— Это так, в принципе, — пояснила она.

— Что ты хочешь сказать? Что мы умрем, если будем продолжать видеть друг друга?

— Нет, конечно, нет, — засмеялась она. — Но мы можем кончить серьезной обидой. — Смех перешел в натянутую улыбку.

Выражение его лица изменилось за доли секунды. Из игривого стало загадочным.

— Полагаю, все возможно. Это известно уже давно. — Он поковырял ложкой в растаявшем мороженом. — Но…

— Но что?

— Возможно, наслаждение сейчас стоит боли потом? — он поискал ее взгляд.

— Это вопрос!

— Я всего лишь говорю, что у нас есть то, что случилось между нами сейчас. Зачем беспокоиться о будущем?

— Я знаю, зачем. — Джейн опустила ложку в мороженое. — Я женщина, а мы всегда думаем о будущем.

Бобби поставил миску на стол и пересадил Джейн к себе на колени.

— Знаешь, я очень много думаю о тебе.

— Не уверена, что говорила именно в таком смысле. Но я тоже думаю о тебе.

— Да?

— Да, — ответила она, улыбаясь. Груз на сердце постепенно исчез. Бобби накрыл пледом ее плечи.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросил он.

— Об этой ночи, — улыбнулась она.

— Ах да. Об этой ночи.

— О твоих глазах, — прошептала она.

— О твоей коже… — Он нашел ее шею и приложил губы к точке, где бился пульс.

— О твоем рте. — Она закрыла глаза.

Он притянул ее лицо к своему и завладел ее губами. На этот раз в его поцелуе не было злости, только желание. Она почувствовала вкус шоколада и холода. Его тяжелое, голодное дыхание заставило трепетать от возбуждения каждый нерв. Груди налились в ответ. Такая мгновенная реакция всего лишь на поцелуй была для нее внове. Бобби затих, потом вздрогнул. Он отодвинулся от нее. Она увидела, что глаза у него потемнели и от желания стали почти черными. Он с трудом дышал.

— Я тебе сделала больно? — озабоченно спросила она.

— Еще нет, Джульетта.

Чувства у Джейн смешались. Почему он так сказал? Отодвинулся от нее и сказал такие слова? В глубоком смятении она на мгновение закрыла глаза. Желание и отчаяние бурлили в крови.

— Сейчас я отвезу тебя домой. — Он нежно приподнял ее и поставил на пол.

— Я тебя не просила об этом.

— Знаю. — Он взял ее за руку и повел с веранды к машине.

Усталая, возбужденная, в полном смятении, она вошла в парадную дверь дома брата. Отношения, начинавшиеся как легкий флирт, превратились в нечто далекое от забавы. Бобби, похоже, испытывал мучения в моменты интимной близости. Джейн не могла понять, в чем дело. Или он и вправду не хотел ее? Или та удивительная ночь, которую они провели вместе, сняла покров тайны с их отношений?

Для девяти вечера дом Шакира и Риты был необычно темен и тих. Джейн прошла по слабо освещенному коридору в кухню. Приятно взять в спальню чашку горячего шоколада. Это поможет, когда она попытается не думать о голубых глазах Бобби Коллахена.

За поворотом в коридор вырывался поток желтого света, слышался тихий смех. Свет и звуки шли из библиотеки Шакира. Джейн неслышно остановилась на пороге. Шакир и Рита, держась за руки, сидели на коричневой кожаной кушетке. Они беседовали с кем-то, занимавшим белое кожаное кресло с высокой спинкой. Джейн не могла видеть посетителя.

Когда Джейн вошла, Шакир поднял голову. Казалось, на его лице борются приветливая улыбка и озабоченный взгляд. В раздражении Джейн захотелось сообщить, что ему нет причины волноваться. Бобби Коллахен сегодня почти не дотрагивался до нее. Но она не успела, Шакир опередил ее:

— У нас визитер. И совершенно очаровательный.

Рита кивнула на особу, сидевшую напротив. Джейн прошла в комнату и, обойдя кресло, увидела красивую блондинку с длинными ногами.

— Мама! — воскликнула она, подбегая к ней, словно потерявшийся малыш.

— Как ты, мое солнышко? — засмеялась стиснутая объятьями дочери Тара Хефнер.

— Со мной все прекрасно. Но почему ты не позвонила? Почему не предупредила меня, что приедешь? Мы не ждали тебя здесь раньше следующей недели.

— Я хотела сделать тебе сюрприз.

— И очень приятный сюрприз, — почтительно кивнул Шакир.

Рита поддержала его слова улыбкой.

Джейн оценила доброе отношение брата и невестки. На самом деле она ожидала, что Шакир останется безразличным, как его старший брат Заяд. Или будет даже немного циничным, раздраженным, недовольным. Ведь он встретился с женщиной, у которой много лет назад была связь с его отцом. Но если он и испытывал нечто в таком роде, то прекрасно маскировал свои чувства.

— Я так скучала по тебе, — не скрывая счастья, воскликнула Джейн.

— И я скучала. — Тара притянула дочь к себе на колени. Потом слепая женщина положила прохладные пальцы на лицо Джейн, быстро пробежала ими. — Ты напряжена. Что-то случилось? Ты в порядке?

Способность матери чувствовать ее настроение всегда нервировала Джейн. Даже когда Тара потеряла зрение, дочь никогда и ничего не могла от нее скрыть. Теперь мать взяла руку дочери и сжала ее.

— Мистер Аль-Найал только что рассказал мне, что ты на прогулке с мужчиной, который… не лучшая для тебя компания.

— Не слушай моего брата, мама. — Она бросила чуть раздраженный взгляд на Шакира. — Он чересчур заботится обо мне.

— Боюсь, Джейн, тебе придется к этому привыкнуть, — засмеялась Рита.

— Я сказал твоей матери правду. Так, как я ее понимаю. — Шакир пожал плечами и изогнул бровь. — И, пожалуйста, Тара, я настаиваю, чтобы вы называли меня просто Шакиром. Мы теперь одна семья.

Тара посмотрела в его сторону невидящими блестящими глазами.

— Спасибо. Это очень хорошо — иметь семью.

— Иногда, — с сухой улыбкой добавила Джейн.

Все засмеялись. Кроме Шакира, состроившего натянутую улыбку. Следующие сорок пять минут они потягивали вино и говорили о всякого рода пустяках. Когда часы в библиотеке пробили десять, Джейн заметила прекрасно замаскированный зевок матери.

— Ты устала? — спросила Джейн. — Ты долго была в дороге?

— Немного устала, — кивнула Тара.

— Я провожу вас наверх, — любезно предложила Рита.

Джейн уже помогала матери встать.

— Спасибо, Рита. Я пойду с мамой.

— Вещи отнесли в вашу комнату, — сказал Шакир и, повернувшись к Джейн, добавил: — Тара будет жить в голубой комнате. Это прямо через холл напротив твоей спальни, хорошо?

Джейн кивнула.

— Спокойной ночи, Тара, — ласково проговорила Рита.

Обняв мать за плечи, Джейн повела ее наверх. Они прошли несколько коридоров, негромко рассуждая о размерах особняка Шакира и Риты и о том, что весь домик Тары и Джейн уместился бы здесь в одном из холлов.

Голубая комната была просторной, удобной и в самом деле голубой. Как Джейн и ожидала, вещи уже вынули и разместили в шкафу. С легким вздохом Тара села и откинулась на изголовье кровати.

— Иди сюда, солнышко, — позвала она дочь.

Чувствуя себя шестилетней девочкой, Джейн забралась на кровать и свернулась в клубочек, прижавшись к матери, чья одежда и волосы пахли лавандой и ванилью. Дочь опустила голову на колени Тары и замерла в этой позе.

— А теперь расскажи мне, что происходит, — ласково, но настойчиво попросила мать.

Некоторое время Джейн отмалчивалась. Но потом все же рассказала о знакомстве с Бобби Коллахеном, о свиданиях с ним, естественно опустив ночь, которую они провели на благотворительном вечере у Тэрнболтов. Потом объяснила ситуацию, которая сложилась между Шакиром и Бобби.

Тара с минуту подумала, прежде чем ответить. А когда заговорила, голос звучал ласково и успокаивающе.

— Мне кажется, что оба не совсем правы.

— Я тоже так думаю, но…

— Похоже, у мистера Коллахена непростая история. Слишком тяжелая для одной души, чтобы нести ее всю жизнь.

— Он хорошо прячет свою боль.

— Она все равно заметна? В глазах, в речах, в поступках?

— Да, что-то в этом роде. — Джейн с удивлением взглянула на мать.

— Значит, не так уж хорошо он прячет свою боль.