вам или кому-нибудь из вашей свиты, она очень рискует — больше ни один посол не отважится пересечь границы Империи. — Девушка вздохнула и положила руку на плечо Эрланда. — Я уверена, что через день-другой она изменит свое решение. А пока вы можете посещать своих друзей в этом крыле дворца, но покидать его вам разрешено только в сопровождении стражи, да и то лишь в том случае, если императрица призовет вас к себе.

— Как была убита принцесса? — спросил Эрланд.

— У нее сломана шея, — ответила Миа, на ее глаза навернулись слезы.

— Сломана шея? — прищурился Эрланд. — Она упала?

Девушка покачала головой.

— Нет. У нее синяки на горле. Кто-то переломил ей позвоночник.

— Миа, это очень важно. Локлир не мог убить Сойану.

Миа внимательно посмотрела в лицо принцу.

— Как вы можете быть уверены?

— Локлир не тот человек, который может обидеть женщину, даже если у него есть на это причина, разве что защищая себя. Но даже если что-то… если что-то спровоцировало его… и он повел себя несвойственным ему образом… он бы не так поступил с Сойаной. Он фехтовальщик и воспользовался бы рапирой или кинжалом. Он опытный боец, но у него нет той силы, которая нужна для того, чтобы сломать шею руками. Принцесса была отнюдь не хрупкой женщиной. И, если дочь на нее похожа, она была очень сильна.

Миа кивнула.

— Сойана была сильнее, чем казалась. Все… все мои родственники со стороны императрицы таковы. Они только выглядят нежными, — она немного помолчала. — Но если не Локлир убил ее, тогда кто? И почему нигде нет Локлира?

— Боюсь, ответ на этот вопрос один, — произнес принц. — И если я прав, то Локлир в страшной опасности… если еще не погиб.

— Я знаю, кто может помочь, — сказала Миа.

— Кто?

— Лорд Ниром. Он всегда хочет докопаться до истины. Со смертью Сойаны обострятся противоречия в Галерее лордов и мастеров. Если почти все были согласны видеть Сойану императрицей, то далеко не все теперь согласятся принять такую молодую правительницу, как Шарана. Ниром, конечно, захочет избежать напряжения, а ничто так этому не поможет, как поимка настоящего убийцы принцессы.

— Интересно… — задумчиво сказал Эрланд. — А кто поддерживает Авари?

— Лорд Рави и остальные лорды, опасающиеся матриархата. Но те, кто раньше поддерживал Сойану просто потому, что она старше, теперь встанут на сторону Авари. Я не вижу причин, почему бы ему не стать наследником.

— Попробуй вызвать Нирома, — сказал Эрланд. — Мы должны остановить дальнейшее кровопролитие.

Девушка убежала, а принц, откинувшись в кресле, закрыл глаза и представил лицо Гамины. Скоро он услышал ее ответ:

— Да, Эрланд?

— Зайдите, пожалуйста, с Джеймсом ко мне. Кажется, спать еще рано. Нам надо кое-что обсудить.

После недолгого молчания Гамина ответила:

— Мы идем.

Боуррик выглянул из-за угла. Не заметив в полумраке никакого движения, он махнул рукой своим товарищам, предлагая следовать за ним. Большую часть последнего часа они весьма успешно скрывались от отрядов стражников, брошенных на поиски незваных гостей. Накора они не видели с тех пор, как он увел куда-то первый отряд легионеров. За это время им с полдюжины раз приходилось прятаться, чтобы не быть обнаруженными солдатами.

— Не будем торопиться, — прошептал Гуда, положив руку на плечо Боуррика.

— Думаю, надо поймать слугу и у него выведать, где твои друзья. Слугу мы можем просто связать — это не причинит ему вреда, — а потом, когда все разъяснится, отправим кого-нибудь отпустить его. Как ты думаешь?