Пот пропитал простыни. Они лежали, прижавшись друг к другу. Луна убежала от облака. Желтый свет заливал комнату. Бобби обнимал Джейн и крепко держал, нежно целуя в лоб. Джейн прильнула щекой к его груди, слушая, как бьется его сердце.

— Нам, наверное, следует вернуться на вечеринку, — прошептала она. Волоски на его груди покалывали щеку.

— Наверное, — пробормотал он.

Это было последнее, что он сказал. Его дыхание замедлилось. Он спал. Всем сердцем хотела бы она последовать его примеру. Проснуться рядом с Бобби и второй раз заняться любовью до того, как этот безумный, фантастический вечер подойдет к концу. Но реальность взяла свое. Она должна встать и уйти. Она высвободилась из теплых объятий Бобби и села. Ей понадобилось несколько минут, чтобы надеть трусики и платье, лежавшие кучкой на полу. Потом Джейн оглянулась на могучее тело, закутанное в простыни, залитые лунным светом. Она чуть не рассталась с проснувшимся здравым смыслом и не нырнула снова к нему в постель. Но вместо этого нежно укрыла его одеялом, взяла свои туфли и выскользнула из комнаты.

Огненно-оранжевое солнце нырнуло за горизонт. Бобби остановился и щелчком отправил низко надвинутую шляпу на затылок. Вороная с седыми подпалинами кобыла замерла рядом. Она фыркала и била копытом. Приучать двухлетку к сбруе — неблагодарное занятие. Но эта леди очень артистична. Она нервно косилась, словно своей природой бросала ему вызов.

Бобби подошел ближе и ткнул пальцем в шею лошади, потом в ребра и, наконец, в бедро. Он усмехнулся, потому что она быстро поняла и спокойно сделала шаг в сторону. Не проходило дня, чтобы он для кого-то не тренировал лошадь или не приучал ее к сбруе. Так он зарабатывал на жизнь, поддерживая ранчо и обучая воспитанников. Конечно, случались частные пожертвования, но это бывало редко.

Лошадь принадлежала Чарли Доксу, приятному пожилому человеку, живущему к северу от Парадиза. Так все эти годы Бобби благодарил его за помощь и скромную поддержку в дни, когда умер отец. Он не ждал пачки наличных за работу с кобылой Чарли. У Докса денег не было, зато он предложил Бобби симпатичного пони для детей.

— Это кобыла Чарли?

— Ага. — Бобби вернул свой «стетсон» на лоб.

В воротах загона стоял Абель Гаррет. Кузнец ранчо Кей-Си был почти такой же крупный, как Бобби, ну, может, малость пониже и заметно постарше. Седеющий блондин с зелеными глазами, Абель никогда не говорил Бобби, сколько ему лет. Но тот догадывался, что за пятьдесят. Люди думали, что он грубиян, но потеря жены любого сделала бы таким.

— Хороша штучка, — отметил Абель.

— И умная, понимает хлыст. — Бобби нежно похлопал по боку кобылы.

— Тебе платят за это?

— Как сказать.

— Пару цыплят и одеяло? — хмыкнул Абель, снял шляпу и провел рукой по волосам.

— Мужчине ничего не надо, кроме хорошей жены и приличной трехлетки. Но лошадь должна быть представительная.

— Разумеется, ему нужна лошадь.

Бобби почесал отросшую за день щетину. Он не богат, но вполне устроен. Работа достойная, справляется он с ней неплохо. На столе всегда есть еда.

— Мы получим тридцать две головы, — улыбнулся Бобби. — А ты для меня больше чем хорошая жена.

— Прикрываю твои похождения, да? — нахмурился Абель.

— Отдаешь отчет, что говоришь со своим боссом? — засмеялся Бобби.

— Конечно.

— Сегодня придет Дженис Янг. — Бобби хлопнул потником по стройным ногам кобылы.

— Кто?

— Это та дама, что я встретил на прошлой неделе на благотворительном вечере у Тэрнболтов. — При этом воспоминании его обдало жаром, что не имело никакого отношения к Дженис Янг. В тот вечер он заметил только одну женщину. С мечтательными зелеными глазами и такими длинными ногами, что, он готов поклясться, она могла бы ими дважды обвить его. Эта женщина отняла у него разум.

— Кстати, — оживился Абель. — Забыл спросить о той вечеринке. Как она прошла?

— Довольно скучно. — Бобби даже с Абелем не болтал о женщинах.

— Так зачем же девушка придет?

— Адвокатская фирма ее мужа жертвует нашему ранчо десять тысяч долларов.

— Вот как? Ну мы сумеем их использовать, — Абель весело оглядел Бобби. — А что она хочет взамен?

— Абель, этой девушке под семьдесят.

— Не имеет значения. Всякий раз, как ты возвращаешься с этих вечеринок, телефон раскаляется, как утюг. А разговаривать с ними должен я. Черт возьми, я не подряжался быть твоим секретарем, Коллахен. Этого нет в контракте.

— Абель, дружище, никто не просит тебя вступать с ними в переговоры. Отвечай коротко, что им позвонят.

Абель пробормотал нечто невразумительное, хлопая «стетсоном» по своим рваным джинсам.

— Это хорошо, что нам звонят. И везет, что ранчо получает пожертвования. — Бобби задумчиво смотрел на Абеля. — Не забывай, это для детей.

— Я не забываю. Сам знаешь.

— Знаю. — Бобби швырнул седло на землю.

Они замолчали, испытывая неловкость. Это было странно. Когда Кимми была жива, они жили как одна семья. Все трое вместе и за обедом, и на празднике, и на работе. Она научила их смеяться. Старалась, чтобы они относились к себе с иронией. После ее смерти Бобби и Абель пытались заново найти почву под ногами.

Воспоминание о Кимми, о ее красивом лице и ее улыбке, о небесно-голубых глазах и командирском тоне, с каким она наседала на Бобби, подступило к горлу и лишило дыхания.

— Я бы выпил пива. — Абель прокашлялся. — А ты?

— Хорошая мысль, — кивнул Бобби.

Кобыла рядом с ним фыркнула, она хотела на волю. Бобби понял ее. Она хорошо сегодня поработала. Он шлепнул ее по бедру и гаркнул. Лошадь побежала к Абелю. Тот быстро открыл ворота и выпустил ее на пастбище.

Мужчины пошли к главному зданию.

— На днях еще одна. Когда? — спросил Абель.

— О чем ты? — удивился Бобби.

— Ну, эта… благотворительная танцулька.

— В пятницу вечером. — Бобби скосил глаза на свои джинсы и сапоги. Они были в пыли и грязи. Смотрелось все это не очень. Но он хотел снова видеть эту женщину — здесь, сию минуту. Интересно, придет она на очередное мероприятие? Он хотел убедиться в ее реальности, хотел снова ощутить ее, сделать то, что причудилось ему, когда он проснулся в пустой постели.

Они подошли к дому и направились к кухне. Бобби любил женщин, ему нравилось укладывать их в постель, и эта ночь у Тэрнболтов не должна была быть исключением. В большинстве случаев одной ночи хорошего, обоюдно полноценного секса для него было достаточно. Но Джейн Хефнер устроила внутри у Бобби хаос. Он должен увидеть ее снова. И не только потому, что ему хотелось ласкать ее. Нет, он хотел знать, какого черта она ушла от него. Этот вопрос изводил ковбоя.

— И что будет? Чайная церемония? Бал в модных платьях? — Абель открыл пиво.

— Кажется, барбекю. — Бобби насмешливо скривил губы.

— Свинина на палочке и Оскар Как-его-там-зовут, — фыркнул Абель.

— Лично я собираюсь рекламировать ранчо Кей-Си. Это все.

— Валяй.

— Хочешь пойти? — Бобби усмехнулся и поднял стакан с пивом.

— Я, Бобби, работаю у тебя, — подчеркивая каждое слово, произнес Абель. — При случае готов отвечать за тебя по телефону. Но я чертовски уверен, что не пойду вместо тебя на свидание.

— Сестра, я не помню, чтобы ты так нервничала. Что-то случилось? — Шакир Аль-Найал предложил ей руку, когда она выходила из лимузина. Он был высок, темноволос, богат и декадентски красив. И с такими же глазами, как у нее.

— Со мной все в порядке. Только внутри все кипит.

— Кипит? — Густые черные брови под новым «стетсоном» сошлись на переносице. — Что это значит?

— Она взволнованна, любимый. — Рита, жена Шакира, засмеялась и взяла мужа под руку.

— Чем ты взволнована? — спросил Шакир, когда они шли по короткой дорожке к дому на ранчо Грегеров.

Если бы брат знал, отчего у нее так яростно стучит пульс и прерывается дыхание. Но он сосредоточил все внимание на новорожденной дочурке, на жене, на работе. Едва ли он помнил, что всю прошлую неделю сестра представляла семью на благотворительных мероприятиях. А Джейн не могла перестать думать о том, что случилось у Тэрнболтов, о Бобби Коллахене. Правильно ли она сделала, что ушла, не сказав ни слова? Почему он не пытался найти ее, пригласить на свидание?